Однажды утром брат Майк, помощник Аббата, принес мне письмо из Бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия. Оно было адресовано Аббату.
— Он велел мне его выбросить, — сказал брат Майк. — Но я подумал, что вы, наверно, захотите сначала на него взглянуть.
Я прочел:
В связи с рекламой винной продукции «Кана», показанной недавно по телевидению, данный документ представляет собой официальное уведомление о том, что демонстрация вышеупомянутой рекламы является нарушением Свода федеральных законов (том 27, раздел 4.39, параграф «ж»), согласно которому запрещено любое утверждение, что «употребление вина дает целебный или терапевтический эффект, если таковое утверждение в каком-либо отношении не соответствует действительности или может ввести в заблуждение». К категории необоснованных претензий на врачевание особо отнесены:
— восстановление способности передвигаться;
— похудение;
— рост новых волос;
— избавление от тревоги;
— лечение кожных болезней;
— повышение половой потенции;
— возвращение зрения.
Настоящим вам предлагается явиться в вышеуказанное бюро, чтобы возразить на данные обвинения. Рекомендуется прийти в сопровождении юрисконсульта. У вас будет возможность оспорить обвинения и одновременно представить факты, которые, как вы полагаете, свидетельствуют в пользу вашей позиции.
Кроме того, примите к сведению, что данное бюро ранее уже получало от потребителей жалобы, касающиеся невыполнения телефонных или почтовых заказов на вашу продукцию.
Примите также к сведению, что начали поступать жалобы относительно достоверности информации, приведенной на этикетке вашей продукции. В инструкциях БАТО особо оговорено, что слова «произведено в» разрешено употреблять только в отношении продукции, которая удовлетворяет определенным требованиям.
По данному дополнительному кругу вопросов вы сможете выступить на запланированном слушании, упомянутом выше.
В качестве наказания виновных в вышеуказанных нарушениях предусмотрены значительные штрафы, конфискация имущества и тюремное заключение.
Я поднял голову и посмотрел на брата Майка:
— Аббат велел вам это выбросить?
Брат Майк пожал плечами:
— Ага. В последнее время ему вроде как и дела нет до звонков и писем. Уже, наверно, раз десять звонили из «Шестидесяти минут»[33]. Какая-то дамочка — говорит, она продюсер Майка Уоллеса.
— Из «Шестидесяти минут»? — сказал я. — Отлично. Только этого не хватало! Расследование Майка Уоллеса: «Секретный компонент „Каны“» — сплошное надувательство.
— Ага, — сказал брат Майк. — Может, лучше не надо им перезванивать? Но я никак не возьму в толк, почему он игнорирует БАТО. Когда я спросил его, он ответил: «Да они просто снова пытаются нас напугать». Кажется, кто-то из бюро был здесь около года назад?
— Да. У нас состоялся разговор о невыполненных заказах. Меня они действительно напугали, но вы же знаете Аббата. Он подчиняется более высокой инстанции.
— Ага, кесарево кесарю. Я сделал либретто на эту тему. А вы заметили дату слушания?
К моему ужасу, прошла уже целая неделя после назначенной даты. Брат Майк обратил мое внимание на то, что письмо было отправлено на другой день после показа информационно-рекламной передачи. Несомненно, у Аббата была уйма куда более неотложных дел, чем реагировать на повестку из федерального правоохранительного учреждения.
Я тотчас же позвонил в БАТО и связался с агентом, который приезжал в Кану. Он молча выслушал мои бесконечные извинения и просьбу назначить новую дату слушания. Коснувшись вопроса претензий на врачевание, я попытался доказать, что Аббат включил в телепередачу оговорку о случайном характере исцеления.
— Можете попробовать убедить в этом сотрудника, который будет вести слушание дела, — сказал он, оставив мои доводы без внимания. — Полагаю, я сумею договориться насчет новой даты слушания. Сделаю все возможное. Но должен сказать, что Кана у нас тут отнюдь не на хорошем счету. Мы опять получаем жалобы на то, что вы не выполняете заказы.
— Не беспокойтесь, — сказал я. — Скоро мы начнем отправлять заказанную продукцию. Вино уже в пути.
— В пути? — сказал он. — Откуда?
— Э-э, из чанов. В бутылки. У нас возникли кое-какие производственные проблемы.
— И когда вы ожидаете разрешения этих проблем?
— Со дня на день, — сказал я наобум. — Максимум — через неделю.
— Вы ручаетесь?
— А это обязательно?
— Не исключено, что это поможет договориться о новой дате слушания.
— Тогда ручаюсь.
— Отлично. Одна неделя. Пятница, семнадцатое. В полдень? Вы начнете выпуск продукции?
— Конечно!
— Хорошо, значит, вы не будете возражать, если мы поручим нашему агенту все это проверить.
Нельзя было терять ни минуты. Я позвонил на винный завод в Чили. Они справились у своего грузоотправителя и обрадовали меня сообщением о том, что судно должно прийти в Нью-Йорк на следующий день. В выходные вино будет выгружено, а в понедельник пройдет таможенную очистку. Как только завод получит остаток платежа — мы задолжали два миллиона долларов, — он даст разрешение на доставку вина. Я уговорил Маравилью послать в наш нью-йоркский банк факс с санкцией на отправку денег в Чили телеграфным переводом в понедельник утром. Затем я позвонил в компанию автоперевозок и сказал, что вино нам нужно в понедельник вечером. Водители, конечно, потребовали «дополнительной выплаты наличными», поскольку фактически это значило, что им предстоит трудиться полный восьмичасовой рабочий день.
Час спустя, когда я сидел за своим компьютером, изучая состояние Канского фонда страхования от потерь, мне пришло сообщение по электронной почте. Оно было от Паяца, одного из завсегдатаев ватиканского чата. Мы уже стали друзьями по электронной переписке. На сей раз он сообщил поистине свежую новость:
Саго Дикобраз!
На будущей неделе наш одетый в пурпур приятель собирается в Америку. В среду, после еженедельного собрания персонала, его личный секретарь, отец Ганс, сделал необходимые приготовления. На собрании ему показали видеозапись передачи об американском монастыре, где делают вино. То самое, от которого занемог его святейшество. А теперь монахи утверждают, что их вино излечивает все болезни. Подумать только! Наверно, они возьмут его с собой в Кисангани. Может, оно и от малярии их вылечит!
Итак, к нам собрался Блютшпиллер. Завершилась, наконец, ревизия Маравильи. Видеозапись наверняка стала последней изобличающей уликой в его отчете, и теперь сам «Анафема» направлялся сюда, чтобы покарать нас в наш судный день. Маравилья просто выполнял свои обязанности, но он мог бы, по крайней мере, нас предупредить. А Филомена? Она-то почему не сообщила нам, что день нашей казни
