– Нет, – пробормотал Сэл, – нет тут никакой вечеринки.

Он шмыгнул носом и зашаркал ногами.

Тоцци поднялся с кресла. Он увидел, как Сэл спрятал пистолет за спину.

– Вэл, я хочу познакомить тебя со своим другом. Случайно встретил его по дороге домой. – Он поймал взгляд Сэла. – Вэл, это... это Клайд. Клайд Иммордино.

Тоцци поглядел на Валери и пожал плечами, словно желая сказать: погляди на этого беднягу. Ну что я мог поделать?

– Привет, – сказала она чуть обиженно, но не желая выказывать своих чувств перед посторонними.

Сэл что-то забормотал, уставившись в пол.

– Пора до дому, – сказал он и, волоча ноги, побрел к двери.

Тоцци последовал за ним, оттеснив Валери назад. Сэл сунул пистолет в карман брюк под пиджаком. Майк облегченно вздохнул.

– Веди себя хорошо, Томаззо, – пробурчал Сэл, метнув в него злобный взгляд исподлобья. – Мы еще увидимся.

– Я всегда веду себя хорошо, – ответил Тоцци, открывая входную дверь.

– Ну-ну, – закивал Сэл. – Увидимся.

Шаркая ногами, он вышел за дверь.

Тоцци взглянул на Вэл, которая наливала в стакан воду.

– Кто он? – спросила она все еще немного сердито.

– Один знакомый.

Что она обо мне подумает? Решит, что я гомик? Только этого не хватало.

Он подошел к буфету и достал бутылку рома. Поднял ее и показал Вэл.

– 'Сент-Джеймс'. Не желаете?

– Почему бы и нет? Налей. Со льдом.

Он достал два стакана, вытащил из морозильника кусочки льда и налил рому, моля Бога, чтобы она не заметила, как ему паршиво. Он чокнулся с ней и выпил почти половину своего стакана. Приступ паранойи, к счастью, остался позади. Теперь его беспокоил лишь его провал. Сэл Иммордино, нынешний глава семейства Мистретты, сидел у него на хвосте. Сэл знал, что он не тот, за кого себя выдает, и подозревал в нем полицейского. Сэл знал, что Майк трахает Сидни, которую трахал и он сам. Но хуже всего было то, что Сэл показал Майку, что он вовсе не психически больной и вполне способен предстать перед судом. Разве всего этого не достаточно, чтобы разделаться с ним?

Тоцци выпил еще рома. Да, он конченый человек.

Он поглядел на Вэл, которая маленькими глотками тянула ром, и вдруг заметил на тумбе серую шляпу. Вэл протянула руку, погладила его по щеке и улыбнулась, как бы прося прощения. Он постарался улыбнуться в ответ, а потом допил свой ром.

Помоги нам Господь, подумал он.

– А это что такое?

Гиббонс уставился на блюдо посреди стола. Похоже на желе в форме рыбы. Он не желал даже гадать, что бы это могло быть.

– Это рыбный паштет, – крикнула с кухни Лоррейн. – Его предложила женщина, которая поставляет провизию. Она считает, что это вполне подойдет для свадебного приема.

Гиббонс схватился рукой за угол стола и мрачно глядел на рыбу. Нет, только не это.

Лоррейн вошла в комнату, держа в обеих руках тарелки. Она поставила их на стол, и тут Гиббонса чуть не стошнило. Он посмотрел на Лоррейн, та явно была довольна собой. У нее было то выражение лица, которое появлялось всякий раз, когда она показывала ему страницы каталога с ее любимыми занавесками.

– Что это? – спросил он.

– Цыплячьи грудки в соусе.

– Я не вижу никаких цыплят.

Она идиотски хихикнула.

– Они под соусом.

– Здесь одна сметана. А как насчет холестерина?

– Я же говорила тебе, у этой поставщицы новейшее оборудование. Она готовит сметану из обезжиренного молока.

Гиббонс подумал, что, может, это и не такая уж гадость, но ничего не мог с собой поделать. Сплошной соус и никаких цыплят. Что-то вроде пудинга из тапиоки, размазанного по тарелке. Он наклонился и понюхал. Жуткий запах. Он перевел глаза на другую тарелку. Там было что-то бурое и вязкое. Он даже не решился понюхать.

Он поглядел на чрезвычайно довольную собой Лоррейн.

– Это компот из моркови с черносливом, – объяснила она, показав на бурую массу.

– То, чем ты обычно удобряешь клумбы?

– Клумбы удобряют компостом, а это компот.

– Компост из моркови с черносливом, – сказал он кивая. – Может, все-таки стоит подкормить им твои грядки с помидорами?

Она снова только хихикнула в ответ. Черт побери. Его выводило из себя ее неизменное добродушие. Могла бы попросить его заткнуться, есть, что дают, или оставаться голодным.

Он старался не дышать носом, чтобы не чувствовать запаха.

– Я ведь уже говорил тебе, что твои родственники не будут есть такое. Телятина, сосиски, овощи, спагетти – вот что им нравится.

Да и мне тоже, подумал он.

– Это не их свадьба. Если им не нравится такая еда – это их проблемы.

Она медленно и осторожно принялась намазывать рыбный паштет на крекер. Он смотрел на движения ее пальцев. Ему всегда нравилось смотреть на ее руки. Они у нее были очень красивые. Она продолжала сосредоточенно намазывать паштет, а Гиббонс глядел на ее лицо – глаза опущены, волосы свободно спадают на плечи, губы не улыбаются. Просто неаполитанская графиня. Лоррейн всегда была красавицей, настоящей красавицей.

– А если нам просто сбежать? – спросил он.

– Ты шутишь? – Она широко раскрыла глаза, на лице появилось выражение боли и ужаса, словно он предложил пристрелить ее любимую собаку.

– Да так, просто пришло в голову. Не надо будет ни о чем беспокоиться – как и чем кормить гостей. Переживать из-за всей этой чепухи.

От которой у тебя, Лоррейн, уже мозги набекрень, про себя добавил он.

– Тут не о чем беспокоиться. Все будет нормально. Родственники позаботятся о себе сами. А университетским наверняка понравится такая еда.

Гиббонс почувствовал спазм в животе. Еще и профессора. Черт, эти съедят на халяву все что угодно. Даже компост. Он мрачно поглядел на бурую массу на тарелке, и тут его вдруг осенило.

– Знаешь, по-моему, твой брат этого есть не станет. Он очень разборчив в еде.

Ради Тоцци она, пожалуй, даже согласится изменить меню. Она носится с ним, как с маленьким мальчиком. Вероятно, сейчас скажет, что надо подумать. Поглядим.

Она нахмурила брови.

– Почему ты решил, что ему...

Зазвонил телефон. Она хотела подойти, но Гиббонс опередил ее и бросился на кухню.

– Я возьму трубку, – сказал он. Он был готов на все, лишь бы удрать из-за стола.