– Вижу, ты жив еще, - с отвращением сказал конестабль.
– Хире… Хире… - только и смог промолвить Фульде, и тотчас же вошедший следом за Бофранком Аксель ударил его по лицу. Упав на пол, ключарь резво пополз на четвереньках прочь, но Аксель наступил ему сапогом на руку и, прижав, спросил:
– Что с ним сделать, хире Бофранк?
– Ты, дрянной богомерзкий червь, - сказал конестабль, нагибаясь и хватая ключаря рукою за горло. Тот вытаращил глаза, словно жаба, и Аксель воскликнул:
– Хире Бофранк, да вы его удавите!
– И нужно бы, - отвечал конестабль, отпуская толстяка. Тот упал и ворочался, кряхтя и стеная. - Я полагаю, именно так он и кончит, но прежде он нужен нам живой. Есть ли у тебя веревка, Аксель?
– Конечно.
– Обвяжи ему шею, да покрепче: этой скотине мы найдем применение, достойное его проделок.
Фульде заскулил, Аксель тем временем нашел в мешке веревку, соорудил петлю и проворно накинул на жирную шею ключаря, оставив, впрочем, довольно пространства, чтобы тот случайно не удавился.
– Ты будешь у меня послушным, - наказал Аксель, подымая толстяка, и поволок его к повозке.
Обитель стояла пустой, и Бофранку ничего не оставалось, как обратиться за завтраком в дом старосты. Слуги подали им; более к столу никто не вышел, но все трое ничуть не опечалились и воздали должное вину и мясу, хотя первое было ощутимо разбавленным, а второе - слишком сухим и жестким.
Далее, не задерживаясь более в поселке, они тронулись в дальнейший путь.
Излишне говорить, что никто не провожал их.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой суша сменяется морем, а море, как известно, куда как менее приспособлено для спокойного передвижения
Затем, пробираясь к нижней губе, я стал спускаться по коренным зубам, но по дороге в большом лесу, тянувшемся до самых ушей, меня ограбили разбойники.
Дорога до Оксенвельде, откуда им предстояло двигаться морем, занимала обыкновенно не более суток, но примерно к полудню повалил сильный снег. Крупные хлопья его быстро сложились в сугробы, которые повозка преодолевала порою с большим трудом. Слышно было, как Аксель поминает дьявола. Вместе с ним на передке мерз и ключарь, жестокосердно примотанный веревкою за шею к крюку, на который иногда вешают фонарь. Если бы повозка угодила в яму и перевернулась, ключарь неминуемо удавился бы, но кому до него было дело?
Во всяком случае, не Бофранку, который отчаянно страдал от холода. Войлок не спасал от него, равно как и одеяла, и дорожная печка, угли в которой постоянно затухали. Клааке, если и испытывал неудобства, молчал и, пока был свет, читал свою книжицу.
По счастью, к сумеркам снег прекратился, на небе засияла крупная луна, причудливо освещавшая лесную дорогу, и надобность в дорожной ночевке отпала.
Аксель велел толстому злодею править вместо себя, а сам задремал, чтобы сменить Фульде только утром.
По счастью, конестабль спал спокойно и не мучился кошмарами. Угревшись в одеялах, он проспал за полдень и был разбужен Клааке, когда уже показалась дорожная застава на подъезде к Оксенвельде. Дополнительных бумаг спрашивать не стали, удовольствовавшись показанными Акселем, и беспрепятственно пропустили повозку далее. Фульде, коего Аксель поименовал везомым для разбирательств преступником, ерзал на скамье, раздумывая, что же с ним сделают и каковой будет дальнейшая его судьба.
То же занимало и Клааке. Когда конестабль проснулся, его спутник спросил:
– Что вы собираетесь делать с этим дрянным человеком?
– Самое лучшее было бы убить его, - честно отвечал Бофранк, - но я поступлю иначе - продам его на корабль.
– Разумно, - поддержал это решение Клааке. - Но не рассчитываете ли вы получить за него хорошие деньги? Если так, то я сомневаюсь в успехе.
– Напротив, я приплачу тому, кто его купит, дабы за мерзавцем был должный присмотр и дабы не спускали ему ни единой провинности. Где-то я читал, что морская служба для нерадивого моряка много хуже, нежели каторга или застенок. Пора проверить это утверждение.
Ранее Бофранк ни разу не был в Оксенвельде и теперь был поражен простотой архитектуры и быта этого большого по северным меркам портового города. Здания здесь редко достигали выше трех этажей и все были сложены из массивных бревен; впереди над крышами высились мачты, оттуда доносился крик чаек, но и без того было ясно, что Оксенвельде живет морем и за счет моря. Обширной торговли, чем славился город в теплое время года, не наблюдалось - одни рыбацкие суда да зазимовавшие торговцы в количествах, впрочем, вполне до статочных.
Подле постоялого двора спутники разделились: Клааке отправился распорядиться насчет ночлега, а также разузнать, как будет лучше добраться отсюда до Ледяного Пальца. Конестабль же и Аксель отправились искать Фульде достойное наказание.
В харчевне, показавшейся Бофранку наиболее грязной и закопченной против других, он выбрал зверообразного морехода, который поедал большую жареную рыбину, весь перемазавшись при этом жиром.
– Не уделит ли хире скиппе мне толику своего внимания? - обратился к нему конестабль.
– Что нужно? - без обиняков спросил мореход, не отрываясь от трапезы.
– Вот этот жирный болван, - сказал Бофранк, указывая на Фульде, - совершил несколько весьма грязных деяний. Возможно, другой умертвил бы его, но я решил, что хороший присмотр и тяжелая работа могут содействовать исправлению злокозненного нрава. Вам нужен матрос или юнга?
– Для юнги он стар и толст, для матроса - то же… Нет, я не дам за него больше пяти монет.
– Вы не поняли меня, хире скиппе. Я предлагаю вам золотой с тем, чтобы вы устроили этому негодяю ту жизнь, которой он достоин. Доселе он обретался подле жирных окороков и бочонков с вином; теперь он должен промокнуть и пропитаться морской солью насквозь, пусть его жир унесут ледяные ветра и вымочит шторм, пусть он спит на досках палубы, ест помои и радуется только побоям, более слабым, нежели во вчерашний день.
– Судя по роже, этот комок мяса трус и лжец. Пожалуй, я возьму его у вас. Но не обессудьте, если однажды он просто свалится в море или я вышвырну его туда по своей воле.
– Вот вам золотой, а вот конец от веревки, - сказал Бофранк, вручая мореходу поводок.
Ключарь, по обыкновению, залился слезами, понимая, что из беды привычной попал в непривычную, но мореход без лишних слов пребольно пнул его ногою и велел сидеть под столом до тех пор, пока сам он не закончит трапезы.
Вернувшись к постоялому двору, Аксель и конестабль обнаружили там Клааке, который выглядел весьма озабоченным. Оказалось, что в это время года никто не пойдет до Ледяного Пальца. После долгих скитаний по тавернам и корабельным конторам Клааке вернулся и сказал, что нашел морехода по имени Мурд Гвисгард, а прозвищем Морская Собака, коий подрядился доставить их в Скаве-Снаа. От Скаве-Снаа, как выяснил Клааке, можно нанять проводника до Ледяного Пальца, хотя это может стоить довольно
