говорил с Винтером?

Сарагоса подозрительно осмотрелся, но пол, потолок и непрозрачная стена коридора были серыми, гладкими, ровными как стол; нигде ничего не торчало и не поблескивало. Скосив глаз в сторону шествия монстров, нескончаемой чередой тянувшегося справа, он злобно плюнул и свернул под шестиугольную арку.

Но этот проход через две сотни шагов закончился тупиком. Правда, был намек, что путешествие можно продолжить: на серой стене перед куратором мерцало изумрудными переливами световое пятно. Поколебавшись и вытащив из кобуры лазер, он коснулся ладонью зеленоватой завесы, однако не ощутил ничего – ни холода, ни жара, ни материальной поверхности; казалось, перед ним пустота, столь же неосязаемая для пальцев, как воздух.

– Окно, – пробормотал куратор, – дверь…

Стиснув зубы, он шагнул в изумрудное марево, готовый стрелять или спасаться бегством – смотря по тому, кто и что ожидало с другой стороны этих неощутимых врат.

Но там простирался лишь коридор, такой же прямой, бесконечный и широкий, как прежний, в котором шествовали монстры. Этот, правда, был совершенно пустым и без прозрачной перегородки; одни только серые стены, серые пол и потолок, неяркий свет, прохлада, тишина… За спиной Сарагосы мерцали квадратные врата, словно большой насмешливый глаз подмигивал заблудившемуся путнику; зеленоватые отблески скользили по рукавам его комбинезона, по груди, по стволу лазера, окрашивая излучающий кристалл зловещим багровым цветом.

Он прислушался. Ничего! Даже шестиногих нет… Он мог уловить лишь звуки собственного дыхания и слабый шорох, когда рюкзак терся о поясной ремень. Тишина казалась ему угрожающей; здесь, в безлюдном лабиринте, созданном неведомой и враждебной расой, воспоминания о снах вновь явились ему, тревожа сердце, – о том, первом кошмаре, где флот завоевателей подкрадывался к Земле, и о втором, с безликим чудищем, скользившим над людскими толпами.

Флот, космические крейсера, чудовище… Пожалуй, творцы этих необозримых коридоров, владыки шестиногой мерзости, могли создать и крейсера, и любых чудищ – или сами обратиться в нечто чудовищное, смертельно опасное, жуткое… Тут Сарагоса невольно посмотрел на лазер, зажатый в его кулаке, и насупился. Игрушка! С ней не вступишь в битву с космическим флотом… разве что шестинога удастся располосовать… или кого-нибудь из тех, в разноцветных комбинезонах.

Запретив себе думать о снах, он зашагал по коридору. Направление было выбрано наугад; в том, первом проходе с монстрами и прозрачной перегородкой он двинулся направо и сейчас решил идти туда же. Вероятно, интуиция его не подвела, ибо минут через десять в серой стене открылся проем титанических размеров, за которым тянулось вширь, вверх и вдаль такое же необозримое пространство, как виденное им раньше. Здесь, однако, не наблюдалось никакой суеты, гигантский зал был безлюден и пуст – если не считать наклонного сооружения вроде орудийного ствола, торчавшего из цилиндрической подставки в полутора километрах от Сарагосы. Присмотревшись, он узнал веер, только сложенный таким образом, что отдельных пластин и сети между ними не было видно.

Пожалуй, на эту штуку надо взглянуть поближе, решил он, собираясь перебраться из коридора в зал. Но тут за стеной раздался шорох, послышались голоса, и куратор замер, стискивая ребристую рукоять лучемета. С полминуты он прислушивался, пытаясь разобрать хотя бы слово, но голоса сливались в невнятное бормотание, и ничего осмысленного уловить не удавалось. Тогда Сарагоса бесшумной тенью проскользнул в проем, приник к стене и выглянул – ровно настолько, чтоб обозреть ближайшие окрестности.

Шагах в двадцати от него стояли трое в искрящихся серебристых облачениях и касках, закрывавших шеи, уши и щеки; казалось, три зеркальных шара приставлены к широким плечам, с которых спадала вниз блестящая ткань накидок. Кое-где материя топорщилась, будто под ней было скрыто оружие или какая-то ноша, а у одного из незнакомцев плащ на спине вздувался горбом.

