раздражало, что в этих местах еще осталась кое-где дюжина особнячков, принадлежащих «туземцам», и поделать с этим, увы, ничего нельзя...

В честь чего бал, он не знал, лень было спрашивать да и совершенно незачем. Бал так бал, черт с ним. Протекало все, в общем, без всяких экзотических прибамбасов и пресловутого купеческого разгула; просто-напросто в нескольких огромных залах, блиставших киношной роскошью, собралась пара сотен соотечественников обоего пола и безмятежно веселилась. Если бы не устрашающее количество камушков на дамах да совершенно незнакомые по внешнему виду яства на иных столиках — сущая пьянка в советском кафе в честь квартальной премии, или как там это называлось у штатского народа... Мазур даже чувствовал легкое разочарование. Он и сам не понимал, что именно ожидал увидеть, — но наверняка нечто необычное, в стиле того самого иного мира, о котором столько говорил дражайший Михаил Петрович, изо всех сил подчеркивавший это слово — иной мир, иной, иной...

А оказалось, ничего интересного. Пили, гомонили, рассказывали анекдоты, а порой и скандалили. И слова были самые обыкновенные, сто раз слышанные на более простонародных пьянках.

На эстраде старательно кривлялась троица эффектных девиц в скудных полосочках ткани, соединенных золотыми ниточками и пряжками с фальшивыми самоцветами, но их, разумеется, никто и не слушал, разве что некоторые личности мужского пола оглядывали с практическим интересом во взоре, не вызывавшим понимания у их спутниц.

— Скучаете?

Мазур как воспитанный человек, торопливо встал — поскольку за его мизантропическим столиком второго стула для дамы не имелось. Олеся проследила направление его взгляда и едва заметно улыбнулась:

— Или, наоборот, наслаждаетесь музыкой?

— Да просто сижу, — сказал Мазур. — Скучаю вообще-то...

— В таком случае позвольте очаровательной женщине развеять скуку.

— Многообещающе звучит, — сказал Мазур.

Она и глазом не моргнула:

— Я имею в виду, вы не против подняться наверх, в более тихий утолок и немного поработать?

— Да с полным удовольствием, — сказал Мазур.

— Я вас правда не отвлекаю?

— Ничуть, — сказал Мазур. — А это, собственно, кто? — кивнул он в сторону эстрады. — Где-то я их видел...

— Ну, это... — она сделала легкую гримаску, — их нынче столько, что и упомнить невозможно. «Белки», «Зайки», «Свиристелки»... Нечто в этом роде. Нет, нам во-он к той лестнице...

Мазур послушно двинулся за ней. Той самой крайне деловой дамой, что встретила его здесь и служила теперь связующим звеном между таинственными работодателями и знойной жаркой Африкой. Олеся. На «вы», но — Олеся и Кирилл, без отчеств, такую форму общения они очень быстро установили.

Насколько Мазур мог судить по первым впечатлениям, дама и в самом деле оказалась деловая — сгусток энергии, без тени лишней суеты, многословия, ненужных подробностей. А кроме того, по- настоящему красивая женщина: овальное личико итальянской мадонны с полотен старых итальянцев, длинные светлые волосы, глаза непонятного цвета, то серого, то синего. Белый брючный костюм, простой до немыслимого изящества, скромненькое ожерелье. Чертовски приятная женщина, моментально сделал вывод адмирал Мазур, не раз влипавший в аморалку на всевозможных параллелях и меридианах. Годочков ей, правда, не менее сорока (над лицом потрудились высокооплачиваемые борцы со старением, но шея женщину всегда будет выдавать, и руки тоже). Но это, пожалуй, и не существенно, сам Мазур давненько уже не числился среди юнцов.

