наших семейных документах! Мой прадед сказал: «На сегодня хватит, придется уступить. Пускай И примет должность губернатора в отдаленной провинции, я со своими людьми запишусь в новую императорскую армию, а Мэй останется тут копить богатство». Мудрый человек был мой предок! Но старый вельможа И, упрямый негодяй, ничего и слушать не хотел. «Лучше ненадолго затаиться, — сказал он. — Вдруг выпадет случай вернуться к прежнему!» О да, выпал ему случай! Город стал столицей империи, его тут же наводнили тысячи людей из самых разных мест — придворные, чиновники всех рангов, военачальники, стража, — словом, кто только не понаехал, а теперь пойдите поищите в старом городе человека, который знает, кто такой И! — Он с грустью покачал непропорционально большой головой.

— А ваша семья? — полюбопытствовал Ди.

— Мы? О, мы понемногу распродали всю свою землю. Теперь у меня остался только этот дом, да и тот заложен! Но на мой век хватит! Я уже не ребенок и прекрасно справляюсь с трудностями. Охочусь тут неподалеку и время от времени навещаю старого И, так что есть с кем выпить и побеседовать. И, конечно, тоже потерял все земли, но достаточно богат. А уж какой весельчак этот И! Любит приятно провести время с парой хорошеньких девиц, да и я против этого ничуть не возражаю!

— Понятно. Выходит, семья Мэй — единственная, кому удалось сохранить все былое достояние?

— Мэи всегда умели делать деньги, — с горечью бросил Ху. — Подлизывались к новым чиновникам, водили дружбу с крупными торговцами-южанами. Так и накапливают миллионы. Что, судя по всему, не мешает упасть с лестницы и сломать себе шею!

— Смерть господина Мэя для всех нас стала большой потерей, — сухо отчеканил судья Ди. — Но вы только что упомянули о развлечениях господина И. Вам, случайно, не знакома танцовщица, что бывала у него в последние три дня?

Ху изменился в лице.

— Вы имеете в виду Порфир, да? Значит, слухи о ней уже ходят по городу? Да, я видел у И эту девицу два-три раза. Прекрасная танцовщица! И поет хорошо.

Похоже, ему не хотелось развивать эту тему, но судья не отступал:

— Где она работает?

— Представьте, И, хитрый негодяй, держит это в секрете! Я никогда не разговаривал с Порфир или с ее хозяином наедине.

— Вы имеете в виду высокого мужчину, который неизменно ее сопровождает?

— Высокий, говорите? Вообще-то я не особо приглядывался, но мне он показался далеко не гигантом. Обычный пожилой человек, разве что очень сутулый. Зато превосходный барабанщик.

Судья Ди осушил чашку.

— Сегодня вечером в доме И был большой переполох, — небрежно обронил он. — Вы ничего не заметили? С вашего балкона отлично видна галерея…

Ху помотал головой:

— Я спал вон там, на скамье. А когда меня разбудили эти проклятые барабаны, в доме И царила кромешная тьма.

— Вечером у господина И была танцовщица Порфир и там произошло несчастье.

Хозяин дома выпрямился и, непроизвольно сжав мощные кулаки, спросил:

— Несчастье? Какого рода?

— Господин И убит.

Ху поднялся со стула.

— И мертв? — переспросил он и, когда судья кивнул, снова уселся. — О боги, и он — тоже! — пробормотал Ху себе под нос и вдруг, метнув на судью Ди испуганный взгляд, выпалил: — Он потерял глаз?

Судья вскинул брови и, обдумав вопрос, кивнул:

— Да, можно сказать и так. Левый глаз выпал из орбиты.

— Милосердные духи! — Загорелое лицо Ху побледнело, а широкие плечи поникли. — Милосердные духи! — повторил он и, заметив, что судья и Tao Гань не спускают с него глаз, вымученно улыбнулся. — О нет, я, конечно, не придаю никакого значения этой сумасшедшей песенке! Моя голова по-прежнему у меня на плечах! — Он провел рукой по вспотевшему лицу.

Некоторое время судья Ди безмолвно смотрел на него, задумчиво поглаживая бороду. Лицо Ху исказилось до неузнаваемости.