Наконец-то есть с кем потолковать, мелькнуло у куратора в голове; потолковать или помериться силой. Он был готов к обоим вариантам. Он не сомневался, что поймет этих существ, а они поймут его, так как Доктор, сознательно или инстинктивно, наделял странствующих по иным мирам знанием чужого языка. Ну а если потолковать не удастся…

Он хмыкнул, выскользнул из-под прикрытия стены, вскинул лучемет и негромко произнес:

– Не двигаться!

Один из закутанных в плащи незнакомцев резко обернулся.

Его охватило ощущение прохлады. Оно казалось пронзительно острым после духоты и жары, царивших в куполе, и Скиф с невольным злорадством подумал, что сейчас там еще жарче. Сейчас там наступил конец света: дяди Колина саламандра раздувала огонь, плясала, гудела, скалила багровые клыки, грызла золотистый металл, гихар и плоть Посредника-тавала, так и не успевшего вернуться к истинному своему обличью.

Но здесь, по другую сторону зеленой завесы, было прохладно и тихо. Еще не успев окинуть взглядом помещение, в котором они очутились, Скиф заметил, что изумрудное пятно двери, ведущей сюда из Амм Хаммата сквозь сумрак тайо, начало бледнеть и, внезапно мигнув, исчезло совсем. Теперь на месте неощутимого полога серела ровная глухая стена.

– Захлопнулось окошко, и пути обратно нет, – сказал Джамаль и, покосившись на Сийю, добавил: – Не страшно, красавица?

Амазонка лишь повела плечом, осматриваясь. Скиф тоже оглядел окрестности. Огромное, безлюдное и пустое пространство, как его и предупреждал Джамаль, эмпат и звездный странник… Они явно находились в искусственном сооружении, величину которого он представить не мог – тут не было иных источников света, кроме округлых пятен и световых точек, скользивших по стенам или замерших в неподвижности где-то высоко над головой. Пятна походили на луны, большие и маленькие в зависимости от расстояния, а точки – на звезды; но, вероятно, они тоже являлись пятнами, только очень далекими. Все они отсвечивали зеленым, и не оставалось сомнений, что каждое пятно и каждая точка – врата, ведущие в какой-то мир либо в другую часть Сархата – если только они очутились на Сархате. Возможно, среди этих изумрудных дверей были и такие, что открывались на Земле или под куполами в золотых амм-хамматских рощах, но искать их, пожалуй, не стоило – Скиф уже видел, что световых кругов тут не меньше, чем звезд на небе в ясную ночь. Кроме них, имелись и щели, узкие зеленые полоски, тянувшиеся тут и там на различной высоте, – вероятно, закрытые окна, которых было раза в три или в четыре больше, чем действующих.

Внизу, вдоль стен, насколько хватало взгляда, выстроились странные штуковины вроде перевернутых полусфер на шести членистых блестящих ножках. До ближайшей Скиф мог дотянуться рукой – что и сделал, ощутив холодную металлическую поверхность. Верхний срез полусферы приходился ему по грудь, металл на ощупь казался гладким, словно зеркало, ноги были длиной с метр и заканчивались небольшими дисками из какого-то мягкого материала. Транспортный механизм, решил он, отдергивая руку.

Сийя подняла глаза вверх; по лицу ее скользили изумрудные отблески, пепельные волосы казались в полумраке темней воронова крыла.

– Это – небо? – ее рука взметнулась в плавном жесте. – Небо с зелеными звездами и лунами? Такими, как Миа, Ко и Зилур?

– Нет, ласточка, – ответил Скиф. – Мы в куполе, только очень большом. А эти зеленые пятна – не луны, а врата, такие же врата, как те, в которые мы шагнули. Только они закрылись. – Он постучал по стене рукоятью лазера.

– В куполе… – медленно протянула девушка. – Клянусь Безмолвными, он очень велик! Здесь поместился бы весь наш город… и Башни Стерегущих, и Башни Надзирающих, Башни Видящих и Правящих,