— Вот с тех пор ее и не видели. Кое-какой хвост, конечно, ухватили. Оказывается, на той самой станции, где должны были сесть наши, сели две совсем другие. Проводница клялась и божилась, что были с билетами. Ехали весело. Погуляли, попили с попутчиками, а потом выскочили в облцентре. Искали-искали — толку чуть. Но зато неожиданно нашли того, кто этим девушкам заказывал ящик. Московский стукач подсказал, что ящик потребовался некоему Максудову Абдулвахиду Мирзоевичу по кличке Равалпинди. Он еще в семидесятых отсидел два срока за попытку нелегального перехода границы и незаконное хранение наркотиков, но по минимуму. Серьезно зацепить не смогли, а может, не хотели. На этот раз Равалпинди упекли на десятку, но… не по этому эпизоду. Он на себя взял 224-ю, а от истории с поездом отмазался. Мне-то сейчас ясно, что его менты хорошо прикрыли, которые нам этот прокол организовали. И стукача засветили. От него потом только голову нашли в мусорном баке.

— Так, короче, все с концами?

— Не совсем. Я так подробно тебе все рассказал, что ты небось подумал, будто я все с самого начала курировал и контролировал. Черта с два! Мне об этом ящике рассказали, представь себе, совсем недавно. Старичок один, полковник-ветеран, когда-то консультантом был у нас в Центре. Помирал прошлой зимой от рака. Он много знал, память была свеженькая. Я рискнул и списал портативным ГВЭПом подчистую. Вовремя успел. Двух дней после этого не промучился. Естественно, я сумел провести, как говорится, анализ и синтез. Найти Равалпинди трудов не составило. Ему еще полгода надо было досиживать, но я ему организовал условно-досрочное. Навел справочки. В Таджикистане, у него на родине, основных корешей «юрчики» ликвиднули как класс, а те, что остались, дернули в Афган. Некоторые даже дальше, в том числе и в город Равалпинди, Пакистан, где у Абдулвахида Мирзоевича, по слухам, какая-то родня обитала еще со времен басмачества. Я, если помнишь, на этом направлении немного работал, поэтому связочку вспомнил.

— Я думаю… — Мне было неприятно вспоминать то, что он натворил на «этом направлении». Сашка Терентьев, Миня, Костя, Толян, Андрюха Чижов… К гибели четырех последних я имел отношение. Хотя своими руками только Толяна положил, но и за других совесть мучила. — Ладно, проехали!

— Не шипи, — посоветовал Чудо-юдо, читая меня, как дисплей. — Жалко, что сейчас буденовки не носят! Говорят, через шишак пар стравливали, когда «разум возмущенный закипал».

— Куда там! У меня голова холодная, хотя я в кадрах вашего ведомства никогда не числился.

— И слава Богу! Давно бы спалился. Продолжаем разговор, как говорил товарищ Карлсон. Значит, Равалпинди домой ехать не светило. В Москве его конторку прикрыли и частично постреляли — товар ходовой, конкурентов не любят. Так что пришлось ему выбирать — или присоединиться к тем, кого убрали, или попробовать выжить, что называется, «с поражением в правах». То есть пойти к кому-то на поклон. Дальше начинаются дела текущие, о которых излишних подробностей я сообщать не буду, потому что тебе о них надо иметь строго дозированную информацию.

Я понял: сейчас речь пойдет о деле, на которое меня собирается послать Чудо-юдо. И при исполнении этого задания я, должно быть, могу попасться супостату живым, отчего лучше, чтоб я знал не больше того, что мне положено. Потому что если я расскажу вероятному противнику всякие «преданья старины глубокой», которые, кстати, противная сторона и сама уже, наверное, знает, то вреда особого не будет. А вот если в моей памяти будут более свежие вещи, то от этого в первую голову могут пострадать чудо-юдовские «источники». Кроме того, среди многочисленной трепологии, загруженной мне в башку Чудо-юдом, вполне могла быть скрыта деза, нужная для того, чтобы дезинформировать или дезориентировать неприятеля. Само собой, мне лично он, как всегда, не сказал, где правда, а где брехня. Я должен все воспринимать как правду. А если известное мне станет известно оппонентам, то это уж их дело разбираться, каким путем информация получена. И если, анализируя начинку моей черепушки, вредные граждане придут к мнению, что на них стучал, допустим, господин А, то это скорее всего будет значить, что Чудо-юдо специально выстроил фактики против него, а на самом деле стукачишкой оказался господин Б.

В общем, обмен информацией в нашем деле всегда содержит в себе обман.

