этажа вдруг увидели, что знойное марево над волнами крыш немного рассеялось. Весь квартал простирался внизу живописной картой. За храмом среди трущоб торчал одинокий островок зелени. А за ним на высоком шесте висел флаг — значит, неподалеку пост городской стражи.

— Пойдем к тому зеленому островку, брат, — предложил Чао Тай. — Гляди, крыши вокруг него образуют квадрат и высятся над другими. Я думаю, это старинный дом, построенный еще в те времена, когда этот квартал был сердцем города. Теперь в таких домах нашли приют десятки бедных семей.

— Хорошо. Именно в местечке вроде этого и мог поселиться Юань. Надо только придумать, как туда лопасть.

Ма Жун, склонившись над оградой, уставился на лабиринт дорожек и улиц.

— Смотри, вначале нам надо попасть на вон ту небольшую площадку за храмом, потом двинуть по извилистой тропинке и повернуть влево, на прямую дорогу. Это самый короткий путь.

Друзья, изрядно приободрившись, начали спускаться вниз.

Через полчаса утомительных блужданий по грязным улицам настроение опять стало портиться. С каждым шагом в глубь квартала дома становились беднее, а по пути не встретилось ни одного человека, у кого можно было бы спросить дорогу. Наконец, на углу очередной улицы путники увидели старуху в лохмотьях. Она рылась среди отбросов зловонной сточной канавы в поисках съестного.

Нет, старуха не замечала поблизости никаких кукольников или акробатов, но сказала, что через три улицы отсюда действительно стоит высокий старый дом.

— Дом очень большой, — предупредила она, — и бродяги живут в дальней его части. Во двор не заходите — туда мы сносим своих мертвецов, а потом их забирают уборщики. — Нищенка смахнула с потного лица седую прядь. — Вам повезло. Сегодня тут очень много уборщиков. Они хорошие люди, могут вызвать духов умерших и продают амулеты от всех болезней.

Чао Тай поблагодарил старуху, и они двинулись дальше. На следующей улице им повстречалось человек десять уборщиков. Среди них шагал рослый мужчина в длинном халате из дорогой парчи и высокой черной шапочке.

— Эй, доктор! — окликнул его Ма Жун. — Что вы тут делаете?

Доктор Лю, что-то сказан высокому уборщику, подошел к двум друзьям.

— Я осматривал двух молодых женщин в большом старом доме, господин тайвэй, — вежливо ответил он, — но, к сожалению, ничем не сумел помочь — обе были тяжело больны и умерли у меня на глазах.

Ма Жун побледнел. У него екнуло сердце.

— Вы имеете в виду дочерей Юаня?

— Юань? Их звали Юань? — спросил Лю долговязого уборщика.

Тот пожал плечами, укутанными черным плащом.

— Покажите нам дорогу, доктор, — приказал Чао Тай. — Вот уж не думал, что вы так заботитесь о бедняках!

— Я очень серьезно выполняю свой долг, — холодно отозвался Лю. — Что ж, пойдемте, если не верите мне на слово.

Лекарь развернулся, друзья поспешили за ним, а группа уборщиков замыкала шествие. Через некоторое время высокая фигура в черном плаще приблизилась к Чао Таю, приглушенный балахоном голос просипел:

— А я вас знаю, господин тайвэй. Это вы приказали обезглавить четверых наших товарищей!

— Могу лишить головы и вас! — ледяным тоном отрезал Чао Тай. — И даже за гораздо меньшую провинность! Будьте осмотрительнее, мой друг!

Долговязый отстал, и Чао Тай услышал, как он перешептывается со своими спутниками.

На следующей улице к ним присоединилась еще дюжина людей в капюшонах, и все они оживленно загомонили, но так, чтобы блюстители закона не могли разобрать ни слова. Ма Жун оглянулся — глаза в прорезях капюшонов сверкали злобой. Он подтолкнул друга, и тот схватился за рукоять меча — тоже почуял угрозу в поведении уборщиков.

— Ну вот мы и на месте, — сказал доктор Лю, останавливаясь перед полуразрушенными воротами.

