это решение за вас. Кто-то попытался решить, каким будет будущее Барраяра, не в этой Палате Совета, а в глухом переулке. На меня напали; к счастью, я избежал серьезного ущерба. Напавшие на меня люди теперь в руках охраны лорда Форбонна, а свидетель дал показания, достаточные для ареста моего кузена Ришара по обвинению в преступном сговоре с целью нанесения увечий. Там, на улице, его ждут люди Форбонна. Ришар, выйдя из этой палаты, либо попадет в их руки и будет арестован, либо будет поставлен вами выше их юрисдикции — и тогда долг осуждения преступника падет позже на вас самих.

— Правление бандитов во время Кровавых Столетий дало Барраяру много красочных исторических событий, подходящих для высокой драмы. Но я не думаю, что мы хотим возвратить эту драму в реальную жизнь. Я стою перед вами, я готов и желаю служить моему Императору, империи, моему Округу, моим людям. И я стою за то, чтобы правил закон. — Он степенно поклонился графу Форхаласу, кивнувшему в ответ. — Господа, все в ваших руках. — Доно вернулся на свое место.

Много лет назад — до рождения Майлза — один из сыновей графа Форхаласа был казнен за участие в дуэли. Но граф не поднял из-за этого знамя восстания и дал ясно понять, что с тех пор он ожидал такой же преданности закону от равных себе. Это были своего рода моральные уговоры, на стороне которых была сила; никто не смел выступать против Форхаласа в проблемах этики. Если партия Консерваторов и имела опорный стержень, им был старый Форхалас. А Доно, казалось, только что полностью склонил Форхаласа на свою сторону. Или это сделал для него Ришар… Майлз с шипением выпустил воздух сквозь зубы, подавляя волнение. Хорошая подача, Доно, хорошо, хорошо. Превосходно.

Лорд-протектор снова стукнул своим копьем и вызвал Ришара для его ответа на ходатайство Доно. Ришар выглядел потрясенным и рассерженным. Он шагнул вперед, чтобы занять свое место в Спикерском Круге, и его губы уже шевелились. Он обернулся, встал перед собранием, глубоко вздохнул, и начинал формальную преамбулу своего протеста.

Внимание Майлза отвлекли какая-то сутолока на галерее: прибыли опоздавшие. Он кинул взгляд наверх и широко распахнул глаза, увидев как его мать с отцом садятся прямо за спиной Катрионы и госпожи Фортиц, выражая извинения и благодарность пораженной форской чете, немедленно уступившим место вице-королю с супругой. Они явно ушли с приема, чтобы успеть на это голосование, и были все еще одеты по-официальному. На графе Эйреле был такой же коричневый с серебром мундир Дома, в какой был одет и сам Майлз, а графиня была в изысканном вышитом бежевом платье, ее рыжие с проседью волосы были тщательно уложены в обвивающие голову косы. Выглядящий удивленным Айвен вытянул шею, оглянулся и приветственно кивнул, пробормотав что-то под нос. Госпожа Фортиц, внимательно слушавшая Ришара, шикнула на него. Катриона даже не оглянулась; она стиснула руками балконные перила и не отводя глаз уставилась вниз, на Ришара, словно желая, чтобы у него в речевом отделе мозга лопнула какая-нибудь артерия. 0днако он продолжал монотонно говорить, подходя к итогу своих доводов.

— То, что я всегда был наследником Пьера, подтверждается тем, что он не назвал никакого другого претендента на это место. Я допускаю, между нами не было теплых чувств, что я всегда считал несчастьем, но как многие из вас имеют основание знать, Пьер был, э-э, трудной личностью. Но даже он понимал, что у него нет никакого другого преемника кроме меня.

— Доно — это нездоровая шутка леди Донны, которую мы терпим здесь слишком долго. В ней выражена самая сущность галактического разложения, — его взгляд и рука на мгновение переместились в сторону Майлза, будто бы предполагая, что тело его врага и было внешним, явным проявлением невидимого внутреннего яда, — против которого мы должны бороться. Да, я говорю бороться, и говорю это смело и громко: бороться за нашу чистоту. Донна — живая угроза нашим женам, дочерям, сестрам. Она — подстрекательство к восстанию против нашего самого глубокого и наиболее фундаментального порядка. Она — оскорбление чести империи. Я прошу вас положить безоговорочный конец ее напыщенной шараде, какого она и заслуживает Ришар кинул взгляд вокруг, с тревогой ища признаки одобрения на лицах своих пугающе безразличных слушателей, и продолжил, — А что касается жалкой угрозы леди Донны представить то нападение, о котором она заявляет — которое фактически могло исходить от кого угодно, достаточно оскорбленного ее позицией — в эту палату для вынесения приговора. Пусть представляет, говорю я вам. И кто был бы ее предлогом выдвинуть дело перед вами, в таком случае? — Он сделал широкий жест в сторону Майлза, сидевшего на своем месте выставив ноги в проход и слушавшего с самым отсутствующим выражением на лице, какое он только мог сохранять. — Тот, кто сам стоит перед обвинением в гораздо более худшем преступлении — не менее чем в предумышленном убийстве.

