серых административных зданий «Рейхсканцелярия».

— Веришь, вчера я стоял именно на этом месте и созерцал вон ту горку, — для убедительности Синяков постучал каблуком по асфальту. — Правда, было все это в другом мире. Никаких построек и в помине не существовало, а вокруг лежали мертвые воины. Тут в древности какое-нибудь сражение проходило?

— Не знаю, — пожала плечами Дашка. — Я в истории не разбираюсь. Выдумки все это… Но место действительно неважное. Почти такое же, как и то, что ты ищешь. Хотя разница есть… Как между свежей раной и раной поджившей. Обе болят, однако по-разному.

— Подожди, сейчас выясним, — Синяков оглянулся по сторонам.

Вокруг шла бойкая торговля всяким мелочным товаром, в том числе и книгами. Выбор литературы был побогаче, чем на Дашкином, ныне уже не существующем лотке, зато и цены кусались.

— У вас что-нибудь о местной истории есть? — поинтересовался Синяков у продавщицы, седой дамы ученого вида.

— А как же, — ответила та. — Вот книга о детских годах Воеводы. Вот воспоминания его армейских сослуживцев. А это новинки, только вчера поступили. «Воевода и спорт», «Воевода и искусство».

— Нет, меня эпоха феодализма интересует. Век этак десятый-двенадцатый.

— Тогда лучше в библиотеку сходите. Соловьева почитайте или Ключевского. В крайнем случае академика Рыбакова. Он очень популярно излагает. — Заметив разочарование, отразившееся на лице Синякова, продавщица спохватилась: — А что вас конкретно интересует? Какой-нибудь эпизод? Или личность? Я, между прочим, тридцать лет в школе историю преподавала.

— Эпизод, эпизод, — кивнул Синяков. — Была ли здесь какая-нибудь битва еще до основания города?

— Вы, очевидно, имеете в виду побоище у Соборной горы, упомянутое в Радзивиловской летописи? — бывшая преподавательница профессиональным жестом поправила очки.

— Вот-вот, что-то такое, — кивнул Синяков. — Именно побоище… Кстати, а кто кого побил?

— Это была династическая распря между сыновьями князя Святослава Тетери, прозванного так за свою глухоту. Старшего сына звали Всеволодом, а младшего Глебом. Победил Всеволод, полностью уничтоживший дружину брата, составленную из ратных смердов. Но день спустя он сам умер на пиру, подавившись рыбьей костью. Есть легенда, что братьев-врагов похоронили в одной могиле, — дама говорила как по-писаному, слегка нараспев.

— Это, значит, и есть Соборная гора? — Синяков покосился на холм, крутой склон которого нависал над улицей.

— Предположительно. В Средние века здесь существовало еще несколько возвышенностей, которые были срыты во время строительства города.

— Ясно… — произнес Синяков задумчиво. — Стало быть, мы стоим сейчас на костях Глебовой дружины.

— Чего-чего, а костей здесь хватает. Немало сражений случилось и позже, — она стала загибать пальцы. — При Батыевом нашествии. В Ливонскую войну. В Северную. В Отечественную двенадцатого года. Ну и в нашем веке, конечно, всего хватило. При оккупации тут неподалеку гетто находилось. Каждый день людей уничтожали.

— Спасибо за консультацию, — вежливо поблагодарил ее Синяков. — Зря вы из школы ушли. Вам бы и дальше преподавать.

— Кто же меня, пенсионерку, обратно возьмет. — От комплимента Синякова дама буквально расцвела. — У нас молодым часов не хватает. Пенсия копеечная… Вот и приходится подрабатывать. Но надежды не теряем. Верим, что скоро жизнь вернется в прежнюю колею. Так обещает наш дорогой Воевода, — дама приосанилась, словно говорила о чем-то святом.

— В прежнюю колею? — заинтересовался Синяков. — В каком смысле?

— Во всех смыслах. В смысле зарплаты. В смысле заботы о трудящихся. Во всех смыслах… А вы случайно не иностранец? — насторожилась вдруг она.

