Да. Давайте.
***
Один из графов — союзников Бориса Формонкриева — монотонно гудел в Спикерском Круге. Майлз спросил себя, как долго может продолжаться эта тактика затягивания. Грегор уже выглядел крайне скучающим.
Из небольшой комнаты для совещаний появился личный оруженосец императора, поднялся на возвышение и пробормотал что-то на ухо своего господину. Грегор, выглядевший слегка удивленным, ответил ему несколько слов и жестом отправил его прочь. Он слегка кивнул лорду-протектору Спикерского Круга, и тот направился к нему. Майлз напрягся, ожидая что Грегор собирался призвать прекратить затягивания решения и распорядиться начать голосование, но вместо этого лорд-протектор просто кивнул и вернулся на свое место. Грегор поднялся и вышел в дверь позади возвышения. Выступавший граф искоса кинул взгляд на его движение, поколебался, затем продолжил. Майлз сказал себе, что это вряд ли может быть чем-то многозначительным; даже императорам время от времени приходилось ходить в туалет.
Майлз улучил момент и снова включил свой комм. — Пим? Как дела с Доно?
— Я лишь получил подтверждение из особняка Форратьеров, — ответил через мгновение Пим. — Доно на пути сюда. Его сопровождает капитан Форпатрил.
— Только сейчас?
— По-видимому, он прибыл домой лишь менее часа назад.
— Что он делал всю ночь? — разумеется, Доно не отправился специально в ночь перед голосованием в загул вместе с Айвеном — но с другой стороны, он, возможно, хотел кое-что доказать… — Ладно, неважно. Просто убедись, что он в порядке доберется сюда.
— Мы этим сейчас и заняты , милорд.
Грегор действительно вернулся через некоторое время. Он снова уселся на своем месте, не беспокоя больше лорда-протектора, однако кинув в сторону Майлза странный, раздраженный и слегка смущенный взгляд. Майлз выпрямился и посмотрел на него в ответ, но Грегор не дал ему больше никакого намека к разгадке, вернувшись вместо этого к своему обычному безразличному выражению, которое могло скрывать что угодно — от крайней скуки до ярости.
Майлз не собирался дать своим противникам удовольствия смотреть, как он начинает кусать локти. Список выступавших от Консерваторов должен был скоро подойти к концу , разве что из них появится кто- то еще. Майлз снова пересчитал головы или, скорее, оглядел пустые места. Для столь важного сегодняшнего голосования отсутствующих было слишком много. Не было ни Фортугарова, ни его представителя, как и обещала леди Элис. Более необъяснимым было то, что не было также Форхаласа, Форпатрила, Форфолса и Формюира. Поскольку трое из них — а, возможно, и все четверо — были уверенно подсчитанными голосами консервативной фракции, это не было потерей. Он принялся машинально вырисовывать по другому краю листа вьющийся орнамент из клинков, мечей и маленьких взрывов, ожидая ,что будет дальше.
***
—… сто восемьдесят девять, сто девяносто, сто девяносто один, — подсчитывал Энрике с крайним удовлетворением в голосе.
Карин отвлеклась от задачи на лабораторном комм-пульте и перегнулась через дисплей, чтобы посмотреть на эскобарского ученого. С помощью Марсии он заканчивал окончательную инвентаризацию полученных назад форкосигановских масляных жуков, тут же пересаживая их в недавно вычищенную клетку из нержавеющей стали, стоящую открытой на лабораторном столе.
— Пока мы не нашли только девять особей, — радостно продолжил Энрике. — Меньше пяти процентов усушки — думаю, это приемлемая величина потерь для этого несчастливого инцидента. Пока у меня есть ты, моя милая.