Ришара спугнули; он слишком рано двинулся под прикрытие своей дымовой завесы. Но в этом дыму задыхался и Майлз. Будь ты проклят, Ришар. Он не мог и на мгновение позволить сказанному остаться без опровержения.

— К порядку дела, милорд протектор, — не шевелясь, громко произнес Майлз, растягивая слова, чтобы они донеслись во все уголки палаты. — Меня не обвинили; меня оклеветали. Между этими двумя понятиями имеется явственное юридическое различие.

— Какая ирония — вы пытаетесь выдвинуть здесь обвинение в преступлении, — парировал Ришар, которого, как надеялся Майлз, уязвила угроза выдвижения встречного иска.

Граф Форхалас высказался со своего места в заднем ряду, — В таком случае — сир, милорд протектор, милорды — рассмотрев свидетельские показания и выслушав предварительные результаты допросов, я хотел бы сам выдвинуть обвинение против лорда Ришара.

Лорд-протектор нахмурился и с намеком слегка пристукнул об пол копьем. Исторически, разрешать заседавшим в этой палате высказываться вне очереди быстро приводило к состязаниям в крике, драке на кулаках и даже — в прошлые годы, когда не было сканеров оружия — знаменитым общим свалкам и смертельным поединкам. Однако император Грегор, который слушал с почти ничего не выражающим лицом, и не пошевельнулся чтобы вмешаться.

Ришар все больше выходил из равновесия; Майлз заметил это по его покрасневшему лицу и тяжелому дыханию. К потрясению Майлза, он указал на Катриону. — Этот дерзкий негодяй без стыда стоит перед лицом вдовы своей жертвы… хотя, полагаю, она едва ли поднимет на него глаза, а?

Все лица повернулись к бледной, одетой в черное женщине на галерее. Она выглядела испуганной и оледеневшей, выдернутой незваным вниманием Ришара из безопасности своего положения невидимого наблюдателя. Никки рядом с ней напрягся. Майлз сел прямо; больше он ничего не смог сделать, чтобы не броситься через всю палату к горлу Ришара и не придушить его на месте. Во всяком случае, от этого не было бы пользы. Он был вынужден сражаться другими средствами, более медленными, но, он поклялся, в конце концов более эффективными. Как посмел Ришар привлечь внимание к Катрионе в этом публичном собрании, посягнуть на ее наиболее личные интересы, пытаться манипулировать ее самыми близкими отношениями просто для того, чтобы это послужило его целям захвата власти?

Здесь и прямо сейчас наступил ожидаемый Майлзом кошмар — он был вынужден защищаться. Ему приходилось сосредоточить свое внимание на том, чтобы не просто говорить правду, но и соблюдать должный вид, контролировать каждое сказанное им слово по производимому им на слушателей эффекту — ведь они могли стать его будущими судьями. Ришар уронил себя неумелым нападением на Доно; может ли он вновь вскарабкаться наверх по головам Майлза и Катрионы? Кажется, он собрался это попробовать.

Выражение лица Катрионы было очень ровным, но ее губы побелели. Некая благоразумная часть мозга Майлза не смогла не отметить на будущее, что именно так она выглядит, когда действительно сердита. — Вы ошибаетесь, лорд Ришар, — огрызнулась она на него. — И ошибаетесь, очевидно, не в первый раз.

— Я ошибся? — парировал Ришар. — Почему же еще вы в ужасе спаслись бегством, когда он при всех сделал вам предложение, если не с опозданием осознали, что он приложил руку к смерти вашего покойного мужа?

— Это не ваше дело!

— Хотелось бы знать, что за давление он оказал на вас с тех пор, чтобы добиться вашего согласия… — Его вкрадчивая усмешка приглашала слушателей вообразить самое худшее.

— Если кто-то и хочет это знать, то только проклятые глупцы!

— Вот и доказательство — в том что вы так считаете, мадам.

— Так вы так себе и представляете доказательства? — рявкнула Катриона. — Прекрасно. Вашу юридическую теорию легко разрушить…

Лорд-протектор стукнул своим копьем. — Реплики с галереи запрещены, — начал он, глядя на