— Опуская все, что тебе не надо знать, — продолжил Чудо-юдо, — могу сказать, что в настоящее время искомый предмет находится далековато. Если смотреть из Москвы, конечно. А отсюда — совсем недалеко, если по сибирским масштабам. В горнопустынной местности, поблизости от речки Гильменд, на территории, которую контролирует мой старый друг Ахмад-хан. Не путать с Ахмад-шахом и Ахмад-шахом Масудом. Ахмед-хан — фигура поскромнее и не любит большого шума. Двести пятьдесят человек, два миномета 120-миллиметровых, шесть 82-миллиметровых, две пушки 76-миллиметровых, пять «ПЗРК» «стингер» и десять ракет к ним, один «АГС-17», сорок «РПГ-7» и «РПГ-9», около полсотни «РПГ-18», три китайских ДШК на треногах, два «СГ-43», восемнадцать «ПК», тридцать два «РПК», десять китайских «РПД», до 300 стволов всего остального

— «калаши» всех модификаций, наши и китайские, штатовские «М-14», «М-16», немецкие «МР- 40», винтовки СВД, английские «ли-энфилъд» и «ли-метфорд» с оптикой и без, пистолетов вообще не меряно. Снарядов и мин в общей сумме пять тысяч, патронов всех калибров — полтора миллиона. Рации японские, «тамагава».

— Вообще-то с таким хозяйством можно и пошуметь, — заметил я, ощущая легкую нервную дрожь. Какими милыми и приятными людьми в этот момент показались мне «джикеи», «куракинцы», «сорокинцы» и прочие, а уж ребятки Доминго Косого и Марселы — вообще ангелами! А тут — жуткие духи. Фанаты, которых и заболтать нельзя. Тем более что языка я не знаю, и, судя по всему, Чудо-юдо не собирается меня ему обучать. Попадешь к этим бойцам ислама, и можно такие веселые развлечения испытать, что мало не покажется.

— Это верно, — кивнул Чудо-юдо. — Пошуметь Ахмад-хан может. Его даже нынешние тузы в покое оставили. Наши в свое время его так и не выковыряли из сопок. Три вертолета угробили, восемь единиц бронетехники, сорок три трупа положили. Пощипали, правда, Ахмада серьезно — только тех, кого они сами не подобрали, за девяносто перевалило. Да еще кишлачок под горячую руку разбултыхали с вертушек и минометами. Там за сотню всякого народа покрошили…

Мне от этих сообщений поплохело еще больше.

— Это так, для общего развития, — осклабился Чудо-юдо. — Теперь конкретно. Сам понимаешь, что могут наделать граждане с незаконченным начальным и дошкольным образованием, если неожиданно откроют, какие возможности скрыты в известном тебе ящичке. Тем более что Ахмад-хан по амбициям никакому шахиншаху не уступит. Пока он думает, что это всего лишь шкатулка, в которую запаяны бриллианты на двадцать миллионов долларов. Получил он ее позавчера. Этой ночью туда придет вертолет из Кандагара — забирать ящик. Ахмад сильно сомневается, надо ли его отдавать. Конечно, за попытку заныкать бриллианты могут и голову отрезать, но уж очень приятно разжиться на такую сумму, тем более что один вертолет — это еще не бригада спецназа. Можно просто грохнуть из «ДШК» или «стингером», сказать, что я не я и лошадь не моя, а куда ваша коробка делась — знать не знаю. Да надо еще, чтобы нашелся такой ухарь, который рискнул бы к нему с вопросами лезть. Сейчас он просто один из перевалочных пунктов транспортировки веселого товара из «Серебряного полумесяца», и то пакистанские боссы его уважают. Перекроет дорожку — кошмарные убытки будут. Талибы за наркоту казнят, а Ахмада не трогают. Пока. У них на севере крутые дела, на востоке, под Кабулом. Но Ахмад знает, что добраться до него могут запросто. Чуть у кого-то руки развяжутся — снесут ему башку. Поэтому очень ему хочется сюда, к теплому морю. Так сказать, сапог пополоскать в Индийском океане…

— Хм! — вырвалось у меня.

— Конечно, великий и мудрый шейх Абу Рустем обещал ему свою протекцию. При условии некоторой дележки — двадцать процентов от содержимого коробки. Но сам понимаешь — стремно: среди шейхов всякие попадаются. Можно ведь и все взять, не ограничиваясь одной пятой. А хана потерять где- нибудь. Над Индийским океаном, например. Аравийское море или там Персидский залив — неважно, акулы приберут.