Повернувшись в сторону Марсии, он протянул руку мимо нее и поднял банку, в которой сидела королева форкосигановских жуков — ее принесла лишь вчера вечером торжествующая младшая дочка оруженосца Янковского. Он опрокинул банку и выманил жука на свою подставленную ладонь. Королева, согласно измерениям Энрике, выросла приблизительно на два сантиметра за время превратностей своего бегства и теперь заполнила всю его руку и свешивалась по сторонам. Он поднес ее к своему лицу, приглашающе ей почмокал и погладил ее короткое надкрылье кончиком пальца. Она сильно, до крови, вцепилась в него коготками и зашипела в ответ.
— Они производят такие звуки, когда счастливы, — объяснил Энрике; Марсия ответила ему сомневающимся взглядом.
— О, — только произнесла она.
— Тебе бы хотелось ее приласкать? — он приглашающе протянул ей гигантское насекомое.
— Ну… почему бы и нет? — Марсия тоже попыталась это сделать и была вознаграждена еще одним шипением выгнувшего спину жука. Марсия криво улыбнулась.
Лично Карин думала, что любой мужчина, который считает лучшим времяпровождением кормление, ласку и заботу о твари, отвечавшей на его поклонение главным образом враждебным шумом, должен отлично ужиться с Марсией. Ободряюще пощебетав, Энрике посадил королеву в стальную клетку, где ее будет окружать, ухаживать за ней, нежить и кормить рой ее рабочего потомства.
Карин излила свои чувства глубоким вздохом и вернула свое внимание к расшифровке каракулей Марка — заметок по анализу себестоимости лучших пяти из предложенных продовольственных продуктов. Их наименование собиралось стать вызовом. Идеи Марка склонялись в сторону более мягких, а спрашивать Майлза не было никакого смысла — все его злобные предложения сводились к чему-то вроде Рвотная Ваниль и Тараканьи Хлопья.
Этим утром в особняке Форкосиганов было очень тихо. Все оруженосцы, кроме выделенных Майлзу, отправились вместе с вице-королем и вице-королевой на какой-то изысканный политический завтрак, устраиваемый в честь будущей императрицы. Большая часть прислуги на утро была отпущена. Марк-вместе с Матушкой Кости, ставшей их постоянным консультантом по развитию продукта — воспользовался возможностью и уехал посмотреть на работу маленького заводика по упаковке молочных продуктов. Ципис нашел аналогичное производство в Хассадаре, которое переезжало на большие площади, и привлек внимание Марка к возможности использовать оставленное ими оборудование как основу для экспериментального производства продуктов из жучиного масла.
Утренний путь Карин на работу был очень коротким. Прошлую ночь она впервые попробовала провести вместе с Марком в особняке Форкосиганов. К ее тайной радости, к ним отнеслись не как к детям, нарушителям закона или идиотам, но так же уважительно, как к любой взрослой паре. Они закрыли дверь спальни Марка, и что за ней происходило — касалось только их двоих. Сегодня утром Марк отправился по делам, насвистывая под нос — и фальшивя, поскольку он явно унаследовал у своего брата-прародителя полное отсутствие музыкального таланта. Карин тоже вполголоса мурлыкала под нос, но более мелодично.
Ее размышления прервал нерешительный стук по косяку лабораторной двери. Там со взволнованным видом стояла одна из служанок. Вообще-то прислуга дома Форкосиганов избегала коридора возле лаборатории. Некоторые боялись масляных жуков. Большая часть других опасалась шатающихся стопок литровых емкостей с жучиным маслом, теперь заполняющих коридор с обеих сторон до самого потолка. И все знали, что отважиться появиться здесь — значит получить приглашение зайти в лабораторию и попробовать экспериментальные продукты из жучиного масла. Эта последняя опасность, разумеется, уменьшалась, если начать громко возражать. Но эта молодая леди, как вспомнила Карин, разделяла все три вида опасений.
— Мисс Куделка, мисс Куделка… и доктор Боргос, к вам посетители.
Девушка отступила в сторону, пропустив в лабораторию двух мужчин. Один был худощавым, а другой… большим. На обоих были надеты слегка помятые от путешествия костюмы, в эскобарском стиле — как поняла Карин по опыту совместного существования с Энрике. Худой человек — трудно сказать, то ли
