рассматривая кукол, развешенных по стенам. Как сказал популярный здесь комик Кокто: «В этом мире слишком много деревянных душ, чтобы не полюбить деревянных персонажей, у которых есть душа».

В таких же потайных тупичках совсем рядом с Гран-Пляс спрятались традиционные брюссельские кабачки «Бекас», «Имаж де Нострадамус» и «Вье Тан». Приготовленное по старым рецептам спонтанного брожения и издали напоминающее слабую бражку кисло-сладкое пиво «ламбик», которое подают в «Бекасе», с непривычки не все оценивают, и глиняные кувшины часто остаются недопитыми.

 Но зато именно здесь можно прочувствовать атмосферу брюссельской пивной прошлого века. «Золотой век» Брюсселя — это эпоха немого кино и стиля «модерн», конец прошлого и начало нынешнего веков, по-нашему — «ретро». С той поры осталось немного заведений, сохранивших обстановку. В их числе «Мор-Сюбит» («Внезапная смерть») рядом с Центральным вокзалом, «У Ришара» на Саблоне. И еще масса пивных, которые предлагают многочисленные сорта главного бельгийского напитка. Туда редко заходят туристы. В меню пивной «Мудер Ламбик» в районе Сен-Жиль, которая работает всю ночь, значатся более тысячи сортов бельгийского пива. Как утверждает хозяин, все пиво Бельгии.

По мере приближения к часу ночи большинство пивных закрывается. Чуть позже смолкают звуки джаза на Саблоне. Здесь, у начала «крутого» брюссельского квартала Маролль, собирается молодежь и богема. Трубачи и саксофонисты импровизируют перед столиками, выставленными теплым вечером на тротуар.

Неподалеку — кабак «Флер о Папье Доре» («Цветок из позолоченной бумаги»), который неизменно с 1846 года служит местом сбора поэтов-новаторов, писателей и художников.

Последние приносили сюда свои произведения на суд коллегам. Часто, получив не очень лестную рецензию и хватив по этому случаю лишнего, оставляли сгоряча плод своих трудов хозяину бара. Стены заклеены гравюрами и рисунками, а также рукописными афоризмами. После того, как заглянешь ночью на дно кружки пенистого и кислого «Гез Тиммерманс» или «белого из бочки», очень интересно задуматься над глядящим со стены афоризмом: «Каждый человек имеет право на 24 часа свободы в сутки».

В час ночи, когда на черном готическом силуэте собора «Нотр-Дам-де-Саблон» гаснут огни подсветки цветных витражей и смолкают звуки джаза в саблонских кафе, на площадь выходит цыганский ансамбль из ресторана «Гран-Майор». Когда-то это был русский ресторан. Но потом, как утверждает мой сосед и приятель Тео, владелец уютной харчевни «Тео-грек», он прошел через несколько рук и попал к богатому греку. Музыканты импровизируют, завлекая проезжающие по брусчатой мостовой машины, а гуттаперчевая брюнетка в широкой юбке и с осиной талией танцует просто так, бесплатно.

Саблон — одно из моих любимых мест в ночном Брюсселе. После часа ночи город засыпает, даже в выходные. До утра остаются открытыми только несколько точек, большей частью танцевальных или откровенно эротических. В танцевальных, в основном, толчется молодежь. Причем, налицо разделение по классовому признаку. Дети еврократов, например, облюбовали «Лонг Айленд».

Сам в нем не был, но дочь, только что закончившая Европейскую школу, ученики которой слывут там завсегдатаями, отозвалась коротко: «Скучновато». Для публики попроще танцы до зари под грохот децибел продолжаются в заведениях с названиями «Гараж», «Магазин» и тому подобное.

Мне больше по душе ночное кафе «Гупиль-ле-Фоль» — «Бешеный лис». Оно совсем рядом с туристической галочкой Брюсселя — «Писающим мальчиком», но туда редко попадают случайные прохожие. Утонув в его потертых креслах, слушая тихую музыку французских шансонье, можно спокойно поболтать с приятелем или просто посидеть в одиночестве. Среди шансонье, ныне уже покойных, здесь бывали: брюсселец Жак Брель, парижанка Эдит Пиаф, уроженец средиземноморского побережья Франции Жорж Брассанс и другие, в чьих песнях незатейливая музыка соединена с философским или озорным текстом.

Туристы в любом случае приезжают в Брюссель посмотреть хотя бы на неповторимую Гран-Пляс. Но городу этого мало. Нынешним летом власти при содействии общественных организаций и держателей ресторанов готовятся к очередному шоу, которое организуют раз в два года. С 13 по 15 августа Гран-Пляс превращается в ковер из бегоний.

На коктейль для журналистов, посвященный приготовлению к празднику, пришел сам бургомистр Ксавьер де Донеа. А автор композиции будущего произведения архитектор-пейзажист Этьен Стаутеманс рассказал об очередной идее.

Это тот случай, когда традиция рождается искусственно. В Брюсселе в старину не выкладывали цветочных ковров. На центральной площади, в основном, сжигали еретиков или рубили головы бунтовщикам. Стаутеманс, увлеченный бегониями, тропическими цветами, завезенными в Европу в середине прошлого века и составляющими основу экспортного цветоводства Бельгии, решил сделать им рекламу.

В 50-х годах он создал цветочные ковры в нескольких малых фламандских городах и во французском Лилле. В 1971 году впервые покорил брюссельскую Гран-Пляс, которая до того служила банальным паркингом в центре столицы. Потом его приглашали соткать цветочные ковры в Кельне, Гамбурге, Люксембурге, Париже , Лондоне, Амстердаме, Вене, Буэнос-Айресе, Коламбусе...

700 тысяч корней бегонии с плантаций под Гентом будут привезены в Брюссель и за несколько часов выложены поверх брусчатки прямоугольником в 77 на 24 метра. В этих цветах много воды, поэтому они без проблем продержатся три полных дня, прежде чем их сгребут в мешки и свезут в ямы для компоста. Старик Стаутеманс рад, что на сей раз ему не диктуют обязательных юбилейных сюжетов, и выбрал чисто геометрический рисунок ковра из тех, что ткут кочевники, обитающие вдоль границы Турции и Иранского Азербайджана.

Деньги на это, весьма не дешевое мероприятие, дали банки. А главное — хозяева ресторанов, пивных и магазинов, находящихся в округе. Для них это выгодный бизнес.

Пускай в августе Брюссель покинут его коренные жители и еврократы. Туристы с лихвой окупят расходы.

Александр Минаев / фото автора