достаточно воды и еды на неделю.

Он повернулся к линияту и заговорил на его языке:

— Тебя мы посадим сейчас в одну из шлюпок… а на рассвете отпустим этих четверых рабов на свободу. Я хочу кое-что узнать у них, так что у тебя будет время уйти. Если они решат преследовать тебя или ты не доберешься до берега, значит, такова твоя судьба.

— Не ожидай жалости, если наши пути снова пересекутся, — зловеще произнес линият. — На твоем месте я не стал бы так поступать.

— Я не жду жалости от тебя, — сказал Гарет. — Не считаю себя дураком.

— Сэр, давайте половим акул на его задницу, — предложил один из матросов.

— Нет, — несколько неохотно произнес Гарет и вдруг услышал громкий крик из открытого люка, за которым последовал такой же громкий смех.

Матросы столпились у люка, из которого появился Номиос с разочарованием на лице, а следом за ним — улыбающийся Том Техиди.

— Поздравляю, мой капитан, — сказал Техиди. — Теперь ты владелец пяти долей лучших сушеных фруктов.

Матросы разочарованно застонали, а один из них выпалил:

— И за это нас едва не убили? Лабала расхохотался.

Гарет криво усмехнулся.

— По крайней мере, мы учимся быть пиратами и не нести потерь, — сказал он. — Кроме того, будет что пожевать, пока дожидаемся очередного урока.

Через два часа встало солнце, и четверо рабов направились на шлюпке к далекому берегу.

У Гарета немного кружилась голова: двое рабов были из разных племен, и теперь в его голове переплетались три языка. Он понимал их речь, но ничего не знал о самих людях, кроме того, что они были захвачены где-то на территории Каши. Карты Гарета не были достаточно подробными, кроме того, рабы не умели их читать и говорили только, что взяли в плен их на побережье, а потом продали линиятам, которые были на захваченном корабле.

Гарет спросил, была ли команда одновременно владельцами судна. Только один из рабов понимал, что значит владеть собственностью, и сказал, что, по его мнению, линияты не были владельцами, но он не знает, чьи приказы они исполняли.

Гарет проводил взглядом направлявшуюся к берегу шлюпку и повернулся к Фролну:

— Мы отведем эту плевательницу к островам, мимо которых недавно проходили, и там попытаемся отремонтировать. Может быть, нам удастся отыскать достаточно прямое дерево для новой мачты.

Гарет старался не думать об очевидном. Вторая добыча должна быть более ценной, иначе команда решит, что капитану не сопутствует удача.

Им удалось заменить мачту на захваченном судне, хотя связанные вместе сырые стволы можно было считать не более чем временной конструкцией. Пятеро матросов, назначенных на судно линиятов, попросили Лабалу сотворить заклинание на хорошую погоду. Он тихо признался Гарету, что понятия не имеет, как колдовать, но произнес несколько непонятных слов над морскими раковинами и раздал их матросам.

— По крайней мере, это поможет им сохранить храбрость на случай шторма.

Гарет подумывал о том, чтобы назвать судно “Косирой”, потом решил, что она заслуживает гораздо более серьезного корабля, присвоил ему название “Добрая надежда” и отправил болтаться между Батаном и Нууратом под видом рыбацкого судна.

Он не знал, едят ли линияты рыбу и был ли на судне опознавательный знак, подобный фонарю Луинеса. Он обыскал “Добрую надежду” от киля до клотика и не нашел ничего магического, Лабала тоже ничего не почувствовал.

“Стойкий” был едва виден на горизонте, и два матроса на топе постоянно следили за мачтами “Доброй надежды” в подзорную трубу.

На третий день на мачте “Доброй надежды” поднялся сигнальный флажок, сообщавший, что замечено судно, и “Стойкий” поднял все паруса.

— Капитан, — сказал стоявший у люка матрос. — На судне ничего нет, кроме перьев.

Гарет старался ничем не выдать своего волнения.

— Да, сэр, перья, сэр, — продолжил матрос и показал ему горсть ярких перьев. — Полагаю, их можно использовать для украшения шляп или платьев.

Это могло бы показаться смешным, по крайней мере всем, кроме Гарета, если бы на палубе не лежали три мертвых тела и если бы Гарет не чувствовал, как неотвратимо истекает срок его капитанства.

Захваченное ими судно было больше “Стойкого” — широкое, двухпалубное, трехмачтовое, с прямоугольными парусами, вооруженное шестью пушками. Команда отчаянно сражалась, и только горсть раненых линиятов осталась в живых, и сейчас они стояли на палубе под охраной матросов “Стойкого”. Около дюжины рабов толпились в другом конце палубы и смотрели на бывших хозяев с нескрываемой ненавистью.

“Почему они так яростно защищали перья? — недоумевал Гарет. — Перья были волшебными? Использовались в религии? Неужели существовали настолько странные люди, чтобы поклоняться перьям?”

Из трюма раздался крик, и по трапу, отодвинув матроса, поднялся Кнол Н'б'ри.

— Я решил немного разгрести перья, — сообщил он, — и обнаружил под ними балласт.—Он протянул Гарету прямоугольный, завернутый в мешковину слиток, явно очень тяжелый. —Быть может, линияты — воплощение аккуратности, но я никогда не видел, чтобы балласт заворачивали как подарки. Поэтому я развернул один слиток.

Он сбросил обертку, и золото заблестело в лучах заходящего солнца. Команда восторженно закричала.

— Ими покрыта половина днища, — сказал Кнол, подбрасывая слиток. — Вероятно, переплавленные сокровища, захваченные в Каши. Теперь понятно, почему корабль плыл как наваливший в штаны человек, да? И почему они так отчаянно сражались.

Гарет почувствовал, как каждая мышца его тела расслабилась от облегчения.

Уже были подготовлены три шлюпки для линиятов и бывших рабов, когда один из них подошел к Гарету.

— Командир, — сказал он и поклонился. Это был крупный, осанистый мужчина с бритой головой, и Гарет мгновенно задумался, почему его бывшие хозяева не избавились от него раньше. Предполагалось, что рабы могли только ползать у ног хозяев.

— Я слышу тебя, — ответил Гарет на языке мужчины, который узнал всего за час до того.

— Мы благодарим тебя за свободу и лодки, но большинство из нас родом из глубины континента, куда ведет великая река к западу отсюда. Я примерно знаю, где мы находимся, потому что научился понимать положение солнца, а потом изучил компас и карты линиятов, как многие из нас учились матросскому ремеслу у мерзавцев, которым вынуждены были служить. Кстати, меня зовут Дихр. Мы были врагами долгие годы, кроме того, многие из нас были в рабстве уже много лет, наши женщины вышли замуж, а наши дети давно перестали оплакивать нас, возможно, даже забыли наши имена.

— Значит, ты хочешь…

— Ты — удачливый человек, это всем понятно. Никто из нас не видел, как наши бывшие хозяева грузили золото, тем не менее тебе и твоему толстому мудрецу, который, как я считаю, обладает большой силой, удалось отыскать сокровища.

Лабала раздраженно хмыкнул. Гарет понял, что он постепенно узнает все языки Каши, что было совсем неплохо.

— Мы хотим, — продолжил Дихр, — присоединиться к вам, если ты не возражаешь и не посчитаешь постыдным для себя служить вместе с людьми другого цвета кожи, к тому же только что освободившимися от цепей. Самым важным для нас, как мы решили, является возможность убивать линиятов, чем больше, тем лучше, быть может, по десять за каждый год, проведенный нами в рабстве. Что ты скажешь?

— Я должен посоветоваться со своими людьми, — ответил Гарет. — Моя команда состоит из людей,