важнейшие его части.
Перед Риальто справа – роскошный по-венециански, пестрый рынок, которому минимум тысяча лет. Он называется Рыбным, но торгуют здесь любыми дарами моря, а также зеленью и овощами, к полудню, впрочем, проникающимися невыносимым запахом той же рыбы. Когда мы с Симоне проплываем мимо, как раз бьет полдень, и рынок работу заканчивает. Хорошо бы заставить себя посетить его ранним утром. Вообще Канал – цельный организм с четкой сеткой биоритмов. Чтобы плыть «против течения» (см. выше!), надо его себе представлять. В предрассветной мгле со стороны Лагуны появляются грузовые лодки, они привозят буквально все: напитки и туалетную бумагу гостиницам, свежие газеты – киоскам, Рыбному рынку – еще более свежую, только что из залива, рыбу и морепродукты (ласково говоря по-итальянски – frutti di mare, плоды морские).
В самом начале XVI века в палаццо у Риальто, как раз напротив Рынка, жил историк, комедиограф, поэт и знаменитый острослов Пьетро Аретино (россиянам он сегодня более известен как автор эротических сонетов). Его заметки содержат подробное описание того, как на заре к причалу подплывают лодки, заваленные дынями в форме женских грудей, а торговцы рыбой раскладывают на прилавках сверкающих чешуей камбал, еще шевелящих усами лангустов, норовящих удрать из корзины крабов… Абсолютно то же самое увидела автор этих строчек, когда все же совершила однажды в шестом часу утра героический поход на Рыбный рынок. А также бросила взгляд – через Канал – на здание, откуда смотрел Аретино. Прожив здесь более 20 лет, он переехал ниже по течению, в Ка`Дандоло. Не окруженный больше приятелями- кутилами, он умер в 1556 году в доме с видом уже не на Рынок, а на пристань Угольщиков. Но в разные годы его друзьями и покровителями, как писал биограф, были император Карл V и Папа Юлий III, король Франциск I и великий Тициан…
Рассвет и первые утренние часы награждают каждого, кто оказывается в это время на Большом канале. Позже и в течение всего дня, до глубокого вечера, особенно весной и летом, он весь, как уже говорилось, принадлежит туристам. Их количество возрастает в геометрической прогрессии, в то время как местные жители отправляются по служебным местам, в школы, университеты, магазины. Если на Елисейских полях гость все же может найти, куда отойти и присесть, то здесь ты – заложник стихии. Конечно, можно пробираться короткими перебежками по параллельным улочкам, но тогда теряется грандиозный вид. Мой совет плывущим «против течения»: если вы любите «экстремальные» ощущения, не появляйтесь в Венеции до конца ноября. Тогда, возможно, вам станет доступен весь букет ощущений: и «аква альта» (высокая вода), когда в городе кроме как по высоким мосткам уже нигде не пройдешь, и то фантастическое время, когда, как в феллиниевском «Амаркорде», наплывают туманы и огни в окнах палаццо горят день напролет.
Если же на дворе разгар сезона, уходите от толпы! Проплывите по Каналу поздним вечером, когда зажигается свет в этих самых окнах и видны дубовые балки потолков в парадных залах, венецианские люстры, картины и зеркала в пышных рамах, полки с фолиантами и тяжелые тканые портьеры с кистями. На Большом канале все невольно становятся вуайеристами. Это один из способов забыться, попасть в Лету.
А если вы все же вышли днем, то, насколько возможно, постарайтесь остаться наедине с Каналом. Хотя бы в узком проулке, хотя бы на секундочку, иначе вам не почувствовать, что он есть на самом деле. Хотя антиулица оживлена весь день, способ воспарить над суетой, дистанцироваться – есть. Например, если зайти в замечательный, хотя и не очень посещаемый и потому спокойный музей «Ка`д`Оро» («Золотого дома»). Он обладает особой атмосферой: позволяет освоиться в венецианском жилище XV века, выйти на балконы-лоджии верхних этажей и, глубоко вдохнув, посмотреть на Каналь Гранде сверху.
Он расположен на левом берегу, в верхней четверти Канала, у одноименной остановки катера и представляет собой шедевр венецианской готики, без которого не обходится ни один учебник по истории итальянской архитектуры. «Золотым» дом прозвали по не дошедшей до нас позолоте деталей фасада, относящейся к XV веку. Палаццо отлично отреставрирован. Сегодня в нем хранится коллекция Франкетти, в которой немало шедевров, например «Благовещение» Витторе Карпаччо и «Святой Себастьян» Андреа Мантеньи.
