сильнейшем ветре, который наслала природа той ночью, когда в технодизайнерском отеле мы готовились ко сну. От вечернего джина пришлось отказаться и вместо этого подумать, где бы спрятаться, чтоб не сдуло… Так и со многим. Очень, например, живописны дюны пустыни Намиб: высокие гребни, образуемые встречными ветрами с океана и из пересохших речных долин, кажутся высеченными из гранита, хотя понимаешь, что это песок. Но парадокс – именно «гранитные» свойства песчаных дюн превращают езду по ним в опасный подвиг и сизифов труд для неподготовленных водителей. Хребет остр как бритва и лишь чуть-чуть шире ее лезвия, поэтому не сесть на него днищем, подвесив в воздухе все четыре колеса, способен только везучий. Или – когда сбрасываешь до минимума скорость, чтобы филигранно перенести центр тяжести автомобиля на противоположную сторону, не получается удержаться, и скатываешься задом наперед к подножию – чистый Сизиф и его камень. Наш «союз десяти», однако, не тушуется перед препятствиями, а преодолевает их эффективно. Иногда даже эффектно – как это сделали в случае с дюнами мои товарищи Виктор Вексельберг и Герман Хан. Подобно незаурядным голливудским каскадерам, они разогнались по взбегающим пескам и – прыгнули. Как с трамплина. «Тойота» пролетела метров шесть или семь на глазах у остальных удивленных пяти экипажей. Хорошо, что удачно приземлилась. Жаль только, что полет никем не планировался и, соответственно не снимался ни на фото, ни на видео. Придется аудитории поверить мне на слово. Тем более что основные приключения и страхи у нас были еще впереди.

…Вертолет как бы с натугой оторвал сам себя от земли и штопором пошел вверх. Наши машины постепенно превращались в жирные черные точки на насыщенном цвете земли, и тут мы наконец увидели его, бесшумного и почти невидимого. Точнее, видимого только с воздуха, но отнюдь не изнутри каньона. Водопад Виктория на Замбези высотой 120 метров знают все в мире, а видят даже не все, кто находится в непосредственной близости от него. Ущелье, устроенное природой, почти как замкнутая шахта лифта, не позволяет снизу рассмотреть низвергающуюся струю – невозможно найти точку обзора. Более того, прогалина Виктории так узка и глубока, что огромный объем воды «проваливается» на дно ее, будто в глубокий кувшин, и до поверхности не доносится практически никакого шума. Вот так: водопад неслышен и незрим, но он здесь, за кормой лодок, в которые мы, покинув борт арендованного вертолета, забрались ради рафтинга.

Известно, что этот вид спорта, заключающийся в сплаве по быстрым горным рекам (именно такова Замбези на пограничном участке между Замбией и Зимбабве, она проходит здесь 7 порогов), в последнее время «оптом» покоряет сердца. Образовалась даже специальная лига энтузиастов рафтинга и виндсерфинга – «тайная сеть» посвященных, живущих за тысячи километров друг от друга, но неизбежно пересекающих свои маршруты, где бы те ни пролегали, от Бразилии до Непала. Эти счастливые флибустьеры, как я их мысленно обозвал, и «втравили» нас в небезопасную лодочную «прогулку» – без эксцессов не обошлось, несмотря на подробный инструктаж еще в гостинице. Одного из наших, Дмитрия Азарова, например, на крутом участке выбросило из лодки. Точнее, конечно, выбросило всех, кто плыл вместе с ним (мы наняли два «судна»), но Дима неудачно вынырнул – прямо под днищем. Слава Богу, удалось как-то перехватить воздуха и сделать еще одно судорожное погружение – а там уж мы его вытащили. Очень бледного.

Купаться на Замбези при любых обстоятельствах не рекомендуют еще и потому, что в некоторых заводях доныне водятся крокодилы – правда, небольшие и довольно вялые, но никогда не знаешь, чем обернется сомнамбулическая пластика рептилий. Впрочем, доктор Айболит, который отговаривал детей ходить гулять в Африку именно из-за них, не совсем правильно расставил приоритеты. Самый страшный – для человека, во всяком случае – зверь там не крокодил, а бегемот, в чем мы имели случай убедиться.

