сейчас я опять ощущаю себя цыганкой.

– А значит, – Сет снова подал мне полный бокал, – у тебя внутри теперь найдется еще местечко для шампанского.

– Боже, как хороша жизнь! – Я опустошила бокал и с размаху опустилась на кровать Сета, затем скинула бальные туфельки и поболтала ногами в воздухе. Сет осторожно взял бокал у меня из рук и снова наполнил его. – Вы не согласны со мной, мсье Сет? – Я поглядела на него. – Жизнь удивительна.

Сет Гаррет тоже решил устроиться поудобнее. Он снял сюртук, жилет и белый шелковый галстук, прилег на кровать и положил голову на согнутую в локте руку.

– Думаю, сегодня ночью жизнь благоволит ко мне, малышка. – Он протянул руку и коснулся моих волос. – Ты красива. И забавна. И за весь вечер ни разу не назвала меня горгио.

Я весело рассмеялась.

– Зачем же мне так тебя называть, если я больше не цыганка? – Я легла на спину и раскинула руки в стороны. – Мы теперь оба горгио! Оба цивилизованные! Ты ведь действительно считаешь, что я теперь воспитанная женщина, ведь так? – с тревогой спросила я.

Сет подвинулся ближе. Его рубашка была расстегнута у ворота, и я видела мягкие волоски на его груди, черные и с легкой сединой.

– Для меня ты достаточно воспитана, графиня. – Он легко и нежно поцеловал меня в губы.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я тихо, не пытаясь отстраниться. Да я и не хотела этого.

– Потому что ты сказала, что тебе это нравится, помнишь? – Сет еще раз поцеловал меня, придвигаясь все ближе, пока я не ощутила на себе тяжесть его тела. Этот поцелуй длился гораздо дольше, чем первый, но я мечтала, чтобы он никогда не кончался. Целуя меня в третий раз, Сет нежно раздвинул языком мои губы. Я втянула воздух и отвернула голову.

– Удивлена? – тихо засмеявшись, спросил он. – Ничего, ты скоро привыкнешь. Это самый лучший способ целоваться. – Новый поцелуй был глубоким и долгим. Да, это было хорошо: казалось, его язык лижет мне сердце. Я неуверенно подняла руки и легонько погладила его шею. Сет вздрогнул и приподнял голову. – Считается, что ты должна закрыть глаза, когда тебя целуют. – Он мягко провел пальцами по моей щеке.

– Почему?

– Так будет лучше, – пообещал он. – Попробуй. – Сет поцеловал меня в закрытые глаза. – И не открывай их.

Его поцелуи становились все неистовее и требовательнее. Он бормотал мое имя, целовал мне шею, плечи и, легонько поглаживая рукой мою правую грудь, вдруг высвободил ее из рубашки. Наклонив голову, он обхватил губами маленький розовый сосок. Я замерла, вскрикнув от неожиданности, и тогда он успокаивающе поцеловал меня в губы. Потом развязал пояс на моих панталонах.

Я зашевелилась под ним и, задыхаясь, пролепетала:

– О, мсье… не надо… Что ты?.. О-о… – Он заставил меня замолчать, прижавшись губами к моему рту, а затем целовал меня вновь и вновь, пока я не расслабилась.

– Я хочу тебя. Я хочу видеть тебя.

Его голос стал хриплым. Слова доносились словно откуда-то издалека. Я чувствовала себя как в полудреме и не могла ни пошевелить рукой, ни приподнять голову. Сет очень осторожно раздел меня, и я даже не протестовала. Я плыла, будто на облаке, одурманенная шампанским и страстью, и мне хотелось подниматься все выше и выше. А Сет был словно буря – у меня не оставалось ни сил, ни желания, чтобы противостоять ему.

Я лежала совершенно обнаженная. Он тоже разделся, и в свете лампы его мощный торс отливал бронзой. Его руки нежно гладили мое тело. Я приподняла голову и легонько коснулась кончиками пальцев его щеки. Я была слишком сконфужена, чтобы смотреть ниже. Мимолетный взгляд на нечто огромное и тяжелое между его ног смутил меня.

– Боишься, цыганочка? – прошептал Сет.

– Ты сделаешь мне больно, как мой дядя?

– А что если и так? – Он запустил пальцы в мои волосы и провел губами по моей шее. – Будешь плакать?

– Ты же знаешь, что нет. Я цыганка!

Его объятия стали крепче, а поцелуи еще настойчивее. Я ощущала напряжение желания в его теле, и от этого у меня кружилась голова. Мышцы его шеи походили на натянутые канаты, лоб и грудь покрывали бисеринки пота. Губы обжигали мне кожу – такими горячими и болезненными были его прикосновения. Он напоминал сейчас голодного волка, терзающего упавшую жертву.

Мое тело тянулось к нему. Я прижималась все ближе и целовала его так, как он хотел, чтобы я его целовала. Сет раздвинул мои бедра и в следующее мгновение проник внутрь меня, однако я не чувствовала боли, было только удивление оттого, что я почти не ощущала тяжести его тела.

О, как я хотела сделать его счастливым, как мне хотелось заставить Сета полюбить меня. И хотя меня все еще пугали его огромный рост, сила и чувственный голод, происходящее совсем не было похоже на то, что случилось в Москве. Тогда я стремилась высвободиться и убежать, а сейчас – сейчас я вовсе не хотела, чтобы все закончилось. Я чувствовала, как меня захлестывает волна наслаждения, и моим единственным желанием стало доставить Сету удовольствие. Он подчинил меня ритму своих движений, и мы, проникая друг в друга, поднимались и падали, словно качаясь на морских волнах. Наконец, мощно содрогнувшись, Сет глубоко вошел в меня, извергнув семя. В следующий миг он обессиленно застыл, тяжело дыша. Его сердце бешено колотилось, словно он только что взбежал вверх по нескончаемо длинной лестнице.

Я смотрела на Сета, лежащего рядом, и по моим щекам катились слезы. Но я плакала не от боли и не от сожаления о том, что произошло: ведь я не сомневалась, что очень скоро мы станем мужем и женой. Меня так поразила та неведомая сила, захватившая нас обоих, что я не смогла сдержать своих чувств. Я крепко прижалась к Сету, отвела волосы от его лица и легонько поцеловала в губы. Я даже испытывала что-то похожее на гордость, словно в одиночку укротила дикого зверя. Впрочем, в некотором смысле именно так оно и было.

Сет слегка застонал и открыл глаза.

– Ну как? Тебе понравилось?

– О да! – горячо ответила я. – Да. Это не было похоже… когда мой дядя… ты знаешь. Это было великолепно. – Я грустно вздохнула. – Жаль, что я не сохранила девственность для тебя.

– Мне не жаль, – фыркнул Сет. – Невинность – самая большая помеха в постели.

Меня поразило, как цинично он произнес слово «невинность», но я промолчала. Ведь у цивилизованных людей другие представления, совсем не такие, как у цыган. Ни один цыган не женится на девушке, которая уже принадлежала до него другому мужчине. Утром, после первой брачной ночи, жених выносит запятнанные кровью простыни как доказательство порядочности своей избранницы. Возможно, Сету не требовалось, чтобы его жена была невинной. Что ж, я была только рада.

– Это и есть то, чем занимаются женатые люди?

– Не только это, – с коротким смешком ответил Сет. – Существует множество разнообразных способов.