Барон Джорджио Франкетти, последний владелец дворца, покончил с собой в 1922 году, завещав здание и собрание картин городу. Он также пожелал, чтобы его прах был замурован в одну из порфировых колонн выходящего на Канал портика.
В XIX веке русский князь Александр Трубецкой подарил Ca`d`Oro танцовщице Марии Тальони, которая, как известно, коллекционировала венецианские палаццо и в разное время владела тремя, выходящими на Большой канал.
Следы столетий
Музейная жизнь тут так же полнокровна, как движение по водам. Только в зданиях, выходящих на Канал, находятся 10 крупных музеев Венеции – самого широкого спектра.
Миновав на скорости Риальто, мы с Симоне оставили уже позади и «Золотой дом», и удивительный для Венеции Музей естественной истории в одном из древнейших (XIII век) палаццо, названном позже «Фондако-деи-Турки» (с века XVII это был склад турецких купцов). Чем этот музей удивителен? Только тем, что на этих «широтах» мы привычно ждем встречи с искусством, с великими мастерами, а не с огромным скелетом динозавра. Он, надо полагать, более интересен местным школьникам – в отличие от всех остальных достопримечательностей.
Самые знаменитые и посещаемые «сокровищницы» Канала – Музей венецианского быта XVIII века в Ка`Редзонико, музей Академии художеств и коллекция искусства ХХ века, собранная американской коллекционершей Пегги Гуггенхайм, племянницей еще более известного Соломона Гуггенхайма, страдавшего тем же увлечением. Она с юности выбирала в друзья художников, особенно сюрреалистов, и собирала модернизм. Все три музея ждут нас ниже Риальто на правом берегу. Если интересен старый быт и живопись – путь в Ка`Редзонико и в Академию, если модерн – к Пегги. В последнем случае, кроме всего прочего, вы найдете приятнейший тенистый дворик и выход к террасе, которая расположена на самом берегу Канала.
Однажды, на заре моего узнавания Венеции, во дворике музея Гуггенхайм мне попался с десяток небольших гранитных плит, на которых были высечены имена и даты подозрительно коротких жизней. Поговорив со служителями и позже прочитав биографию Пегги (она купила дворец Веньер-ди-Леони в 1949 году), я узнала, что это могилки ее любимых собачек, деливших с ней жизнь на Канале. Очевидно, на Остров мертвых – Сан-Микеле, где хоронят всех венецианцев, друзей мисс Гуггенхайм не взяли.
Приехали. Под нами переливается голубая Лагуна, слева уже видна колокольня Сан-Марко, справа – церковь Санта-Мария-делла-Салуте, впереди, на острове Св. Георгия, – базилика работы великого Палладио. Но, даже не зная названий архитектурных памятников, всякий поймет, что перед ним – один из самых величественных городских ансамблей, какие только есть на свете. Ars longa, vita brevis.
После трогательного, почти родственного прощания с Симоне (будто мы сто лет знакомы, хотя никогда больше не увидимся) я поселилась в гостинице в двух шагах от Канала и вскоре вернулась к нему, чтобы плыть, уже налегке, обратно. На моем пути возник знаменитый бар «Хэрри», но, чтобы не терять времени, я прохожу мимо. Хотя это маленькое заведение в стиле ар деко стоит того, чтобы рассказать о нем. Известно оно прежде всего тем, что здесь сиживал Хемингуэй и был создан коктейль «Беллини» (смесь итальянского спуманте с фруктовым соком). С тех пор в «Хэрри» всегда толпы американцев… Но «Беллини», на мой вкус, не самый лучший местный коктейль, я предпочитаю легкий «Шприц апероль», а его все равно надо пить не на Канале, а в тихих уголках города.
У самой Лагуны, теперь уже на правом берегу, выстроились гостиницы-гиганты Венеции. Самые лучшие, самые пятизвездочные, расположенные в самом красивом и выгодном месте Большого канала. «Пизани Гритти», «Европа и Реджина», «Бауэр Грюнвальд», «Монако – Каналь Гранде» – все они расположились в палаццо, которые в XVIII – XIX веках пришлось отдать богатым посетителям. У каждого отеля своя предыстория, у каждого в активе – свой послужной список клиентов-звезд. В «Пизани Гритти», перестроенном дворце XV века, Джон Рескин писал «Камни Венеции». О пребывании здесь того же папы
