— Скорее всего Кеша и сам не знает, какой мир и для каких целей породил его. Я встретился с ним не по своей воле в странном месте, называемом городом Стеклянных Скал, в дебрях проклятой стихиями Времени и Пространства, обреченной на гибель страны. Он напал на меня первым, но не смог одолеть. Я к тому времени уже обладал способностью защитить свое сознание от подобных наскоков. Да и слаб он был тогда, неопытен… Не знаю почему, может, из жалости, может, из любопытства, я позволил Кеше поселиться в уголке моего мозга. С тех пор мы вместе. Сейчас он уже окреп, и между нами случаются нешуточные конфликты. В такие моменты люди воспринимают мое поведение как приступ шизофрении. Хотя это совсем не так… Когда-то человек обрел разум для того, чтобы успешнее удовлетворять потребности тела. Но все со временем меняется. Человеческое тело медленно и верно превращается в инструмент для удовлетворения потребностей разума. Похоже, что цель эволюции именно такова… Вот так и получилось, что у этого инструмента, — Артем похлопал ладонью по своей груди, — нынче два хозяина. Один пользуется им в ситуациях обыденных, а значит, почти постоянно. Другой изредка, но в ситуациях необычных, чему вы были свидетелями во время гибели города Сан-Хуан-де-Артеза.

— А вдруг Кеша когда-нибудь пожелает стать единоличным владельцем вашего тела? Вы этого не боитесь?

— Ничуть. Как я понял, для Кеши это лишь временный союз. Одна из метаморфоз, которую он должен пройти, прежде чем стать полноправным представителем своей расы. Но это случится еще не скоро. А пока мы неплохо уживаемся вместе.

— Ну дай-то Бог… А выдворить вас из Эдема он больше не пытается?

— Как я догадываюсь, этот замысел не отменен. Но Кеша отлично понимает, что я буду сопротивляться всеми доступными мне средствами. Поэтому он не решается идти на конфликт. В нашем с ним положении это чревато обоюдными потерями…

— А если… — Цыпф понизил голос. — Если ему предложить компромисс?

— Интересно, какой? — Слова Левы, судя по всему, заинтриговали Артема.

— Он, конечно, не забыл местонахождение плантации бдолаха? Вот пусть и проведет нас прямиком к ней. После этого мы не будем задерживать его, то есть вас, в Эдеме, — охотно объяснил свой план Лева.

— Вы уверены, что потом сумеете самостоятельно выбраться отсюда? — Артем внимательно глянул на Цыпфа.

— Почему бы и нет?

— Допустим, с помощью бдолаха вы осилите путь через Нейтральную зону, хотя еще неизвестно, какие новые ловушки могут подстерегать там человека… Но ведь и после этого вас будет отделять от родных мест довольно приличное расстояние… Хохма, Трехградье, так, кажется, называются эти страны?

— Да.

— Как вы думаете пробраться через них? Без оружия, без припасов, почти голые?

— Там будет видно, — с напускной беззаботностью ответил Лева, и сам уже много думавший над этой проблемой. — Как говорится, даст Бог день, даст Бог и пищу.

— Поговорка хорошая, но не забывайте, что Бог давно отнял у вас не только день с ночью, но и многое другое… Так мог говорить, лежа на печи, крестьянин, а вам, прежде чем лезть в пекло, надо все хорошенько обдумать.

— У нас еще будет на это время. — Цыпф был явно смущен столь резкой отповедью. — Главное сейчас — бдолах.

— Да, задали вы мне задачку… — Артем поскреб затылок. — Ну хорошо. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ваше предложение дошло до моего компаньона. Дальнейшее будет зависеть только от него. Думаю, результат станет ясен в самое ближайшее время.

Результат стал ясен уже через пятьдесят минут, если только часам Смыкова можно было доверять (Зяблик, дабы уязвить своего вечного оппонента в идеологических спорах, распустил слух, что некоторые детали механизма «командирских» изготовлены из синтетических смол, а значит, принимать всерьез показания стрелок уже нельзя).

