Сидя на камне у очага, Катрин безутешно рыдала, повторяя родное имя…

Мысль о том, что Арно мог поверить в ее предательство, была невыносимой. Она жгла, как раскаленное железо… С ужасом Катрин представляла себя в объятиях Пьера де Брезе в саду замка Шинон и жестоко проклинала. Какой страшной ценой ей приходилось расплачиваться за временное безрассудство!

Она подняла голову и увидела, что сидит одна в маленькой комнате.

Ее рассеянный взгляд пробежал по стенам от окон до дверей. Ей надо бежать, надо догонять Арно. Нужна лошадь, немедленно, и самая быстрая!

Как безумная она бросилась к двери, открыла ее и закричала:

— Сатурнен, Сатурнен! Лошадей! Старик прибежал и очень разволновался, увидев покрасневшее заплаканное лицо женщины.

— Мадам, что с вами?

— Мне нужна лошадь, и немедленно! Я должна ехать… Я должна найти его!

— Вы дрожите. Пойдемте со мной. Я отведу вас в монастырь, вам нужно отдохнуть.

Она не возражала, действуя как во сне, но пыталась что-то объяснить.

— Вы не понимаете, я должна его догнать… Он уехал так далеко… и навсегда.

Свежий ветерок благотворно повлиял на молодую женщину, и она немного пришла в себя. Поддерживаемая Сатурненом, она заставила себя успокоиться. Нужно было хладнокровно принять решение.

Подойдя к монастырю, Катрин и Сатурнен встретили самого аббата у будки привратника.

— А я хотел уже посылать за вами, мадам Катрин. Вашей свекрови стало плохо, и она потеряла сознание.

Катрин с трудом подавила свои собственные страдания и поспешила к изголовью старой женщины, спрятав перед этим письмо Арно. Больная по-прежнему была в забытьи. Сара, наклонившись над ней, пыталась привести ее в чувство. Катрин спросила:

— Ей очень плохо?

— Она приходит в себя, — прошептала Сара, — но я думала, что уже все, конец близок.

Изабелле понемногу становилось лучше. Сара облегченно вздохнула, приподнялась и улыбнулась Катрин, но улыбка тут же пропала.

— Да ты бледнее, чем она. Что случилось?

— Я знаю, где Арно. Ты была права, когда советовала не слушать Пьера де Брезе, чтобы не раскаиваться в этом всю жизнь. Так оно и случилось.

— Ну так рассказывай!

— Нет. Позднее. Сатурнен должен ждать в большой комнате. Попроси его остаться. Потом найди Готье и пошли за его преосвященством аббатом, с просьбой прийти к нам. Я хочу серьезно поговорить.

Часом позже собрался по просьбе Катрин маленький совет. Предводимые братом Осебом, Катрин, Готье, Сатурнен и Сара прошли в большой зал церкви, освещенный четырьмя факелами. Худой настоятель, спрятав руки в широкие рукава черной сутаны, ходил вперед-назад рядом со своим креслом. Свет факелов придавал его аскетическому молодому лицу желтоватый оттенок. Его любовь к Богу была безгранична, характер непреклонен, но под холодной маской скрывалось горячее сердце и глубокое чувство сострадания к людям. Увидев вошедших, он остановился и жестом указал Катрин на табурет..

— Садись, дочь моя. Я готов вас выслушать и помочь советом, как вы просили.

— Благодарю, отец мой. Я в смятении: непредвиденное обстоятельство перевернуло мою жизнь. Здесь мои преданные слуги, от которых мне нечего скрывать.

— Говорите, я вас слушаю.

— Прежде всего я должна сказать вам правду о так называемой смерти моего супруга Арно де Монсальви.

— Не утруждайте себя, дочь моя. На исповеди мадам Изабелла сообщила мне эту горестную тайну.

— Тогда, отец мой, будьте добры, прочитайте вслух это письмо.

Бернар де Кальмон кивнул головой, взял письмо и начал читать.

Катрин заново переживала страдания, вызванные прощальным письмом Арно. За своей спиной она слышала приглушенные восклицания своих слуг, но старалась не смотреть в их сторону. Когда аббат закончил чтение, взоры всех присутствующих были обращены к ней.

— Какой совет вы хотите от меня, какую помощь? — спросил аббат.

— Я поеду на поиски моего мужа. Ужасное недоразумение произошло между нами. Я не могу этого так оставить. Я хочу просить вас взять на себя заботу о моем сыне и заменить меня полностью в управлении делами Монсальвк, а также руководить восстановлением замка. Мои слуги останутся, а я уеду.

— Куда вы уедете? Догонять его?

— Разумеется. Я не хочу его потерять навсегда.

— Он уже потерян навсегда и возвращается к Богу, Зачем же вы хотите вернуть его на землю? Проказа не пощадит.

— Да, если того хочет Бог! Не мне вам говорить, отец мой, что бывают чудесные исцеления. Кто может утверждать, что на гробнице святого Якова в Галисии он не вылечится?

— Тогда дайте ему спокойно ехать туда одному, как он это решил.

— А если он поправится? Должна ли я в таком случае допустить, чтобы он погиб в борьбе с неверными? Я хочу вернуть человека, которого люблю.

— А если он не вылечится? — спросил аббат. — Это очень редкая благодать, и ее нелегко добиться.

— Если он не излечится, я останусь вместе с ним ровно столько, сколько он будет умирать.

— Бог запрещает самоубийство, а жить с прокаженным — значит искать добровольной смерти, — сухо отчеканил аббат.

— А по мне лучше жить с прокаженным, чем со всем остальным светом. Пусть я умру вместе с ним, чем без него… Пусть даже я буду проклята Богом, если можно проклинать за любовь к ближнему!

— Молчите! Низменная страсть толкает вас на еще большее оскорбление Бога! Кайтесь и подумайте о том, что крики о плотской любви оскорбляют праведность Бога.

— Простите меня… Но я не могу лгать, когда речь идет о том, что есть моя жизнь. Я не могу говорить иначе. Ответьте только, отец мой, согласитесь ли вы заменить меня в Монсальви?

— Нет!

— Почему? Отец мой…

Это был отчаянный крик души. Она медленно опустилась на колени и умоляюще сложила руки.

— Почему? — повторила она со слезами на глазах. — -Отпустите меня! Если я потеряю любимого, мое сердце перестанет биться, я не смогу дальше жить.

— Потому что вы не можете сейчас уезжать. Вы думаете только о ваших чувствах, о вашей боли. А что будет с вашим сыном, со старой умирающей женщиной, у которой нет никого, кроме вас?

Катрин опустила голову. В своем отчаянии она совсем забыла об умирающей даме Изабелле, и теперь ей было стыдно. И все же в душе она слышала не только упреки совести, но и протесты своей любви. Никто не хотел думать об Арно. Тяжело вздохнув, она сказала:

— Я остаюсь.

Тогда зазвучал голос Готье:

— Вы должны остаться, мадам Катрин, ради той, которая умирает, и ради ребенка. Но я — свободный человек и могу ехать, коль вы разрешите. Я разыщу мессира Арно. Что мешает мне сделать это?

Катрин с признательностью посмотрела на Готье.

— Это правильно, ты можешь разыскать его, но вернуть его не сможешь. Тебе это хорошо известно. Никому не удавалось заставить его менять решения.

— Я сделаю, что смогу. По крайней мере, это облегчит вашу душу. Если мессир Арно исцелится, я