— Свой я, в том-то и дело, — признался Синяков. — А как насчет райкомов? И они вернутся?

— А разве они мешали! — горячо возразила дама. — Одно время, помню, мой зять на стороне загулял. Так его по партийной линии быстро на место поставили. Домой вернулся как миленький. А теперь куда обратиться?

— Действительно… — Синяков с трудом сдержался, чтобы не почесать затылок. — Разве что к богу… Но вы ведь сами историк. И должны знать, что прошлое вернуть невозможно.

— Возможно, если очень захотеть, — гнула свое бывшая преподавательница. — Главное, было бы кому этим заняться. И такой человек есть!

— Ну с вами, допустим, все понятно. — Синяков уже и сам был не рад, что ввязался в этот дурацкий спор. — А как же дети ваши? Внуки? Им тоже прошлое любо?

— Что они понимают в жизни? Старшее поколение надо слушать! Разве мы им зла желаем?

— Пойдем, — Дашка потянула Синякова за рукав. — Народ соберется, могут и по шее накостылять.

— Всего хорошего, — начал прощаться Синяков. — Еще раз спасибо. От всей души желаю вам исполнения надежд. Пускай жизнь побыстрее вернется в прежнюю колею! Пускай наступят времена братьев Глеба и Всеволода!

— Хам! — вскрикнула дама так, словно по отношению к ней было совершено какое-то непристойное действие. — Провокатор! Вредитель!

Прохожие уже действительно оглядывались на них, и Дашка поспешила увести Синякова прочь, тем более что он и не сопротивлялся.

— А я думала, что ты спокойный! — выговаривала она ему по пути. — Зачем с дураками связываться! Молчи себе в тряпочку и здоровее будешь!

— Да я почти всю жизнь молчу! — вяло огрызнулся Синяков. — В кои-то времена захотелось высказаться… Думал, уже можно…

— Можно. Но не нужно. С одной стороны, бабка права. Жаловаться теперь некому. Мешок на голову наденут — и с приветом. Ни Москва за тебя не заступится, ни Хельсинки, ни Вашингтон, ни планета Марс. Здесь только один человек все решает… Купи мне мороженое, — вдруг попросила она.

— У тебя ведь горло болит.

— Один черт… Клин клином вышибают.

Сначала Синяков хотел оставить Дашку в скверике, но, вспоммив, что за контингент собирается тут под вечер, захватил ее с собой в прокуратуру.

К счастью, день был свободным от судебных заседаний, и народу в коридорах толкалось не так уж и много. Адвокат сначала сделал вид, будто бы не узнал Синякова, но когда этот номер не прошел, с кислым лицом сообщил, что все свои профессиональные обязанности выполнил в полном объеме, а местонахождение осужденных в круг его компетенции не входит.

— Все верно, — подтвердила Дашка, не сводившая с адвоката глаз. — Не знает он. И знать не хочет. А хочет он втихаря дернуть стакан водочки и отправиться домой на боковую. На, закусишь! — Она сунула палочку с недоеденным эскимо в верхний карман адвокатского пиджака.

Для юриста-ветерана такое обращение было внове, и он сначала даже опешил, но потом с самым решительным видом стал приподниматься из-за стола. Синяков уже решил, что без потасовки здесь не обойдется, однако Дашка опередила его.

— Ой, я пошутила! — воскликнула она. — Вы не водочки хотите! Вы чихнуть хотите! Ну давайте! Напрягайтесь! Изо всех сил! А-а-а…

— Пчхи! — Если бы у адвоката была вставная челюсть, она, безусловно, вылетела бы из его пасти.

— Ну, еще, еще! — не унималась Дашка. — Сильнее!

Они уже выскочили в коридор, а адвокат все еще чихал, словно нанюхавшись самой ядовитой махорки.

— Перестань хулиганить! — прикрикнул на Дашку Синяков. — Здесь, между прочим, гауптвахта рядом. Охрана быстро прибежит.