Сирина слова подвижнические. Репринтное издание. М., 1993. С.263)
Разумеется, созерцание в учении преподобного Максима не является независимым от делания.
«Не может быть ни безопасного делания, помимо созерцания, ни подлинного созерцания без делания. Ибо и делание должно быть разумным, и созерцание деятельным...» Конечно, святой подчеркивает, что «у более образованных созерцание предшествует деланию, а у более невежественных – делание созерцанию. Однако в обоих случаях цель бывает благою, и оба они приводят к тому же результату: очищению и спасению человека» (PG. T.90. Col.1433-1437).
Когда мы говорим об очищении души, то, конечно, подразумеваем главным образом избавление от страстей14или, выражаясь точнее, преображение этих последних. Помимо всего этого, очищение – это и «обдуманное сосредоточение» человеческого бытия, приводящее к озарению ума. Итак, это не только отказ от чего-либо, но и приобретение. Чистая душа узнается по таким признакам, как «слово независтное, рвение незлобивое и рачение о славе Господа непрестанное» (Добр. Т.3. С.17). Иными словами, если речь наша завистлива, рвение порочно и любовь к Богу непостоянна, то это значит, что сердце наше еще не очистилось.
Ум – это образ Божий, который мы осквернили грехом и теперь должны очистить. Поэтому авва Дорофей советует: «Соделаем образ наш чистым, каким мы и приняли его...» (Преподобного отца нашего аввы Дорофея душеполезные поучения и послания. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1900. С.194). Мы должны выносить труд и неимоверную горечь, пока не очистится «ум наш, сей яростный и сластолюбивый пес... не сделается целомудренным и любосмотрительным» (Леств. 1:8). И если человек противоборствует совершению греха и сражается против страстных помыслов, то он смиряется, сокрушается, подвизается и, «очищаясь мало-помалу скорбями подвигов, приходит в свое естественное» состояние (Авва Дорофей. Указ. соч. С.153).
Но, как бы человек ни старался, мертвый ум не может очиститься и стать живым, если не сойдет на него Дух Святой, поскольку «очистить ум только Духа Святого есть дело» (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3. С.21).
Но если при содействии божественной благодати ум очистится, то он озаряется, поскольку «очищение его есть озарение»15. И если человек сохранит свой ум после очищения, чтобы он не был осквернен грехом, то ум остается просвещающим и просвещаемым, почему и хранение его может быть названо «светородным, молниеродным, светоиспускательным и огненосным» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр. Т.2. С.195).
В общем, мы можем утверждать, что лечение человека заключается фактически в очищении ума, сердца, образа Божия, в возвращении ума к первородной и первозданной красоте. Более того, это общение с Богом. Когда ум становится храмом Духа Святого, мы говорим, что лечение было успешным. Исцеленные же – это святые Божии.
4. СПОСОБ И КУРС ЛЕЧЕНИЯ
Мы уже рассмотрели, что такое христианство, каковы особенности православного богословия и что такое лечение, теперь следует рассмотреть способ и курс лечения, то есть науку православного благочестия. Наметив этот вопрос, следует, по возможности, перейти и к описанию приемов, с помощью которых достигается очищение сердца, то есть исцеление. Ведь описание высших состояний не будет иметь большого смысла, если мы не сможем осознать их и осуществить на деле.
Итак, каким же образом достигается исцеление души?
Прежде всего надо подчеркнуть факт существования правой веры. Мы, православные, именно потому придаем большое значение сохранению веры, что знаем: при изменении веры неизбежно меняется и лечение. Выше мы подчеркнули, что богословие следует объяснять главным образом как врачебную, медицинскую науку. Ведь медицина, имея перед собою образ здорового человека, пытается с помощью различных приемов лечения привести к этому образу больного. То же самое можно сказать и о богословии. Богословие – это учение Церкви о духовном здравии, а также о пути, по которому мы, недугующие, должны следовать, чтобы исцелиться. И мы придаем величайшее значение сохранению догматов от искажений не только потому, что боимся повредить учение, но потому, что можем потерять возможность лечения и, следовательно, спасения. Таким образом, «столкновение между Паламой и Варлаамом касалось не столько содержания догмата, сколько его методологических основ. Варлаам основывался на метафизике, метафизической гносеологии и логике, Палама же – на собственном достоверном опыте и его убедительных результатах»16.
Кроме того, для исцеления души необходимо ощущение болезни. Когда какой-либо больной не сознает своего недуга, то не может и обратиться к врачу. Самопознание является одной из первых ступеней лечения. Преподобный Максим учит, что, «кто познал немощь естества человеческого, тот получил опытное познание и Божией силы помогающей» и при помощи ее иное уже совершил, а другое старается совершить (Добр. Т.3. С.185). Петр Дамаскин, описывая великую ценность ночной молитвы, говорит, что нравственное делание достигается, когда человек обдумывает дневные дела, обдумывает упущения, случившиеся «в сумятице дня», «чтобы можно было ощутить ночное безмолвие и оплакать то, в чем согрешил» (????????? T.?'. ?154). Только зная свою душу, можно оплакивать ее.
Несомненно, что большинство сегодняшних христиан не знает своего духовного состояния. Мы мертвы по преступлениям (Еф. 2:1) и не только не сознаем этого, но и убеждены, что исполнены даров Святого Духа и украшены добродетелями. К сожалению, это самодовольство, поражающее нас, уничтожает дело нашего спасения. Как может Христос обратиться к человеку, который оправдывает сам себя? Увы, мы уподобляемся фарисеям, которые во времена пришествия Господня не ощущали нужды во враче. Как может великий дар покаяния и плача развиться в сердце, не чувствующем своего опустошения? В таком случае внутренняя жизнь не в состоянии получить развития.
С ощущением немощи должно сочетаться и «пренебрежение к себе», то есть великий дар самоуничижения. Это свидетельствует о наличии в душе смирения, поскольку «самоуничижение всегда сочетается со смирением души»17. Это самоуничижение является мысленным гнетом, который, будучи наложенным на душу, «сокрушает, сжимает и выдавливает спасительное вино, которое веселит сердце человека, то есть внутреннего человека. Вино же это есть сокрушение»18. Самоуничижение вместе со свойственным душе плачем выдавливает страсти и наполняет душу блаженной радостью. «Посему и надлежит нам всегда осуждать и укорять себя, чтобы вольным самоосуждением загладить невольные грехи» (Леств. 25:55).
Однако одного только ощущения немощи недостаточно. Непременно требуется и врач-целитель, и
