его особы.

Бог свидетель, однако, что я многое отдал бы ради того, чтобы вы смогли средь бела дня стать настоящими супругами, ибо я редко встречал людей с такими достоинствами, как у него. Но при настоящем положении дел я считаю, что в ваших обоюдных интересах заключить лучше такой брак… союз двух, в некотором роде терпящих бедствие. Что касается тебя, то взамен того, что он тебе даст, ибо ты станешь очень важной дамой, тебе надлежит жить с честью и порядочностью и уважать этот род, чьи корни уходят в древность и с которым породнилась та, что спит в этой гробнице.

Готова ты к этому? Потому что, пойми меня правильно, если ты ищешь только удобное прикрытие, чтобы вести беззаботную жизнь в объятиях какого-нибудь мужчины, тебе лучше отказаться и поискать другого. Не забывай, что я предлагаю тебе не счастье, а достоинство и честь человека, которого никогда не будет рядом с тобой, чтобы их защитить, и свободную от всяких материальных забот жизнь. Одним словом, я ожидаю, что ты будешь вести себя отныне соответственно твоему происхождению и обычаям твоего сословия. Однако ты еще можешь отказаться, если условия кажутся тебе слишком тяжелыми. В твоем распоряжении десять минут, чтобы сказать мне, хочешь ли ты остаться певицей Марией-Стэллой или же стать княгиней Сант'Анна…

Он хотел отойти, чтобы оставить ее наедине для размышлений, но охваченная внезапной паникой Марианна удержала его за руку.

— Еще одно слово, крестный, умоляю вас. Поймите, чем для меня является решение, которое надо принять! Я знаю, всегда знала, что дочери знатного рода не подобает обсуждать избранный ее родителями союз, но признайте, что на этот раз обстоятельства исключительные.

— Согласен. Однако я думаю, что уже не о чем спорить.

— Да нет! Я не собираюсь спорить. Я полностью доверяю вам и люблю, как любила бы отца. Я только хочу полной ясности. Вы сказали, что отныне я должна буду жить по законам Сант'Анна, почитать имя, которое буду носить.

— В чем же дело? — строго спросил кардинал. — Вот уж не ожидал услышать от тебя подобный вопрос…

— Я не правильно выразилась, — простонала Марианна. — Другими словами: какой станет моя жизнь с момента, когда я стану женой князя? Должна ли я буду жить в его доме, под его крышей…

— Я уже говорил, что нет. Ты сможешь жить там, где тебе понравится: у себя в особняке д'Ассельна или где угодно. Если у тебя появится желание, ты можешь воспользоваться любым из владений Сант'Анна, будь то вилла, которую ты увидишь завтра, или принадлежащие ему дворцы в Венеции и Флоренции. Ты будешь полностью свободной, и управляющий Сант'Анна позаботится, чтобы твоя жизнь не только избавилась от материальных забот, но и была роскошной, как это надлежит женщине твоего ранга. Только никаких скандалов, никаких мимолетных связей, никаких.

—  — О крестный! — вскричала уязвленная Марианна. — Я никогда не давала вам повода предполагать, что я могу пасть так низко, что…

— Прости меня, я не то хотел сказать и также не правильно выразился. Я все еще думал об амплуа певицы, выбранном тобой, и о возможных, неведомых тебе опасностях, связанных с ним. Я знаю прекрасно, что ты любишь и кого любишь! И я не просто сожалею о выборе твоего сердца, — я не могу забыть, что его избранник обладает слишком большой властью, чтобы не привести тебя опять к нему, когда он этого пожелает. У тебя нет сил бороться с ним и с самой собой. Но, дитя мое, единственное, о чем я тебя прошу, это всегда помнить об имени, которое ты будешь носить, и соответственно вести себя.

Никогда не поступай так, чтобы твой… ваш ребенок отныне когда-нибудь смог упрекнуть тебя. Впрочем, я верю, что на тебя можно положиться. Ты всегда была моей возлюбленной дочерью. Просто тебе не повезло. Теперь я оставляю тебя подумать.

