– Фантастичным мне кажется присутствие британского полковника на побережье, – буркнул в ответ Кай. – Объясните мне, что он мог там делать?

– Да все, что угодно. Перепил за картами, поехал проветриться. Мало ли что. Видите ли, – Кимбол отхлебнул из чашечки, пожевал губами и поднял на Кая меланхолично-непроницаемые глаза, – я почти уверен, что провал с нашим делом в старт-эпохе вызван совершенно земными и банальными причинами. Клан Кирби имел и имеет целую кучу завистников – не забывайте, пожалуйста, про его последние успехи! Я ведь там был, я хорошо представляю себе ситуацию. Его просто-напросто сдали. Точно так же, как вас сдал этот араб в Египте. Мотивация наверняка разная, а результат один.

Кай вдруг почувствовал, что спокойствие Лизмора начинает его бесить. Черт возьми, люди погибли, люди! – а он рассуждает так, словно речь идет о мизерном карточном проигрыше.

«Уймись! – одернул себя Кай. – Это ты распустился, а с ним-то как раз все в порядке. Он что, виноват?»

– Скажите-ка, старина, – негромко проговорил он, – а вы знали, что земные власти плюют на седьмую статью Кодекса Хрембера?

Лизмор понял его с полуслова.

– Да, – сказал он, заметно помрачнев. – Знал. Я что, обязан был отчитаться перед вами?

– Нет, – пожал плечами Кай. – Извините, но вы меня неправильно поняли. Я вовсе не хотел обвинить вас в чем-либо: моя резкость объясняется тем шоком, который я пережил, когда Лок Зорган пояснил мне, отчего прорвавшиеся стражники выглядят так… так странно. Вы же понимаете, что я разбираюсь в формах и причинах тех или иных мутаций нашей расы.

– Земля нарушает Кодекс не только в седьмой статье, – невесело усмехнулся Лизмор. – Но что с того? Планета умирает. Биосфера несколько восстановилась, но люди скорее всего не имеют будущего. Через сто-двести лет падут последние города, и на их развалинах будут плясать голые дикари со стальными дубинами.

Кай почти залпом выпил чашку ароматного кофе и налил себе еще. Сидящий рядом с ним Больт внимательно слушал их разговор. Усталость и сон слетели с его лица, оставив лишь легкую бледность да красноту вокруг глаз: он и в самом деле держался, не обнаруживая желания спать.

– Я думаю, что обсуждать вопросы применения Кодекса нам сейчас ни к чему, – продолжил Лизмор. – У меня есть новости из Англии.

– Наконец-то. – Кай выпрямился в кресле и нетерпеливо завертел шеей. – Ну, и что ж вы молчите?

Кимбол поднялся, подошел к камину и взял с его мраморной полки небольшую картонную папку. Следя за его движениями, Кай машинально остановил взгляд на старинных каминных часах в массивном бронзовом корпусе, украшенном ангелами и витиеватыми литыми завитушками. Стрелки показывали четверть первого, и до Кая не сразу дошло, что хронометр просто-напросто стоит.

– Здесь напечатано по-английски, – произнес Лизмор, доставая из папки лист бумаги с каким-то текстом, – но я буду для вас переводить. Итак… В конце августа нынешнего, тысяча девятьсот сорок первого года профессор Линдеман, один из ведущих британских специалистов, доложил премьеру о неслыханных успехах, достигнутых группой ученых в работе над проектом «Тьюб-Эллойс». Существует также мнение, что ряд проблем, еще несколько лет назад воспринимавшихся как неразрешимые, может быть успешно преодолен в рекордно короткие сроки. Сэр Дж. А., ответственный за координацию действий технических комитетов, вовлеченных в разработку проекта, весьма оптимистично заявил, что практическое осуществление имевшихся планов будет возможно уже в следующем, тысяча девятьсот сорок втором году'…

Лизмор умолк. Несколько секунд Кай сидел с отсутствующим выражением лица, потом резко вскинулся, едва не свалив коленом свою чашку:

– Вы считаете, это то, о чем мы говорим?

