— Ладно, поехали, — решил Жак Бабек.

Он надел плащ, шляпу. В дверях его номера появился Поль:

— Хозяин, что берем? — спросил мужчина.

— Ничего не берем.

— Машина внизу.

— Это прекрасно.

Лифт спустил французского коллекционера и помощника вниз. Они прошли через шикарный холл. Прислуга вежливо улыбалась господину Бабеку, прекрасно его знала. Только за последний год он приезжал в Москву по меньшей мере раз десять и неизменно останавливался в «Метрополе», никогда не скупясь на чаевые.

Мерседес уже ждал Бабека. Секретарша сидела в машине рядом с водителем. Поль открыл дверь, и Жак Бабек с трудом всунул свое стодвадцатикилограммовое тучное тело на заднее сиденье.

Поль сел рядом.

— Куда, хозяин? — спросил помощник.

— На Малую Грузинскую.

На Малой Грузинской располагалась мастерская одного известного художника, который мог сообщить Бабеку где можно найти Станислава Шеришевского. Ведь тот довольно часто покупал у художника картины, а затем переправлял их на Запад.

Художник встретил Жака Бабека с распростертыми объятиями, надеясь, что тот приехал за картинами, и сразу же повел по мастерской, показывая свои новые произведения. Бабек внимательно рассматривал все то, что предлагал художник.

— Может быть, я вот эту картину возьму, — он ткнул пальцем в небольшой, шестьдесят на восемьдесят сантиметров холст.

— Вот эту? — изумился художник, а затем закивал.

Бабек понимал, говорил по-русски, но старался скрывать свой талант, свои знания. Разговаривал через переводчицу, через свою секретаршу, хотя прекрасно понимал что говорит художник Жаклин.

— Сколько вы хотите? — через секретаршу спросил Бабек.

— Немного — всего тысячу долларов.

— Нет, нет, это много! — замахал Бабек и покачал лысой головой.

— Как много? За такую картину много? А сколько вы можете заплатить? — спросил художник в грязном халате на голое тело, обращаясь к Жаку Бабеку, но глядя при этом на длинноногую девушку- секретаршу.

— Пятьсот долларов.

— Давайте семьсот, — вставил художник, — чтобы ни вам, ни мне.

— Нет, пятьсот, — твердо повторил Бабек.

— Пятьсот, — сказала секретарша, — господин Бабек не любит торговаться.

— Ну, пятьсот так пятьсот.

— Кстати, спроси у него где можно найти Станислава Шеришевского?

Художник уловил фамилию:

— О, Станислав Борисович! Вчера вечером я его видел на Беговой, у Семенова, знаете такого?

Секретарша перевела, Бабек кивнул.

— А телефон есть у Семенова?

Секретарша опять перевела вопрос, художник затряс головой, длинными грязными волосами.

— Дай ему деньги, — сказал Бабек, обращаясь к Полю.

Тот открыл портфель, отсчитал пятьсот долларов и подал художнику. Художник тут же спрятал деньги, даже не пересчитывая, в халат, из которого торчало несколько карандашей, и принялся завертывать в шелестящую бумагу небольшой холст.

— Я его не буду сейчас забирать. Скажите, я приеду за ним специально и может, еще что-нибудь приобрету для своей коллекции.

Художник был явно польщен и обрадовался.

— Можно позвонить? — обратился Поль к художнику.

— Да-да, пожалуйста, месье!

Секретарша позвонила. Шеришевского на Беговой не оказалось, но там сказали, что он отправился к себе в загородный дом и дали телефон. Жаклин позвонила в Подмосковье, но Шеришевский и оттуда уехал. А ровно через час «Мерседес» Бабека уже стоял у подъезда дома на Котельнической набережной, в котором была четырехкомнатная квартира Станислава Шеришевского.

Хозяин встретил дорогого гостя с распростертыми объятиями. Они были знакомы уже лет пятнадцать и много ценных вещей, даже бесценных, перешло от Станислава Борисовича Шеришевского к Жаку Бабеку, а потом было продано на аукционах. В общем, их союз был выгодным обоим.

— О, месье Бабек, месье Бабек! Прошу. И мадемуазель Жаклин, и месье… — Шеришевский галантно пригласил своих гостей к журнальному столику, а затем подмигнул Жаку Бабеку, приглашая его в кабинет, от пола до потолка заставленный книгами. — Присаживайтесь. Коньяк, водка? Вино? Все к вашим услугам.

— Немного коньяка, — сказал Бабек.

Тут же на письменном столе появились два бокала и бутылка с французским коньяком. Мужчины выпили.

Шеришевский медлил. Бабек нервничал.

«Ничего, ничего, — подумал русский коллекционер, — пусть понервничает. Тем больше будет его восторг и быстрее станет сговорчивым».

— Я нашел деньги, — сделав глоток терпкого коньяка, сказал Бабек.

— Это прекрасно, прекрасно… — Станислав Борисович подошел к шкафу, повернул ключик и вытащил завернутую в мягкую ткань панель «Янтарной комнаты».

Он положил ее на стол, аккуратно развернул, зажег настольную лампу. Янтарь вспыхнул, заискрился, заиграл золотистыми тонами.

Жак Бабек ладонью прикоснулся к теплому на взгляд янтарю.

— Вот она какая… — пробормотал Жак Бабек.

— Да, да, вот она какая! — повторил Шеришевский. — Великолепная работа! И самое главное, это подлинник.

— Когда можно будет увидеть всю?

Станислав Борисович развел руками:

— Должен появиться человек.

— Тот, кто нашел ее или перекупщик?

— По-моему, тот кто нашел.

— Где она находится? — задал вопрос Жак Бабек пристально вглядываясь в переливы янтаря на панели.

— Глупый вопрос, господин Бабек, очень глупый.

Кто же скажет такое? Но я думаю, где-то под Калининградом.

— Под Кенигсбергом? — уточнил Бабек.

— Да, да, там.

— А вы уверены, что нет обмана?

— Никакого обмана. Хотя, всякое может быть. Вещь ценная, я бы даже сказал бесценная.

— Да-да, бесценная, — пробурчал Жак Бабек. — Но она стоит два миллиона долларов. Это огромные деньги.

— Да, огромные, я понимаю. Но она того стоит.

— ; Я нашел деньги, — вновь повторил Бабек.

— Вот и прекрасно, вот и очень хорошо, — морщинистое лицо Станислава Борисовича Шеришевского расплылось в угодливой улыбке, в угодливой и хитрой.

Он прекрасно понимал, что стоит «Янтарная комната» никаких не два миллиона, а намного больше. И он также был уверен, что такой человек, как Жак Бабек, сможет ее выгодно для себя продать.