этим двум, чтобы намерения не вызвали протест?

– Мне сказали... – начала она, потом запнулась, зная, что они ей не помогут. – ...Мне сказали, поблизости произошло убийство. Это так?

Багровая женщина подняла брови, выщипанные почти напрочь.

– Убийство? – переспросила она.

– Вы из газеты? – спросила другая. Годы настолько исказили ее черты, что не помогали никакие ухищрения: маленький рот глубоко прочерчен, волосы, выкрашенные под брюнетку, на полдюйма были седыми у корней.

– Нет, я не из газеты, – ответила Элен. – Я подруга Анни-Мари, из Баттс Корта.

Констатация дружбы, пусть и преувеличение, казалось, чуть смягчила женщин.

– Гостите? – спросила багровая женщина.

– Так сказать.

– Упустили теплую погоду.

– Анни-Мари говорила, тут кого-то убили прошлым летом. Мне стало любопытно.

– Правда?

– Вы что-нибудь знаете об этом?

– Тут много всякого творится, – сказала вторая женщина. – Не знаешь и половины всего.

– Значит, это правда, – произнесла Элен.

– Они должны были прикрыть туалеты, – ввернула первая.

– Верно. Закрыли, – подтвердила другая.

– Туалеты? – переспросила Элен. – Какое отношение это имеет к смерти старика?

– Это было ужасно! – сказала первая женщина. – Джози, это твой Фрэнк тебе рассказал?

– Нет, не Фрэнк, – ответила Джози. – Фрэнк все еще в море. Это миссис Тизак.

Назвав свидетеля, Джози оставила историю своей подруге, взгляд ее возвратился к Элен. Подозрение в глазах не исчезло.

– Все случилось два месяца назад, – сказала Джози. – Аккурат в конце августа. Ведь был август, правда? – Ища подтверждения, она посмотрела на подругу. – Ты числа хорошо запоминаешь, Морин.

Морин, казалось, чувствовала себя неуютно.

– Я забыла, – сказала она, явно не желая давать свидетельств.

– Мне бы хотелось знать, – сказала Элен.

Джози, несмотря на неохоту подруги, страстно желала угодить.

– Здесь есть кое-какие уборные! – выпалила она. – Снаружи магазинов, знаете, – общественные уборные. Мне не совсем известно, что в точности произошло, но тут раньше был мальчик... ну, не то чтобы мальчик, ему было лет двадцать, думаю, или больше... – Она подбирала слова. – Но он был... с мозговыми отклонениями, так, кажется, говорят. Мать обычно брала его всюду с собой, как если ему четыре годика. В любом случае она отпустила его сходить в уборную, пока она сама сходит в тот маленький супермаркет. Как он там называется? – она повернулась к Морин за подсказкой, но подруга только озиралась с очевидным неодобрением. Джози, однако, была неукротима. – Был самый разгар дня, – сказала она Элен. – Середина дня. В общем, мальчик пошел в туалет, а мать в магазин. Спустя какое-то время, вы знаете, как оно бывает, она занялась покупками, о нем забыла, а потом подумала – что-то его долго нет...

Тут Морин не смогла удержаться, чтобы не встрять в разговор: наверное, забота о точности рассказа пересилила предусмотрительность.

– Она затеяла спор, – поправила Морин, – с хозяином. О каком-то испорченном беконе, который брала у него. Вот почему она была столько времени...

– Понятно, – сказала Элен.

– В любом случае, – вступила Джози, чтобы продолжить повествование, – она закончила покупки и когда вышла, его все еще не было...

– Поэтому она попросила кого-то из супермаркета... – начала Морин, но Джози не собиралась отдавать инициативу в столь животрепещущий момент.

– Она попросила одного из мужчин из супермаркета, – повторила она фразу Морин, – пойти в уборную и поискать его.

– Это было ужасно, – сказала Морин, очевидно представляя какое-то зверство.

– Он лежал на полу в луже крови.

– Убитый?

Джози покачала головой.

– Лучше было бы ему умереть. На него напали с лезвием, – она дала возможность усвоить часть информации перед тем, как нанести coup de grасе, —и они отрезали ему интимные части. Просто отрезали и спустили в туалет. Никакой причины это делать вовсе и не было.

– О, Боже.

– Лучше умереть, – повторила Джози. – Думаю, это уже никак не заштопать, так ведь?

Ужасающее повествование усиливалось спокойствием рассказчицы и ненамеренным повтором:

– Лучше умереть.

– Мальчик, – спросила Элен, – он мог описать нападавших?

– Нет, – сказала Джози, – он практически слабоумный. Не может и двух слов связать.

– А кто-нибудь видел зашедших в уборную? Или выходящих оттуда?

– Люди ходили взад-вперед все время... – сказала Морин. Хотя это и звучало словно исчерпывающее объяснение, Элен так не казалось. Ни во дворе, ни в проходах никакой суеты не наблюдалось, отнюдь не наблюдалось. Возможно, торговая улица оживленнее, рассудила она, и под ее прикрытием можно совершить подобное преступление.

– Значит, преступника не нашли, – сказала она.

– Нет, – подтвердила Джози, пыл в ее глазах угас. Преступление и его последствия были целью рассказа, преступник и его поимка почти или вовсе не интересовали ее.

– Мы не чувствуем себя в безопасности даже в собственных постелях, – заметила Морин. – Спросите любого.

– Анни-Мари говорила то же самое, – ответила Элен. – Потому она и решила рассказать мне о смерти старика. Она говорила, что он был убит прошлым летом, здесь в Раскин Корте.

– Что-то и вправду припоминаю, – сказала Джози. – Какие-то разговоры были,я слышала. Старик, его собака. Его забили до смерти, а собака докончила... Не знаю. Точно, это не здесь. Это в каком-то другом районе.

– Вы уверены?

Женщина казалась задетой таким недоверием.

– Я думаю, если в это было тут, мы бы знали, так ведь?

Элен поблагодарила за помощь и решила, как бы там ни было, побродить по четырехугольному двору, просто посмотреть, сколько домов не используется. Как и в Баттс Корте, занавески на многих окнах были задернуты, двери выглядели запертыми. Но если Спектор-стрит былав осаде маньяка, способного убить и изувечить, как рассказывали, что удивительного, если обитатели забрались в свои дома и сидят там. Во дворе разглядывать было нечего. Все незанятые здания недавно опечатали, судя по тому, что рабочие Городского совета разбросали гвозди у порогов. Но одна вещь по- настоящемупривлекла ее внимание. Накарябанная на булыжниках мостовой, по которым она проходила, – и почти стертая дождем и ногами прохожих, – та же фраза, что видела она в спальне №14: «Сладкое к сладкому».Слова были так добродушны, почему же ей казалось – в них звучит угроза? Дело или в их избыточности, или в абсолютном сверхизобилии сахара на сахаре, меда на меду?

Она продолжала идти, хотя дождь упорствовал и путь постепенно уводил ее прочь от кварталов в бетонные безлюдные пространства, где она раньше не ходила. Это было – или когда-то было – место для развлечения. Здесь находились игровые площадки для детей, обнесенные железом, аттракционы перевернуты, песочницы изгажены собаками, «лягушатник» опустел. И тут встречались магазины.