Артем, до этого выбиравший путь исключительно по принципу «куда глаза глядят», резко свернул с заранее намеченного маршрута и повел ватагу к маячившим на горизонте пологим, густо поросшим лесом холмам, то есть в места, которые он раньше избегал (картина, запечатлевшаяся в его сознании, свидетельствовала о том, что плантация бдолаха расположена на открытом пространстве).

Пройдя еще пять или шесть километров, в седловине между двумя холмами, столь живописно украшенными райской растительностью, что на любом из них вполне мог располагаться Божий престол, они наконец нашли то, что так долго и упорно искали.

Поле бдолаха выделялось на фоне обычного эдемского пейзажа примерно так же, как холщевая заплата — на парадном фраке. Сухие и жесткие кустики, густо усыпанные сизоватой рыхлой крупой — не то листочками, не то цветами, — резко контрастировали с обычной для этих благословенных мест нежной и шелковистой травой.

Зато уж запах вокруг стоял действительно необыкновенный — тут Артем оказался прав на все сто процентов. Сладкий, густой и дурманящий аромат кружил голову и томительно-приятно сжимал сердце. И пары минут не прошло, как люди забыли, для чего сюда пришли, какие опасности им угрожают нынче и какие тяжкие лишения предстоят впереди. Кто-то задремывал стоя, кто-то бездумно пялился на окружающие райские кущи, кто-то, по примеру Зяблика, обрывал верхушки кустиков и, растерев их в ладонях, жадно глотал.

Леву Цыпфа, впавшего в сладостное оцепенение одним из первых, вернул к реальности увесистый тумак Артема.

— Лев Борисович, не забывайте о своих непосредственных обязанностях! Ваше войско на грани морального разложения.

Возможно, дело не ограничилось только физическим воздействием и этими словами, потому что Лева вдруг ощутил в своем сознании такую необыкновенную ясность, словно все извилины его мозга щеточкой почистили.

— Прекратить! — он шлепнул Зяблика по рукам, на что раньше никогда бы не решился.

То же самое пришлось проделать и с Веркой, внезапно утратившей свою обычную профессиональную осторожность, а Толгая и Смыкова он просто хорошенько встряхнул. Зато к Лилечке Лева притронуться не посмел, и та продолжала грезить наяву.

— Скорее, скорее! — подгонял ватагу новоявленный командир. — Рвите бдолах! Каждый должен взять столько, сколько сможет унести! Поторапливайтесь! Здесь нельзя долго задерживаться! Обрывайте только верхние веточки!

— Куда этот чертов бдолах девать! — озлился Зяблик. — Ни мешка, ни сумки, ни карманов… Может, я его, как хомяк, за щеку буду складывать?

— Ты его в сноп вяжи, — посоветовала Верка, в школьные годы неоднократно выезжавшая в подшефный колхоз на уборку льна. — Сначала собираешь пучок потолще… Вот так… Потом из тех же стеблей делаешь обвязку. Перевясло называется… Закручиваешь — и готово.

— Ну уж нет! — уперся Зяблик. — Не получается, хоть убей. Дачные гарнитуры из лозы вязал, а сноп не могу… Лучше ты за меня сделай.

Кто-то растолкал Лилечку, и она, опомнившись, включилась в общий трудовой процесс. Сооруженный ею сноп в прежние времена мог украсить Талашевскую районную выставку достижений народного хозяйства.

В заготовках не участвовали лишь двое — Артему бдолах был без надобности, а Лева не желал подрывать свой авторитет руководителя, рабочим органом которого, как известно, является горло и лишь в крайнем случае указательный палец.

— Как обратно идти, знаете? — с тревогой спросил у него Артем, чье пребывание в Эдеме, похоже, заканчивалось.

— Карта есть. Не ошибемся, — Лева кивнул на Толгая, чья спина была сплошь разрисована графитом. — Лишь бы не употел сильно… Эй, батыр, не налегай так! Хребет береги!

— Как только до Нейтральной зоны доберетесь, бдолах просушите… Да и смолоть его не мешало