Сквозь трещины в штукатурке проступали видавшие виды кирпичи, но кованая дверь казалась довольно крепкой. Лю указал на деревянную щеколду. Двое уборщиков подняли ее и толкнули створку. Лекарь вошел первым, за ним — Ма Жун и Чао Тай, но уборщики оставались снаружи, и узкую улочку буквально запрудили фигуры в черных капюшонах.

Ма Жун приблизился к двум неподвижным фигурам, лежавшим на куче отбросов у входа в высокую полутемную привратницкую, и с облегчением перевел дух — умершие женщины были ему незнакомы.

— Воздух здесь пропитан болезнью, доктор, — проворчал Чао Тай. — Бродяг нужно куда-то переселить.

— Вот и займитесь этим, тайвэй. А я позволю себе откланяться — у меня и своих дел хватает.

— Не могу сказать, что я был рад встрече с вами, — буркнул Ма Жун.

— Осторожно, тайвэй, — злобно огрызнулся Лю. — Очень скоро я могу вам понадобиться.

— Если мы заболеем, — весело вставил Чао Тай, — то позовем нашего лекаря. Он будет несказанно рад для разнообразия поглядеть на живое тело! Доктор Лю повернулся и, не сказав ни слова, вышел.

Два друга зашагали по длинному, узкому проходу. Сквозь прорехи разваливающейся крыши виднелось неласковое небо. Здесь не было окон, зато стены, несмотря на пятна плесени, выглядели довольно крепкими. Проход заканчивался дверью. Чао Тай попытался ее открыть, но тяжелая створка не поддалась. Приложив к ней ухо, тайвэй услышал с той стороны чье-то бессвязное бормотание.

И тут же сверху донесся грубый насмешливый голос:

— Вот вы и попались, грязные собаки!

Сквозь дыру в крыше на них смотрел уборщик. Потом послышался негромкий свист, и в голову Ма Жуна чуть не угодила стрела.

— Назад, к другой двери! — прошипел ЧаоТай.

Они стремглав кинулись обратно. Ма Жун перескочил через трупы двух женщин и потянул дверь. Тщетно!

— Мы в ловушке, — выдохнул Чао Тай. —У этих негодяев луки, и, если мы будем смиренно ожидать своей участи, нас просто подстрелят с крыши. Давай выбьем вторую дверь и прорвемся с той стороны!

— Одним духам ведомо, какое оружие они прячут под своими проклятыми плащами, — возразил Ма Жун. — А соотношение — сорок против двоих. Тут скорее нужна ловкость, а не сила, брат! Помоги-ка мне скорее снять кольчугу! — Прошептав на ухо Чао Таю, что надо делать, он рявкнул во весь голос: — Что вы о себе возомнили, псы! Наши стражники от вас мокрого места не оставят!

Уборщики издевательски захохотали.

— А мы вас обоих аккуратно завернем в полотно, — крикнул кто-то. — И никто ничего не узнает!

— Эй, может, лучше договориться? — ответил Ма Жун, помогая Чао Таю надеть свою кольчугу на одну из умерших женщин.

Чао Тай застегнул на голове покойницы шлем и, когда Ма Жун подхватил ее под руки, воткнул острие меча в затылок, как раз под кромкой железа.

— Прости, девочка, — пробормотал он и двинулся к двери, неся перед собой на мече безжизненное тело.

Ма Жун, одетый только в кожаные штаны и нижнюю рубаху, быстро осмотрел засов — тот был исправен. Оглянувшись, Ма увидел, как труп женщины пронзили две стрелы. Чао Тай медленно опустил ее на пол, подошел поближе и нагнулся, пряча лицо. Первая стрела ударила его в спину, вторая отскочила от шлема. Чао вскрикнул и, упав на распростертое тело, затих.

— Тащи сюда обоих! — завопил кто-то на крыше.

Ма Жун стоял, прижавшись к стене у двери, и ждал, когда поднимут щеколду. Наконец дверь открылась и вошел человек в черном. Ма Жун крепко обхватил его за шею и глубоко вонзил меч в правый бок. Одновременно он захлопнул дверь ногой, потом, подождав, пока корчащееся тело упадет на пол, запер засов.