Сэм светил фонариком, идя вдоль клеток, и время от времени спрашивал:

— Эй, ты, Попович-Попка-Дурак, жив?

— Жив, жив, — кричал узник.

— Ну ладно, тогда спи. Утром на работу, не забудь.

— Знаю, знаю, товарищ начальник.

— Вот так-то лучше.

Гетман сидел в углу и дрожал.

— Что, дрожишь, толстобрюхий?

Гетман молчал.

— Голос! — как к собаке обратился к бизнесмену Сэм.

Гетман оторопел.

— Когда тебе говорят «голос», ты должен лаять.

Гетман молчал и качал головой.

— Ах, так! — сказал Сэм.

И тут он услышал какой-то странный звук из правого узкого тоннеля.

— А это что такое? — он вытащил из кобуры пистолет, снял его с предохранителя.

«Что бы это могло быть? — и тут же подумал. — Штукатурка отвалилась, что ли? А может, трубу какую прорвало?»

Звук был таким, будто кто-то шлепал босыми ногами по неглубокой луже.

— Эй, мужики, — крикнул он, обращаясь к своим партнерам по картам. Но те ему не ответили. — Ладно, гляну сам и помочусь заодно в тоннеле.

Он, обойдя угол, пригнулся, уходя в узкий, где-то метр шестьдесят до потолка тоннель, по полу которого были проложены давным-давно заржавевшие рельсы для вагонеток. Сэм светил перед собой фонариком.

Звук, который он слышал, больше не повторялся.

Пройдя шагов десять-двенадцать, он стал, широко расставил ноги, расстегнул штаны и зажав фонарь под мышкой, принялся мочиться. Пистолет спрятал в карман фуфайки.

«Наверное, показалось. Где-то далеко вода плещется, а эхо летит по чертовым тоннелям и кажется, что это происходит совсем рядом. А может кот в шахту свалился, такое бывало».

Сэм мочился довольно прогибаясь, затем повернул голову вправо и оторопел: шагах в трех-четырех от него, в кромешной тьме, черной, как панбархат, горели отраженным светом два желтых пятна — каждое величиной с начищенный пятак. Сэм вздрогнул, продолжая, тем не менее, мочиться.

— Ну, где он там пропал? Небось, не хочет играть, — сказал Борис, рассматривая лист бумаги с многочисленными цифрами.

— Наверное, у него понос. Тушенки объелся, да еще от расстройства, что в последнее время не везет, — ответил второй охранник.

— Что-то слишком долго. Сказал помочиться…

И вдруг все подземелье заполнил истошный душераздирающий вопль. Охранники переглянулись. Загрохотал, рассыпался эхом пистолетный выстрел.

— Ни хера себе! — вскочил со своего места бородатый Валера, выхватывая из кобуры пистолет и бросаясь к двери.

На ходу, пробегая рядом со щитком, включил рубильник, и яркий свет залил все помещение. Узники испуганно бросились к прутьям клетки. Впервые они с радостью увидели своих охранников. А крик все еще звучал, раскатываясь эхом по гулким коридорам и помещениям.

— Туда, туда! — держа перед собой пистолет, закричал Борис.

Когда они вбежали в узкий тоннель, то, что увидели, их потрясло. С пистолетом в руке на ржавых рельсах лежал бездыханный стокилограммовый Сэм. Его глаза были выпучены, рот криво разорван до самого уха, на шее зияла огромная рана. Из разорванной артерии медленно текла густая кровь. Левая рука была неестественно выворочена.

— Стреляй! Стреляй! — закричал Андрей напарнику.

Мелькнуло что-то темное и послышалось шлепанье босых ног по луже.

Борис, зажав пистолет двумя руками, выпустил в тоннель всю обойму и тут же принялся трясущимися от страха руками перезаряжать пистолет. В это время стрелял Валера.

— Где он?

— Стреляй до конца, сейчас перезаряжусь.

Со звоном последняя гильза запрыгала по камням, наступила тишина — зловещая и настороженная. Борис склонился над мертвым Сэмом.

— Хрень дела…

— Ну что, ему уже не поможешь, — морщась и едва сдерживая желание блевануть, проговорил Валера. — Пошли вперед, глянем.

С заряженным оружием, готовые в любой момент выстрелить, они направились в глубину узкого тоннеля, стараясь ступать неслышно. Они светили фонариком, держа его на отлете, чтобы в случае чего стрелявший на свет не попал в них.

Наконец луч света уперся в стену. Здесь тоннель делал поворот, уходя вверх и влево.

— Вот, смотри, — на стене были видны пятна крови, будто кто-то вытирал о нее руки. — Все-таки попали в суку!

— Кто же он такой?

— Если бы его ранили, след шел бы дальше. Это он, сука, окровавленные руки вытер.

— Ну что, пойдем дальше?

— Куда дальше? Куда? — указал на левый тоннель Борис. — Ты что, охренел? Там же заминировано. Мы туда еще никогда не залезали. Там, по-моему, все замуровано, и он никуда не выводит. Уходит в воду — и с концами.

— А этот? — Борис посветил фонариком вверх, но луч света так ни во что и не уперся, рассеявшись во тьме.

Шахта была круглая, как ствол колодца. Воздух тянуло вверх.

— Да что ты туда светишь? Думаешь, альпинисты какие-нибудь?

— Да и альпинистам так быстро не выбраться. Он ушел туда — в тоннель.

— Так там же вода!

— Так ты думаешь, все-таки, раз не в верх — значит, он ушел туда?

— Кто он?

— Ну, тот, который укокошил Сэма.

— А куда же ему еще идти? Здесь два выхода: один вверх, а второй, вот этот, влево.

— Не хочется туда соваться, полезешь — и не вернешься.

— Все равно пошли. Он же пошел туда!

— Ладно, раньше или позже, пришлось бы.

Светя перед собой фонариками, два охранника двинулись в глубину узкого тоннеля. Каждый из них норовил пропустить вперед другого. В густой тишине слышалось их тяжелое дыхание, и бородатому Валере показалось, что он слышит, как клацают зубы у Бориса.

Они шли минуты три. Все более явственно ощущалась сырость и присутствие близкой воды. Вскоре она захлюпала под ногами. Тоннель под углом уходил вниз.

— Видишь, вода?

Вода заблестела в скрещенных лучах фонариков.

— Да, вижу.

— И что ты думаешь, он водолаз? Нырнул и ушел под воду?

— А может, здесь еще есть какие-нибудь ходы?

— Ни хрена здесь больше нету!

— Если бы у нас имелась карта или план.., но я думаю, их вообще не существует, фрицы уничтожили.

Иначе здесь бы давным-давно все разминировали и перекрыли каналы, соединяющие подземелье с