а нам – тесно. Махнуть бы в лес.

– Кто тя держит – махай! – предложил Опенкин. – Старшина, отпусти мужика в лес за подснежниками.

– Хай бежит! – конвоир похлопал ладонью по автомату. – С сопроводиловкой. И ты за ём. Здесь на всех хватит.

– Стой! – кричит замыкающий колонну лейтенант.

– В чем дело, лейтенант?

– Заключенный помер. Старик этот, то ли математик, то ли еще кто.

– Ему бы на печи сидеть – он по тюрьмам шляется.

– Труп – в машину. Спрячьте оружие, лейтенант: он мертвее мертвого.

Лейтенант, однако, выстрелил, на всякий случай, в затылок маленькому седому человеку, и этап тронулся дальше. Дорога муторно тянула восемьсот голодных зэков в пологий тягун. Многие уже выдохлись и, не стесняясь, становились на четвереньки.

– Ползите, ползите, – подбадривал их веселый старшина. – Кто не доползет, доедет с Пифагором!

Отъярились собаки, перестали облаивать ползущих зэков, лишь изредка норовя хватить кого-нибудь из них за бок. Но перед вершиной Мертвого перевала они и сами начали ложиться на снег, прижимаясь к отполированному ветром насту лохматыми животами.

Хозяином тех мест был ветер. Он не знал отдыха в любую погоду, ни днем, ни ночью, заполняя легкие людей пронзительным холодом, принесенным из тундры.

Наконец выбрались на плоскотину. Стоять на ногах могли немногие.

– Сейчас бы умереть, – выдавил из себя Ведров, опускаясь на корточки.

– Попроси Стадника, – высунулся с новым советом пожилой карманник, оказавшийся выносливым ходоком.

– Загорайте, лодыри! – разгоряченный ходьбой старшина Стадник скрутил цигарку, затянувшись, внимательно осмотрел этап. Медленно, но уверенно взгляд его соскользнул с измученных ходьбой зэков и замер в немом удивлении.

– Ха – коротко, точно гавкнул, воскликнул Стадник. – До чего тильки люди не додумаются! Гляньте, граждане бандюги, яки гарны хлопцы!

Метрах в тридцати от дороги белели вмерзшие в лед трупы. Их было много и подо льдом, и на его голубой, отполированной ветром глади. Со впалыми животами и отъеденными песцами ушами.

– Не дрожат! Обвыклись, – продолжал радоваться Стадник. – Воля есть – гнидника не треба… Надо же так закалиться!

Этап мрачно молчал, и Стадник, уловив настроение разбитых дорогой заключенных, положил палец на спуск автомата.

– Ну, чого змолкли? Шуток не понимаете?!

– Понимаем, земеля, – улыбнулся через силу старшине Каштанка.

– У меня таких злыдней в земляках не водится! – строго поправил вора старшина.

– Так получилось, – покаянно опустил глаза Опенкин. – А вас дома небось матка жде?

– Ни, тильки тятько, – Стадник подозрительно косился на посиневшего под ветром зэка, медленно вползавшего ему в душу. От неудобства внутреннего состояния он кашлянул и стал шагать широко, строго. Держа автомат наизготовку.

– Давненько батю не видел, гражданин начальник?

– Тебе шо за дило?! Десять рокив.

Напряженно маршировал чем-то привороженный охранник.

– Ух, ты! Соскучились, должно?

– Скучать служба не велит.

Он уже собирался отойти от этого прилипчивого, но чем-то привлекательного злыдня, как тот спросил вкрадчиво:

– Повидаться-то небось хочется? Хочется! Хочется! Не отпирайтесь, гражданин начальник!

– А як же! – тоскливо и искренне признался растроганный старшина.

Опенкин приспустил штаны, показал напряженно соображающему Стаднику голую задницу.

– Узнаете, гражданин начальник? То ж твой тятя. Иди, целуй!

– Что?! – заревел старшина, хватая широко распахнутым ртом холодный воздух. – Ну, злыдень синий, помни мое слово: купаться тебе с теми «моряками» в одном болоте!

– Не признали, что ли, гражданин начальник? – натурально огорчился Опенкин. – То ж батько ваш ридный. Постарел малость. Хочешь, братку покажу?

И, не торопясь, начал расстегивать ширинку.

Стадник сбросил с плеча автомат, ствол дернулся, выплюнув в низкое небо короткую очередь.

– Лягай, сволочи! – орал Стадник, топая ногами. – Усих покрошу!

Заключенные присели, но ложиться никто не стал.

Все разглядывали оплошавшего старшину с ехидными улыбками.

– В чем дело, старшина? – подскочил лейтенант, расстегивая на ходу кобуру.

– Нарушают порядок, товарищ лейтенант. Особливо вот тот, из воров. Воду мутит, понимаешь!

– Запишите фамилию. Вас предупреждаю: положим на землю, будете лежать до утра!

– Мы-то при чем, гражданин начальник?

– Молчать! Порядок существует для всех.

Лейтенант застегнул кобуру и быстро ушел. Стадник остался перед строем, выглядывая из – за поднятого воротника и держа ствол автомата на уровне голов зэков.

– Ябеда вы, гражданин начальник! – негромко крикнул Опенкин. – Не буду вам больше тятьку показывать. Скучайте…

В это время колонна тронулась, и под ногами зэков снова заволновалась тугая колымская грязь. Люди шли в лагерь, не сводя глаз с приземистых бараков, наспех сколоченных из старых досок, должно быть, долго служивших другому делу, а сейчас призванных беречь тепло и защищать от ветра отринутых от нормальной жизни людей. Многочисленные щели были наспех забиты паклей, тряпками, мхом, завалинки заменяли поднятые к окнам земляные валы. Да и окна – одно название: без стекол, просто зашитые потрескавшейся фанерой рамы. На каждом решетка, а на двух последних фанеру просто подпирали гнилые жерди.

– Это же кладбище, гражданин начальник! – ужаснулся Ведров.

– Кладбище ты видел, – уточнил Стадник. – Туды после, прежде туточки поживете.

– Подыхать привели!

– Вертаемся, мужики! Гольная смерть!

Тогда-то и отворилась дверь единственного бревенчатого здания. Из нее вышел майор с выражением непреклонной воли на интеллигентном, немного озабоченном лице. Следом выскочила овчарка. Громадная, ухоженная собака пошла рядом с хозяином, тычась лобастой мордой в замшевую перчатку.

Майор оглядел этап, как опытный пастух оглядывает новое стадо, остановился точно посредине колонны и, указав пальцем на перекошенного мужичка, спросил:

– Почему вы кричите?

Мужичонка дернул плечом, нервно затоптался на месте, никак не желая встретиться с майором глазами.

Взгляд майора излучал нечто большее, нежели решительность. Он излучал беспощадность, было от чего волноваться.

– Та не кричу я, гражданин начальник, – с трудом пролепетал зэк, так и не подняв лицо.

– А кто кричит?

– Та не знаю, гражданин начальник. Уси балакали.

– В карцер!

Рослый охранник выдернул зэка из строя, поставил его рядом с собой, спиной к строю.

Майор сделал несколько шагов. Глаза задержались на спокойной позе, казалось, отрешенного от