— Понимаете, Юра, времена рыцарей-альтруистов давно прошли. Сейчас, когда предлагают безопасность, то требуют каких-то ответных услуг. Или материальную компенсацию. Когда рэкетиры приходят к бизнесмену, они не говорят: «Мы тебя грабить пришли!» Они говорят: «Мы пришли предложить вам безопасность!» В обмен на регулярные «взносы». Если ваши знакомые решили заняться рэкетом, то я не тот объект. Я всего лишь наемная служащая, и зарплата у меня не шибко большая, сейчас только двести баксов получаю. А папа с мамой — примерно столько же.

— Я лично рэкетом не занимаюсь, — ответил Юрка более-менее уверенно, хотя про себя отметил, что не смог бы дать Ане гарантии насчет остальных участников операции, — и думаю, что здесь не о деньгах речь пойдет. Наверно, если б речь шла об этом, так с вами погрубее обращались бы и могли бы не меня, а кого-то другого прислать, незнакомого и наглого.

— В логике вам не откажешь, — заметила Аня. — Но что же тогда? Чем мне прикажете вашу заботу оплачивать?

— Вообще-то, — предположил Таран, — по-моему, это как-то связано с дисками, которые вы мне передали. Может быть, наоборот, хотят вам отдать долг, раз вы их сохранили, а не выкинули, хотя никто не знал, что они у вас находятся. Ведь Павел Степаныч никого не успел предупредить насчет этого. Я, когда зимой приезжал, понятия не имел, где их искать после того, как его убили. Ну, а теперь небось «те», которым эти диски тоже были нужны, узнали про вас откуда-то и решили разобраться… Ну, а «наши» захотели вас защитить.

— Ой ли? — криво усмехнулась Аня. — Боюсь, что если все это и связано с дисками, то лишь потому, что и «те» и «ваши» просто боятся, не прочла ли их я и не узнала ли чего-то лишнего.

Тарану сразу как-то поплохело. Он подумал, что эта версия очень даже убедительна. Если ее принять, то ничего хорошего Аню впереди не ожидало. Даже если она их действительно не « пыталась посмотреть или не смогла этого сделать, то для страховки все равно уберут. А заодно, возможно, и его. Юрку.

Правда, через несколько минут Таран сам себя успокоил. Если б Аню заподозрили в том, что она могла прочесть диски, то не стали бы тянуть с ее устранением столько времени. Если б она сумела прочитать то, что там было записано, ее надо было бы убить сразу, а не через три с лишним месяца. И потом небось инициатором этого дела стал бы сам Генрих Птицелов. Потому что компакты были нужны ему, а не кому-то из москвичей.

— Нет, — сказал Юрка вслух, постаравшись придать голосу уверенность, если б насчет этого волновались, то решение было бы совсем другое. И наверно, гораздо раньше.

— Замечательно! — явно догадавшись, что подразумевается под словами «другое решение», саркастически произнесла Аня. — И вы спокойно везете меня к такой публике?

— Аня, — пробормотал Таран, — речь идет о «тех», а не о «наших». Неужели вы думаете, что за то добро, которое вы нам сделали, вам захотят подлость организовать?

— О, если б весь мир состоял из таких добрых и наивных мальчиков, как вы, то никакого зла на земле уже давно не существовало! — несколькб театрально произнесла Аня.

— Вообще-то я не такой добрый и даже не наивный, — обиделся Юрка. — Просто я знаю, что говорю.

— Да ничего ты не знаешь! — резко сменила тон Аня. — Именно поэтому тебя сюда и послали. Очень может быть, что. рожи тех, кто за тобой спрятался, слишком хорошо известны и органам и бандитам, а кому-то очень хочется остаться в тени. Вот и решили отправить тебя. Свежего, непримелькавшегося человечка. К тому же ни черта не знающего о сути дела.

— А ты, надо полагать, знаешь? — Таран тоже перешел на «ты».

— Пока не точно, но догадываюсь. Во всяком случае, почти убеждена, что со мной разделаются позже, чем с тобой. У меня есть чем торговаться за жизнь, а ты просто исполнитель, к тому же малоценный.