На пятый день поездки, отплывши в двух лодках, но на сей раз моторных, мы рыбачили на ботсванской реке Окаванго. Надо сказать, что общие вкусы еще на заре существования совместной команды сформировали традицию: самим готовить себе рыбные ужины из самими же добытых «продуктов». Для этого, естественно, надо предварительно как следует потрудиться со спиннингами в руках. Вполне безмятежно забросив их, мы наблюдали, как вереницы бушменских женщин с огромными бутылями воды на головах поднимались от берега наверх, к своим деревушкам (местные племена предпочитают селиться в отдалении от реки, где гораздо суше, и только наш туристический кемпинг расположился у самой воды). Утреннюю тишину лишь время от времени нарушали предупреждения провожатых: лески на борт! берегитесь бегемотов! Отчего-то эти громадины, вообще очень раздражительные, особенно ненавидят, когда поблизости от них люди забрасывают свои крючки. Хотя, конечно, куда более сильную ярость гиппопотама можно вызвать, если, скажем, проплыть между матерью и детенышем или «отрезать» стадо, пасущееся на земле, от воды – тогда ни за что не спасешься. Но и со спиннингами советуют вести себя осторожнее, а мы этим советом поначалу пренебрегли. Высунувшиеся на поверхность гигантские носы попадались нам в процессе рыбалки тут и там, но они никак не казались опасными. И вдруг – кто бы мог подумать!.. «Выплеснувшаяся» из реки, словно Годзилла на нью-йоркскую набережную, огромная туша молниеносно приблизилась к носу нашего утлого челна метров на десять, не меньше, разинула пасть, что- то громко «выкрикнула» и сделала энергичный выпад – такой, что мы почувствовали себя, как в эпицентре шторма. Но главное, натерпелись совершенно «детского», абсолютного, «без примесей» страха. Редко случается кожей почувствовать, что секунда – и тебя нет на свете. Не дай Бог никому, но у нас, как видите, обошлось – спиннинги срочно были свернуты, а экскурсия вскоре закончена. Но рыбы наловить мы успели.

Честно признаюсь – не знаю, как называются два вида, составившие основную часть нашего улова, но представители одного из них, напоминающие морских окуней, оказались очень вкусны, мы потушили их со специями, заблаговременно купленными в обычном супермаркете. Другие, более костлявые рыбы пошли на уху. Хозяин кемпинга любезно предоставил нам кухню, где мы и суетились полвечера, чтобы вторую его половину потратить на пир. В стремительно опустившейся тьме река представлялась неким таинственным котлом, в котором тоже готовится густое варево – из нашего смеха, неожиданных всплесков, звуков и «голосов», невиданных и причудливых бликов…

…«Мы ни за что не смогли бы жить в Европе», – эту фразу в разных вариациях я неоднократно слышал от буров, с которыми свела меня эта экспедиция. С одной стороны, странно – поскольку внешним видом, складом ума и характера наследники голландских переселенцев не отличаются от «нормальных» европейцев. Но все же бурский народ уже 300 лет прожил в Африке среди помянутых «всплесков» и «бликов», а это «многое объясняет». В доме у одного охотника мы видели чучело леопарда – судя по блеску шкуры, набито оно было недавно. Под ним, на специальном столике – ворох газетных вырезок. Оказывается, несколько лет назад хозяин, загорелый и здоровый мужчина (такие «стати», вообще, характерны для белого населения ЮАР, видимо, ими отличалась популяция первых иммигрантов в XVII веке), шел по бушу с 10-летним сыном, как вдруг ему на плечи, будто с неба, свалился леопард. Мощная кошка, «скребнув» лапой, уже практически скальпировала свою жертву. Плохи были дела несчастного бура, но маленький мальчик, не теряя времени, подобрал ружье, упавшее на землю с отцовского плеча, и – пристрелил леопарда. В ознаменование чудесного спасения было набито чучело грозного «читы» (негритянское название, заимствованное языком африкаанс), и теперь его демонстрируют гостям.

Да, они, как и те, кто жил на тех же землях раньше – бушмены, бечуаны, зулусы, – дети широких просторов. 200 километров на машине для них – ближняя прогулка. Огромные участки земли, которые буры традиционно берут в концессию, что для нас приусадебное хозяйство. Но также источник заработка, заботы, постоянного внимания и, в общем, смысл жизни. Сегодня южноафриканцы, как правило, распоряжаются концессиями следующим образом – строят гостевое ранчо или мини-гостиницу. Затем бурят глубокие скважины. Ставят в них ветряки либо солнечные батареи, энергия которых, в свою очередь, питает насос – так добывается дефицитная вода. Получается искусственный оазис, где пышным цветом пробивается растительность и куда на водопой приходят стада животных (они, в свою очередь, привлекают толпы туристов). Здесь дикие виды могут чувствовать себя в большей безопасности, чем где-либо, кроме, пожалуй, национальных парков. То крайне небольшое количество особей, которые бурам и их гостям разрешается отстреливать по лицензии, – для популяций в целом капля в море.

Заменить такую жизнь городской и даже сельской европейской, наверно, действительно трудно. Тем более обидно, что новые экономические условия ЮАР, Ботсваны и Намибии не благоприятствуют