Сказав это, кардинал отошел на несколько шагов и преклонил колени перед статуей Святого Жана, оставив Марианну у гробницы. Она непроизвольно повернулась к ней, словно ожидаемый кардиналом ответ мог слететь с этих мраморных уст. Жить с достоинством… и с достоинством умереть, вот к чему, несомненно, свелась жизнь той, что покоилась здесь! И достоинство было так вознаграждено!

Впрочем, Марианна вполне откровенно признала, что у нее нет особой тяги к приключениям, по крайней мере подобным тем, что она пережила, и не могла избавиться от мысли, что если бы все пошло по-другому и особенно если бы Франсис вел себя иначе, она в это же самое время жила бы спокойно и с достоинством среди величественной роскоши Селтон — Холла.

Она осторожно положила руку на изваяние, и холод мрамора пронизал ее. То ли ей почудилось, то ли в самом деле на тонком лице с закрытыми глазами, таком безмятежно спокойном над высоким воротником, промелькнула легкая улыбка.

Может быть, молодая женщина пыталась из-за порога смерти приободрить свою живущую сестру?

» Я схожу с ума! — волнуясь, подумала Марианна. — У меня уже начинаются видения! Надо кончать с этим!..«

Резко повернувшись спиной к статуе, она подошла к крестному, который молился, спрятав лицо в руках, и отчетливо заявила:

— Я готова. Завтра я сочетаюсь с князем.

Не глядя на нее, даже не повернувшись, он прошептал, подняв глаза к лику Святого Жана:

— Хорошо. Теперь возвращайся к себе. Завтра в полдень ты покинешь гостиницу, сядешь в карету и прикажешь Кучеру ехать по дороге к Луккским купальням, находящимся в четырех — пяти лье отсюда. Это никого не удивит, раз ты приехала сюда на воды, но ты не доедешь до конца. Примерно в одном лье от города ты увидишь около дороги небольшую часовню. Я буду ждать тебя там. Теперь иди.

— А вы остаетесь? Здесь так темно и холодно.

— Я живу здесь, сторож — верный чле… друг! Иди с миром, малютка, и да хранит тебя Бог!

Ей вдруг показалось, что у него очень усталый вид и в то же время, что он с нетерпением ожидает ее ухода. Бросив последний грустный взгляд на статую Иларии, Марианна направилась к выходу, занятая новой мыслью. Крестный продолжал удивлять ее. Какое слово хотел он произнести, упомянув о стороже? Член? Но член чего? Не значит ли это, что князь Церкви, римский кардинал, принадлежит к какой-то секте? Но в таком случае к какой? Вот и новая загадка, которой, может быть, лучше не касаться. Марианна почувствовала себя такой утомленной от всех этих вторгающихся в ее жизнь тайн!

После запаха остывшего воска и сырых камней собора ночной воздух показался ей восхитительным. Аромат его был таким нежным! А небо такое прекрасное! Она с удивлением обнаружила, что теперь, когда решение принято, все ее волнение улетучилось. Она была почти счастлива, что согласилась на этот странный брак. Безусловно, было бы безумием отказываться от союза, обеспечивавшего ей жизнь, сообразную ее вкусам и происхождению, предоставляя ей полную самостоятельность при единственном условии — достойно носить имя Сант'Анна!

Даже вызванный воображением образ Язона не возмутил новое для нее спокойствие. Пытаться найти спасение с его помощью было, конечно, ошибкой. Судьба выбрала за нее, и, может быть, так даже и лучше. Единственный, кого ей во всех отношениях не хватало, — это милейшего Аркадиуса. Когда он рядом, все сразу становится проще и понятнее.

В то время как она пересекала площадь, теперь уже совсем темную, ее поразила тишина вокруг. Не слышно было ни малейшего шума. В воздухе не звучала больше любовная песня… вокруг затаилась ночь, томительный мрак которой предвещал неведомые испытания завтрашнего дня.

Невольная дрожь охватила Марианну.

Когда ее карета проехала величественные, украшенные гербами решетчатые ворота, фантастическим черно-золотым кружевом замыкавшие высокие стены, Марианна ощутила, что вступает в новый мир, охраняемый каменными стражами на пилястрах у входа: один вооруженный натянутым луком, другой — поднятым копьем, словно угрожавшими каждому, кто осмелится переступить порог. Ворота как по