Юрка понимал, что действительно немногого стоит. То есть, может быть, Генрих Птицелов его не собирался посылать на смерть. Но кто знает, какие на самом деле соображения у Коли и его компании? Может, им просто нужен был человек, которого потом будут безуспешно искать как похитителя госпожи Анне Петерсон? Но когда найдут, то обнаружится, что назвать заказчика похищения он не сможет. Потому как будет капитально мертвым.

Таран помнил, как обошлись с неким Костей или Косей, братом злополучной девушки Полины, из- за которой во время прошлой «командировки» в Москву Таран влип в целую кучу неприятностей. Именно Кося застрелил Павла Степановича, у которого Юрка должен был забрать диски. Застрелил потому, что задолжал пять тысяч баксов «хорошим знакомым», а другие «хорошие знакомые» предложили ему легкий заработок. Сестра пыталась ему помочь, но Кося принял «заказ», не дождавшись, пока Полина соберет ему эту сумму. Так вот, этого Кoстю, как позже стало известно, нашли в снегу со смертельной дозой метанола в желудке. Для Тарана вполне могут что-то похожее применить. Прежде всего потому, что он знает в лицо хотя бы Колю и знает, куда отвозил Аню, а кроме того, может случайно узнать, зачем эта Аня понадобилась Коле. Например, если Аня догадывается о подлинных причинах своего увоза и, хотя бы в общих чертах, поведает о них Юрке.

Нет, конечно, ему вряд ли устроят смерть от метанола.

Птицын, если он, конечно, посылал Тарана в Москву с расчетом на то, что тот вернется живым, сразу поймет, что дело нечисто. Юрка последний раз прикладывался к бутылке почти год назад, на выпускном вечере в школе. Да и до этого к водяре испытывал не самые лучшие чувства. Прежде всего из-за того, что она с его родителями сделала. Пиво или шампанское он еще принимал, но редко, а от водки отвык почти начисто. И Птицын прекрасно это знает. Если он всерьез рассердится, Коле и его друганам очень хреново будет. Не потому, что он именно за Тарана мстить будет — таких у него двести рыл на довольствии. — а за то, что его попытались кинуть, не сообщить всей правды.

Но есть ведь и другие способы на тот свет отправить. Тот, кто очень сильно захочет избавиться от него, найдет такой, чтоб выглядеть невиноватым. Ну, а перед Генрихом просто по-дружески извинятся за то, что, мол, не уберегли пацана, и выплатят компенсацию…

Некоторое время Юрка молча рулил, продолжая вести машину туда, где его вполне могла ждать смерть. Он припоминал подвал, через который его провел Коля, и еще раз соглашался с той мыслью, что там самое место для убийства.

При этом он искоса поглядывал на Аню. Та сохраняла видимое спокойствие на лице. Все-таки, несмотря на то что родилась в России и всю жизнь тут прожила, какие-то национальные черты сказываются. Нет, Таран не стал припоминать старинный анекдот насчет того, что если эстонцу в пятницу рассказать анекдот, то к понедельнику он наверняка рассмеется. Ему и в мысли не приходило заподозрить Аню в тугодумии. Но вот в умении сдерживать эмоции и даже очень обидные и злые слова говорить хладнокровно — тут прибалтам не откажешь!

И еще в одном не откажешь — в рациональности мышления. Тут, должно быть, сказалось влияние немецких и шведских баронов, которые их воспитывали до 1918 года. Правда, об этом периоде — как и об истории стран Балтии вообще!

— Таран имел самые смутные представления, но то, что Аня воспитывалась в семье, где все было разложено по полочкам и лежало на строго определенных местах, помнил хорошо.

Вот и сейчас она ведет себя спокойно не потому, что ничего не боится, а потому, что догадалась, зачем понадобилась крутым людям. И прикидывает, как вести себя, чтобы выторговать жизнь. Какие-то козыри, несомненно, у нее есть на руках.

Более того, оценивая Анино поведение на «Красносельской», Юрка вдруг понял, что она, пожалуй, уже там, еще до начала разговора, догадалась, зачем прислали Тарана. И скорее всего ждала именно такого развития событий. Может быть, потому, что все остальные варианты были гораздо хуже, а может быть, потому, что все загодя продумала. Как вести себя в одном случае, а как — в другом. Все по полочкам…