материнской защиты, словно… ну… просто так. Будто никто и никогда не поступал так с ним.

— Если он настолько богат, почему он платит моей дочери долговыми расписками? — потребовал Па. — Почему он не может просто изъять кое-что?

— До конца периода? — произнес Марк с настоящим отвращением. — И потерять все проценты?

— И это не долговые расписки, — сказала Карин. -. Это акции.

— Марк не нуждается в деньгах, — сказала тетя Корделия. — Он нуждается в том, что, как он знает, нельзя купить за деньги. В счастье, например.

Озадаченный, но готовый уступить Марк предположил, — Так… они хотят, чтобы я заплатил за Карин? Вроде приданого? Сколько? Я….

— Нет, ты, идиот! — в ужасе заорала Карин. — Здесь не Архипелаг Джексона… и ты не можешь купить или продать человека. В любом случае приданое — это тот, что семья девушки отдает мужчине, а не наоборот.

— Это кажется совсем неверным, — сказал Марк, наморщив лоб и обхватив рукой подбородок. — Отсталым. Ты уверена?

— Да.

— Меня не волнует, что у этого парня миллион марок.., — начал Па твердо и , как Карин показалось, не совсем искренне.

— Бетанских долларов, — поправила его рассеянно тетя Корделия. — Джексонианцы настаивают на расчетах в твердой валюте.

— Галактический курс барраярской имперской марки устойчиво растет с момента войны в Ступице Хеджена, — принялся объяснять Марк. В прошлом семестре он написал на эту тему научный доклад; Карин помогала его править. Наверное, он мог бы говорить об этом пару часов подряд. К счастью, поднятый палец тети Корделии остановил этот угрожающий поток нервозной эрудиции.

Папа и мама казалось, боролись с желанием быстренько подсчитать, какой же суммой владеют они сами.

— Хорошо, — снова начал Па, чуть менее твердо. — Меня не волнует, что у парня четыре миллиона марок, меня волнует Карин.

Тетя Корделия задумчиво сложила домиком указательные пальцы. — Так что же вы хотите от Марка, Ку? Хотите, чтобы он предложил жениться на Карин?

— Э-э, — произнес пойманный врасплох Па. Что он действительно хотел, как примерно могла сказать Карин, так это чтобы Марк достался хищным зверям, возможно даже вместе со своими четырьмя миллионами марок в неликвидных вкладах — но едва ли он мог бы сказать это матери Марка.

— Да, конечно, я сделаю ей предложение, если она этого хочет, — сказал Марк. — Просто я думаю, что этого ей все же не хочется. Карин?

— Нет, — сказала Карин твердо. — Нет… пока в любом случае нет. Похоже я только что начала обретать себя, выяснять кто я на самом деле, расти. Я не хочу остановиться!

Тетя Корделия приподняла бровь. — Вот так ты видишь брак? Как свой конец и уничтожение?

Карин с опозданием поняла, что ее реплика могла быть воспринята как камень в огород одной из сторон. — Для кого-то это так. Иначе почему все истории заканчиваются свадьбой графской дочери? Это никогда не казалось вам чем-то жутким? Я имею в виду, не читали ли вы когда-нибудь народную сказку, как мать Принцессы собирается что-то сделать, но умирает молодой? Я никогда не могла понять, что это — предупреждение или наставление.

Тетя Корделия прижала палец к губам, чтобы скрыть улыбку, но Мама выглядела довольно взволнованной.

— Потом ты тоже растешь, но по-другому, — неуверенно сказала мама. — Не как в сказке. Жили долго и счастливо — не совсем верное определение.

Па нахмурил брови и произнес странным, внезапно неуверенным голосом, — Я думал, что мы все делали правильно…

Мама успокоительно потрепала его по руке. — Конечно, дорогой.

Марк отважно сказал, — Если Карин хочет, чтобы я на ней женился, я так и сделаю. Если она не хочет — не буду делать этого. Если она хочет, чтобы я ушел, я уйду.., — последнее утверждение сопровождалось ужасно испуганным взглядом, брошенным в ее сторону.

— Нет! — закричала Карин.

— Если она хочет, чтобы я прогулялся по центру города вверх ногами, я попробую. Все, что бы она ни хотела, — заключил Марк.

Задумчивое выражение на мамином лице наводило на мысль, что ей по крайней мере понравилось его отношение…. — Так ты хочешь просто помолвки? — спросила она Карин.

— Здесь это почти то же самое, что и брак, — сказал Карин. — Ты даешь эту клятву.

— Я делаю вывод, что ты относишься к этой клятве всерьез? — спросила тетя Корделия, двинув бровью в сторону обитателей таинственной кушетки.

— Конечно.

— Думаю, это целиком зависит от тебя, Карин, — сказала тетя Корделия с легкой улыбкой. — Чего ты хочешь?

Марк стиснул руки на коленях. Мама сидела, затаив дыхание. Па выглядел так, словно его еще волновала эта реплика насчет «жили долго и счастливо».

Это была тетя Корделия. И это был не риторический вопрос. Карин молча задумалась, пытаясь в замешательстве добиться правды. Ничто меньшее или иное, нежели правда, не сработало бы. Но где были слова для этого? То чего она хотела, просто не было в традиционном барраярском перечне для выбора… а. Да. Она выпрямилась, оглядела тетю Корделию, потом маму с папой и наконец взглянула Марку в глаза.

— Не помолвка. Чего я хочу… я хочу… чтобы у нас с Марком был союз по свободному выбору.

Марк выпрямился, просветлев. Теперь она говорила на том языке, который был понятен им обоим.

— Это не бетанский обычай, — сказала Мама, выглядя смущенной.

— Это не какая-нибудь странная джексонианская манера, нет? — подозрительно потребовал ответа Па.

— Нет. Это моя собственная новая манера. Я ее только сейчас придумала. Но она подойдет. — Карин вздернула подбородок.

Уголки губ тети Корделии приподнялись — она забавлялась. — Гм. Интересно. Ладно. Говоря в качестве… э-э… агента Марка в этом вопросе, я должна была бы указать, что правильный выбор не может быть ни бесконечным, ни совершенно односторонним. Должны быть временные границы. Пункты о возобновлении отношений. О возмещении.

— Обоюдный, — выпалил Марк, затаив дыхание. — Обоюдный свободный выбор.

— Да, это, кажется, решает проблему возмещения. А что относительно сроков?

— Мне нужен год, — сказала Карин. — До следующей Середины лета. Мне нужен по крайней мере год, чтобы увидеть что мы можем сделать. Мне ни от кого ничего не надо, — она впилась взглядом в родителей, — кроме того, чтобы мне не мешали.

Марк нетерпеливо кивнул. — Согласен, согласен!

Па нацелил большой палец в Марка. — Он согласился бы на что угодно!

— Нет, — рассудительно сказала тетя Корделия. — Думаю, вы обнаружите, что он не согласится ни на что, делающее Карин несчастной. Или умаляющее ее. Или нарушающее ее безопасность.

Недовольство во взгляде Па приобрело уже серьезный оборот. — А так ли это? Как насчет опасности, которой подвергает ее он? Вся эта бетанская терапия не могла ему понадобиться просто так!

— Действительно, не могла, — согласилась тетя Корделия. Она кивнула в знак того, что это серьезно. — Но полагаю, она подействовала… а, Марк?

— Да, мадам! — Он выпрямился, отчаянно пытаясь выглядеть Излечившимся. Это исполнение ему не очень удалось, но усилие было явно искренним.