Гиббонс раздвинул портьеры и выглянул в окно, проверяя, на месте ли машина. Приют Марии Магдалины располагался в жутком квартале – дрянные мальчишки, болтающиеся без дела, ампулы от наркотиков в сточных канавах, дешевые хлыщи, разъезжающие в потрепанных «кадиллаках». В такие районы полиция наведывается только в случае крайней необходимости. Поглядев на машину, Гиббонс с удивлением обнаружил, что даже радиоприемник пока еще был на месте. Он снова уселся на потертую софу с розовой обивкой, ожидая возвращения сестры Сесилии.

На полу возле его ног сидел мальчонка с черной челкой, свисающей на глаза, и остервенело разминал в руках кусок пластилина цвета сырого мяса. Такой цвет получается, если смешать вместе все остальные, подумал Гиббонс. Пацан терзал пластилин, запуская в него пальцы, точно когти. Возможно, он думал, что это на самом деле живая плоть. Гиббонс поглядел на его крошечное злобное лицо. Будущий уголовник, уже сейчас ясно. Пацан понемногу подбирался все ближе к его ногам, поглядывая на его сандалии и явно намереваясь залепить дырочки пластилином. Гиббонс молча наблюдал за его продвижением. В кармане у него была пара наручников – если что, он прикует маленького паскудника к батарее.

Гиббонс посмотрел на дверь, через которую несколько минут назад удалилась сестра Сесилия. Куда, черт побери, она запропастилась? Может быть, побежала звонить Сэлу, чтобы сообщить, что к ней наведался агент ФБР? Держалась она несколько надменно, почти ничего не отвечая на его вопросы, впрочем, вполне вежливо и прилично. Он решил поднажать на нее, когда она вернется, чтобы информация непременно дошла до Сэла.

Гиббонс скосил глаза на пацаненка, который все ближе подползал к его сандалиям. В комнате было жарко и душно, пахло грязной детской одеждой. Лампы дневного света ярко освещали помещение, делая его похожим на операционную и играя бликами на лепнине потолка. Гиббонс заметил банку из-под сока на полу и принюхался к обивке софы, гадая, чем она может быть пропитана.

– Прошу прощения, мистер Гиббонс.

Сестра Сесилия вошла в комнату с плачущим ребенком на руках.

– Небольшие неприятности, – с извиняющейся улыбкой сказала она, показывая ему младенца.

Она уселась в потертое кресло напротив него. Стекла ее больших очков сверкнули. Она достала бутылочку с соской и сунула ее в рот хнычущему младенцу. Тот сразу умолк.

Гиббонс усмехнулся. Дешевая уловка. Наверное, думает, что очень умна. Притащила младенца и считает, что нехороший дядя немедленно растает от умиления и его легко будет обвести вокруг пальца. Ну, погоди.

– У него колики, – сказала сестра Сесилия, глядя на младенца. – Но ты не виноват, мое солнышко, ты ни в чем не виноват, мой ангелочек. – Она взглянула на Гиббонса поверх очков. – Его мать была наркоманкой.

– Что?

Сестра Сесилия гордо улыбнулась.

– У его мамочки была трудная жизнь до того, как она попала сюда. Верно, мое сердечко? – Она покачивала младенца.

Гиббонс кивнул. Продолжай в том же духе, и младенца вырвет прямо тебе на юбку, подумал он.

– Мистер Гиббонс, – сестра Сесилия протянула ему младенца, – не могли бы вы...

– Нет, не могу, – мрачно сказал он.

– О...

Гиббонс поглядел на пацаненка на полу. Он ковырялся палочкой в куске пластилина. Надо быть начеку.

– Итак, на чем мы с вами остановились, мистер Гиббонс?

– Вы старательно убеждали меня в том, что ваш брат Сэл не является временным главой семейства и не имеет никаких дел с известным миллионером Расселом Нэшем, – широко улыбнулся Гиббонс.

Сестра Сесилия утвердительно кивнула, сверкнув стеклами очков.

– Совершенно верно.

Жаль, что нельзя заглянуть ей прямо в глаза, чтобы понять – верит она в то, что говорит, или хладнокровно лжет, выгораживая брата?

– Вы убеждены, что ваш брат действительно страдает серьезным мозговым расстройством?

Она помолчала и тяжело вздохнула.

– Тяжкое испытание выпало на долю моего брата. Когда-то он был очень способным юношей, но он так любил свой бокс... Голова человека не может выдержать такое. Все произошло из-за бокса. А в результате его умственные способности... Что тут сказать? В определенном смысле он сейчас на уровне развития семилетнего ребенка. – Она поглядела на мальчишку с пластилином и вздохнула. – Такова воля Божья.

Интересно, сколько раз она уже читала эту маленькую проповедь?

– Скажите мне вот что, сестра Сесилия. Сам я не католик, но меня очень интересуют некоторые вещи. – Он прикусил щеку, чтобы не улыбаться. – Почему Господь вдруг решил превратить здорового сильного молодого человека в безмозглого идиота, эдакого Фрэнкенштейна? Почему Господь сделал это?

Хочешь заморочить мне голову своими проповедями? Я покажу тебе, как это делается.

Она поглядела на младенца и печально улыбнулась.

– Мистер Гиббонс, человеку не дано понять это. Наше дело молиться и подчиняться воле Божьей. Не нам, простым смертным, пытаться разгадать Его намерения. Если Господь решил превратить Сэла в безмозглого идиота, как вы изволили выразиться, значит, это часть Его великого замысла, понять который мы не в силах. – Стекла ее очков снова сверкнули. – Как говорила моя бабушка, когда мы были еще детьми: «Господь все видит и провидит».

– Угу, – кивнул Гиббонс.

Да, ее голыми руками не возьмешь. Держится спокойно и невозмутимо. Прекрасно знает про делишки своего братца, но ничто не может вывести ее из равновесия. Наверно, такой же была мамаша Баркер. Впрочем, в его планы не входило стращать эту монашку. Главное, чтобы она сообщила Сэлу, что у нее побывал агент ФБР.

Гиббонс встал.

– Что же, сестра Сесилия, благодарю вас за то, что вы уделили мне время.

– Не стоит благодарности, мистер Гиббонс. Надеюсь, что мне удалось хоть немного прояснить ваше представление о Сэле.

Гиббонс широко улыбнулся.

– Когда увидите его, передайте ему мои наилучшие пожелания.

Он выглянул в окно и увидел, что машина все еще на месте. Потом поглядел вниз. Мальчишка исчез, но носок его правого башмака был вымазан пластилином.

Чертов паскудник! Его фото когда-нибудь появится в газетах в разделе криминальной хроники. Сукин сын!

Сестра Сесилия старательно кормила младенца и столь же старательно отводила глаза от испачканного башмака. Гиббонс решил не просить у нее салфетку. Не стоит доставлять ей такое удовольствие. Он взял шляпу и вышел из комнаты, сжимая в кармане наручники.

Маленький ублюдок!

Джозеф то и дело вытирал платком лоб. Красивым шелковым платком в тон галстука. Он вскакивал с места, прохаживался взад и вперед и снова плюхался на скамью, чтобы отереть пот. Сестра Сесилия смотрела на ряд невзрачных строений на другой стороне улицы, прижимая руку к ноющему животу. Она уже сожалела, что рассказала Джозефу про визит Гиббонса. Это было ошибкой. Как она не подумала? Джозеф сущий ребенок. Разве можно ожидать от него хоть какой-то помощи?