Под утро приснился сон: будто по ручью, который протекает в трех метрах от заброшенного дома, плывет вверх по течению маленький кораблик, сделанный из газеты. Рассказал об этом проводникам, заменив, конечно, в рассказе газетный кораблик на очень маленькую лодку.

Папуасы отнеслись к моему рассказу необычайно серьезно. Долго шептались между собой, а потом сказали, что следует идти вверх по ручью и лучше идти прямо сейчас.

Едва  успели позавтракать консервированными  бисквитами, как призывные крики наших проводников возымели успех. Где-то очень далеко в лесу раздался ответный крик. Решили  ждать  здесь,   на краю   большого   вырубленного участка леса. Со времени   первого   крика   прошло часа три. Час назад из леса снова кричали, на этот раз внятнее и ближе.

К вечеру появилось два голых папуаса с копьями. Реакция на нас очень недоброжелательная.

— Уходите, здесь нет пищи на всех...

Мы отвечаем, что принесли пишу с собой, по цепочке из переводчиков эта (эта ли? — проверить невозможно) информация доходит до туземцев, но они отказывают с пущей яростью. Речь у комбаев вообще очень агрессивная, жестикуляция грозная и стремительная, при разговоре папуас то почешется, то кулаком взмахнет: непонятно, что у него на уме.

Проводники советуют уходить, но я велю продолжать переговоры.

Прошло два дня. Проводники очень боялись, что ночью на нас могут напасть. Но я верил в успех. На второй день вечером они пришли к нам и согласились взять подарки для стариков-вождей. Мы послали мешок риса, топор, два мачете, несколько горстей бисера и булавки. Утром пришли посланцы, сказали, что мы можем пожить в племени, но совсем недолго.

Мы вынырнули из зеленой гущи леса и с наслаждением  глотал и   воздух   на   небольшой лесной прогалине, через которую текла узкая речка с красно-коричневой водой. За хаотичными завалами деревьев — здесь их было особенно много — на дальнем конце прогалины виднелось строение длиной около десяти метров, «подвешенное» на 30-метровой высоте. Из него, прямо через тростниковую, бурую от времени крышу сочился дым. Люди где-то здесь. Раздался тревожный крик-уханье: нас заметили. Дор, проводник- носильщик, прокричал несколько зычных, состоящих из одних гласных звуков фраз, и мы двинулись, хрустя и скрипя ветками, через завал.

Это было классическое фортификационное сооружение каменного века. Ни одно живое существо не могло бы подойти к жилищу комбаев незамеченным. Подступы к нему хорошо просматривались и простреливались. Жилище было прикреплено сразу к нескольким толстым деревьям, и к нему была приставлена длинная жердь с зарубками. Мы шли по просеке, несколько пар глаз внимательно разглядывали нас сверху, из дома-крепости, и несколько теней мелькали по бокам, в зарослях. Никто, слава Богу, не кричал и не стрелял, может быть, удастся с ними договориться. Недалеко от этого логовища, на невысоком пригорке мы заметили еще одно длинное строение, навес из веток.

Дор знаками показал, что пойдет туда один. Осторожно, как сапер на минном поле, положил свой рюкзак на землю, велел нам сделать то же самое и сесть. Вынул из кармана несколько браслетов и, так же осторожно ступая, понес подарки к навесу, вытянув руки, чтобы их хорошо было видно. Людей мы увидели не сразу, из темной глубины строения они решились выйти не скоро, долгое время только широкая спина Дора выглядывала из проема, который, не делая лишних движений, что-то говорил людям, сидящим внутри.

Первым появился старый вождь. На полусогнутых напряженных ногах, сжимая копье в руке, он вышел на свет и стал что-то говорить; гортанные звуки лились сплошным потоком. Дор и остальные толмачи переводили это на индонезийский язык.