В общем, равнодушным он не остался — но пока что не было никаких признаков того, что отношения могут выйти за рамки деловых. Так уж она держалась — искренне вежливо, порой даже предупредительно, но Мазур не мог отделаться от ощущения, что вокруг нее постоянно присутствует то самое защитное поле из фантастических романов. И аллах с ней. В конце концов, она, если прикинуть, тоже числилась среди работодателей, всяк сверчок должен знать свой шесток, и не со всяким фейсом следует ломиться в калашный ряд...

— Кирилл...

— Да?

— Мне только сейчас пришло в голову... — Она смотрела без тени эмоций, с деловой отстраненностью. — Может, вам нужно что-нибудь вроде... — Она небрежно указала подбородком на прыгавших по эстраде девиц. — Их здесь столько... Не смущайтесь, все, как говорится, входит в стоимость номера. Или вам нужен кто-то персонально из этих соплюшек на сцене? Ничего сложного.

— Нет, спасибо, — сказал он торопливо.

— Я вас уверяю, это настолько не проблема... Их всех, собственно, за этим сюда и везли...

— Нет, спасибо, — повторил он резче. — Простите уж, но я мужик старого закала. Поздно привыкать к кое-каким новациям.

— Вы имеете в виду товарно-денежные отношения?

— Если хотите, — сказал Мазур. — Нет тут никакого облико морале, просто действительно непривычно. — Чувствуя, что со своей напыщенностью выглядит смешно, добавил шутливого тона: — Настоящий пещерный человек жарит только ту дичь, что сам добудет после недельной погони. Вот такой я старомодный болван.

Олеся глянула на него с непонятной улыбкой:

— Эта старомодность придает шарм, которого многим тут не хватает...

— Музейный нафталин это, а не шарм, — сказал Мазур.

— Ну, не надо так о себе... Вам это решительно не идет. Сюда.

Они поднялись по широкой лестнице, вошли в дверь с правой стороны, за которой оказалась лестница поуже и покруче, почти винтовая. Заканчивалась она крохотной площадкой, на ней нес дежурство трезвый и элегантный молодой человек, в котором за версту угадывался хват. Увидев их, он молча посторонился. Распахнул узкую и высокую дверь.

За дверью оказалась комната, резко контрастировавшая с роскошью залов, — никакого украшательства, голые стены, единственное окно, выходящее в сад, несколько стульев, стол с компьютером.

Им навстречу поднялся человек в рубашке с закатанными рукавами и ослабленным узлом галстука, чрезвычайно похожий на университетского преподавателя, вообще творческого человека.

— Познакомьтесь, — сказала Олеся на безукоризненном английском. — Это Фред. Это Кирилл. Фред у нас занимается... поставим вопрос общо, одним из участков безопасности. Он вам покажет кое-какие материалы, а вы потом дадите свое заключение...

— Садитесь, — сказал Фред, включая компьютер. — Говорите по-английски?

— Говорю, — сказал Мазур. — Что тут у вас?

Олеся уселась в уголке, не собираясь мешать. Мазур успел заметить, что лицо у нее напряженное.

— Две недели назад на президента Кавулу в очередной раз покушались, — сказал Фред. — На этот раз не снайпер-одиночка, а целая группа. Президент находился в своей резиденции, которую мы ради удобства именуем просто «Морская», потому что она единственная расположена на морском берегу. Есть еще три на суше, но они в данный момент нам неинтересны... У меня есть фотографии резиденции и есть схема. Что вы для начала посмотрите?

— И то, и другое, — сказал Мазур. — Сначала фото.

В общем, ничего особенного, никакой помпезности, свойственной покойному генералиссимусу Олонго, век бы его не помнить, павиана долбаного, который без запинки научился выговаривать длинные слова «социалистическая ориентация», как только сообразил цепким своим хитрованским умишком, сколь волшебное действие они оказывают на советских товарищей...

Довольно скромное современное двухэтажное белое здание, живописно разместившееся над маленькой, почти круглой бухточкой. Несколько домиков попроще, определенно для обслуги и охраны, на