— В уличных песенках зачастую скрыто много такого, что незаметно с первого взгляда, господин Ху! Быть может, у вас есть какие-нибудь догадки насчет того, кто мог желать смерти вашему другу?

— Желать ему смерти? — машинально пробормотал Ху. — И, знаете ли, занимался ростовщичеством и приходил в ярость, если кто-то не возвращал деньги вовремя. А если на человека слишком сильно давить… — Он пожал плечами.

Судью поразило, насколько немногословен вдруг стал хозяин дома. Он вынул из рукава сережку и показал Ху.

— Вы узнаете эту вещицу?

— Конечно. Ее носила Порфир. Полагаю, это связано с именем. — Он на мгновение задумался. — Я не удивлюсь, если эта девица каким-то образом замешана в убийстве. Она кажется милым, невинным юным созданием и, говорят, все еще девственница. Сама себя Порфир скромно называла ученицей. Тоже мне, ученица! Да ей и учиться-то ничему не надо! С виду совсем ребенок, а нутро насквозь прогнило! — По лицу Ху струился пот, и он вытер его платком. — Это воплощение невинности с удовольствием танцевало на галерее нагишом! И во время самых изощренных пируэтов глядела на меня так, будто усердствует только для меня. Порфир все время строила мне глазки за спиной И. А ее хозяину однажды удалось передать мне послание, где она просила помочь, потому что И вроде бы ей угрожает. Ну, я, конечно, сделал бы все возможное, чтобы вызволить Порфир из когтей этого дьявола, как бы непристойно она себя ни вела! — Он нервно передернул плечами. — Ладно, раз И убит и вместе с ним этот род угас, полагаю, не будет вреда, если я вам кое-что расскажу. Больше всего на свете И любил жестоко издеваться над женщинами. В их семье это своего рода традиция. О том, что творил его дед, можно рассказывать часами. Но времена изменились, так что И приходилось себя ограничивать. Он развлекался с проверенными и закаленными девицами с цветочных лодок старого города. Но Порфир на них совсем не походила, у нее был класс! Ну, разве И не жаждал обладать ею! Слыхали б вы, какую чушь он нес, когда она танцевала, видели бы его похотливый взгляд! Но умная маленькая сучка всегда держала И на почтительном расстоянии!

— А И знал, что вы тоже очарованы этой танцовщицей?

— Очарован, говорите? Как ни странно, вы попали в самую точку. Я вообще-то не мастер объяснять, по скажем так: всякий раз, видя эту девицу, я сходил с ума. Но стоило ей скрыться из глаз — и я совсем о ней не думал. Хотите верьте, хотите нет, но дело обстояло именно так. Знал ли об этом И? Еще бы ему не знать! — Ху повернулся и ткнул пальцем в темный силуэт дома на другом берегу. — Недавно старый дьявол придумал новый фокус. Вечерами в этой части города совершенно безлюдно. Так вот, подлый негодяй не говорил мне, что придет Порфир, а поднимал бамбуковые занавески, зажигал в галерее много свечей и заставлял ее танцевать в павильоне, чтобы я это видел отсюда! О боги, какой же он был бессовестный! — Ху в сердцах стукнул кулаком по колену.

— А другие гости участвовали в развлечениях господина И? — поинтересовался судья.

— Только доктор Лю, хотя я всегда считал, что лекари такими вещами не занимаются! Но И никогда не звал его, когда приходила Порфир! Это удовольствие он делил лишь со мной, своим лучшим другом! Да помилуют меня духи предков!

Он заерзал на легком складном стуле, явно надеясь, что гости наконец уйдут. Но судья Ди достал из рукава складной веер, снова сел в кресло и, обмахиваясь, продолжал допрос:

— Я заметил, что мастер, строивший этот дом, взял за образец хорошо известный рисунок на фарфоре.

Ху выпрямился.

— Дом под ивами, да? — пробормотал они, явно пытаясь сохранить прежнюю грубовато- добродушную манеру вести беседу, с жаром произнес: — Все наоборот, мой господин, совсем наоборот! Это дом послужил образцом для рисунков на фарфоре!