– Проект «Тьюб-Эллойс», – очень тихо ответил Кимбол, – это атомная бомба. Всего два года назад, в тридцать девятом, ни один физик планеты не мог сказать, возможно ли ее создание в принципе. Сегодня она практически готова. Самое интересное – это то, что никто из ведущих ученых не заявил о каких-либо выдающихся открытиях, способных перевернуть всю ситуацию с теоретической стороной вопроса. Бомбу создали малоизвестные спецы «второго плана», никогда не считавшиеся серьезными разработчиками.

Кай вытащил из лежавшей на столе коробки «гавану», понюхал ее, меланхолично отгрыз кончик и потянулся в карман за зажигалкой.

– И что же мы можем сделать?

– Пока – ничего. – Лизмор вернулся в кресло и изящно поднес к губам чашку. – Но так будет не вечно. Подумайте, решатся ли англичане на применение бомбы, зная, что чем-то подобным располагает Германия?

– Англичане решатся, – скривился Кай, – они ненавидят немцев настолько, что…

– Давайте не будем мыслить эмоциональными категориями! – резко перебил его Лизмор. – Тем более что я уже успел заметить вашу слепую ненависть ко всему, что хоть как-то связано с Британией. Вашу, а не английскую. Хотя, конечно, в Англии ее тоже хватает. Подумайте – почему в этой войне не применяются, к примеру, боевые газы? Да потому, что они имеются у обеих сторон, принимающих участие в конфликте. Газы – штука дьявольски противная, и никому не хочется быть в этом деле первым. То же самое должно быть и с атомной бомбой.

– Ну-ну-ну! – фыркнул Кай. – Где же в таком случае смысл? Я хочу сказать, какой смысл было все это затевать? Наш приятель лойт оказывается в патовой ситуации: бомбу он сварганил, а применять ее проклятые букашки-человечки – не хотят!

– Вот об этом-то я и думаю. Эта проблема не дает мне покоя, но пока я и сам не могу найти решение… Очень похоже на то, что правительства не захотят играть с огнем.

– Значит, «одержимые» станут яростно искать способы как-то повлиять на ситуацию, вплоть до непосредственного нажима на тех, кто будет принимать принципиальное решение.

– Вы забываете сущность демократии, – рассмеялся Лизмор, – здесь решения принимаются толпой, чтобы потом невозможно было найти виновных. Очень, кстати говоря, остроумный ход. «Кто сказал „да“? Я? А вы, а вы?!» Людей, единолично принимающих принципиальные решения, попросту не существует.

– Да, мне все-таки больше нравится рейх, – пробурчал Кай, – хотя я никогда не был тоталитаристом. Я просто люблю порядок и ответственность. Вот Англия – вроде как монархия, а толку-то? Раз решения принимает «толпа», отвечать действительно некому. Но мы отклонились от темы: я прилетел сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать гримасы демократии. Кстати, а кто же такой этот таинственный «Дж. А.», о котором говорится в вашем документе?

– Вы просите слишком многого. Я не знаю, о ком идет речь, более того, возможно, что настоящие инициалы этого человека – вовсе не «Дж. А.», а какие угодно другие. Англичане – мастера шифровать все на свете.

– Да, особенно надписи на туалетах… Лизмор встал из кресла и задумчиво прошелся по комнате.

– Мне кажется, что вам необходимо отдохнуть, – мягко, но все же настойчиво произнес он. – Мы продолжим разговор во второй половине дня, милорд. Может быть, у меня появятся еще какие-нибудь новости. Кай вежливо поклонился в ответ и поднялся. Спал он как убитый – благо не ложился более суток. В час пополудни в двери отведенной ему спальни кто-то деликатно поскребся. Кай, уже выспавшийся и пребывавший в состоянии сладкой полудремы, поспешно вскочил, набросил на плечи висевший на спинке кресла халат и отпер дверь. На пороге стояла Марианна Курбе, одетая горничной – в белом передничке поверх скромного темного платья и неизбежных черных чулках, обтягивавших ее несколько полноватые ножки.

– Господин будет ждать вас внизу, – запинаясь, произнесла она по-немецки. – Все готово к обеду.

– Спасибо, – кивнул Кай.

Выглянув в окно спальни, которое выходило на лужайку, он увидел, как водитель Йорген суетится вокруг белого летнего стола, водруженного напротив парадного входа. Через минуту к нему присоединилась