сильной лихорадкой?

Ричард мог подумать, что Шота издевается, но по выражению ее лица было видно, что она спрашивает всерьез.

— Нет, сильной не было, — нерешительно сказала Кара. — Только небольшой жар. Но он был очень близок к смерти и долго лежал в забытьи. Никки считает, что из-за этого все и случилось… — Кара, похоже, не слишком хотела говорить об этом той, кого считала потенциально опасной, но все-таки закончила фразу: — Она сказала, что это — помрачение рассудка.

Шота, сложив руки на груди, испустила тяжелый вздох и взяла Ричарда в прицел миндалевидных глаз.

— И что мне с тобой делать? — пробормотала она про себя.

— Когда я был здесь в последний раз, — сказал Ричард, — ты обещала, если я еще раз приеду в Предел Агаден, убить меня.

Шота не проявила никаких признаков смущения.

— Но вот не убила же! И зачем мне было говорить такие вещи?

— По-моему, ты основательно разозлилась, когда я отказался убить Кэлен и не позволил тебе сделать это. — Он кивнул в сторону перевала. — Я думал, ты решила сдержать слово и послала Самюэля осуществить угрозу.

Шота метнула острый взгляд на своего слугу. Тот сразу всполошился.

— Ты о чем? — нахмурившись, спросила она, снова посмотрев на Ричарда.

— Так ты утверждаешь, что не знала?

— Не знала чего?

Ричард бегло взглянул на злые желтые глаза, пожиравшие его из-за деревьев.

— Самюэль спрятался на перевале, пользуясь снегопадом, и набросился на меня. Он выхватил у меня Меч Истины и столкнул меня со скалы. Я успел только ухватиться за край. Если бы не Кара, Самюэль с помощью меча сбросил бы меня. Он меня едва не убил. И я жив не потому, что он не старался.

Гневный взгляд Шоты словно пригвоздил темную фигуру, скорчившуюся у корней дерева.

— Это правда?

Самюэль не мог вытерпеть ее взгляд. Хныча от жалости к себе, он уставился в землю. Этого ответа было достаточно.

— Мы обсудим это позже, — пообещала она слуге недвусмысленным тоном, который заставил Ричарда поежиться.

— Это были не мои намерения, Ричард, не мои приказы, уверяю тебя. Я приказала Самюэлю только пригласить твою преданную маленькую охранницу спуститься.

— Знаешь что, Шота? Мне начинает это надоедать. Самюэль пытается меня убить — а ты потом клянешься, что у тебя и в мыслях не было давать ему подобные указания. Я мог поверить в это однажды, но когда это входит в привычку… Удивительно, до чего удобно твое невинное удивление каждый раз, когда это случается! Сдается мне, ты считаешь вполне полезной такую сомнительность и потому так за нее цепляешься.

— Это неправда, Ричард, — ровным голосом сказала Шота. Она сцепила руки в замок и уставилась себе под ноги. — Ты носишь его меч. Самюэля это несколько задевает. Поскольку меч был взят у него силой, а не отдан добровольно, это означает, что меч до сих пор принадлежит ему.

Ричард хотел возразить — но вспомнил, что находится здесь не для того, чтобы спорить об этом.

Шота подняла голову и встретила его взгляд. Она начинала злиться.

— И как ты смеешь жаловаться на то, что делает Самюэль без моего ведома, если сам сознательно приносишь смертельную угрозу в мой мирный дом?

Ричард опешил.

— Что ты имеешь в виду?

— Не прикидывайся дурачком, Ричард, тебе это не идет. Над тобой нависла очень опасная угроза. Сколько людей едва не погибло только потому, что они имели несчастье оказаться рядом с тобой, когда за тобой приходил зверь? А если он решит нагрянуть сюда? Ты являешься и таким образом галантно подвергаешь мою жизнь опасности без моего на то разрешения — просто потому, что тебе вдруг чего-то захотелось. Ты ведь считаешь правильным подвергать меня смертельному риску ради своих желаний, не так ли? По-твоему, если у меня есть нечто тебе необходимое, значит, моя жизнь в твоем распоряжении и тебе позволено подвергать ее риску?

— Конечно, нет, — сглотнул Ричард. — Я не подумал об этом.

Шота всплеснула руками.

— Ах, значит, я должна рисковать жизнью только потому, что ты не подумал?

— Мне нужна твоя помощь.

Шота, раздражаясь все сильнее, уже не слушала его.

— Ты пришел как беспомощный нищий, молить о помощи, без оглядки на опасность, которой меня подвергаешь, — просто потому, что тебе захотелось?

Ричард потер лоб кончиками пальцев.

— Послушай, у меня нет всех ответов, но я могу подтвердить, что я прав. Кэлен существует, и она исчезла…

— Да-да, тебе чего-то хочется, и все! Ты и не потрудишься заметить опасность, которой подвергаешь окружающих!

Ричард подошел к ней на шаг.

— Это неправда. Мой приход сам по себе ничуть не опасен. Угроза — не в звере, а в чем-то другом, и она касается нас всех. Разве ты не видишь? Ты не помнишь Кэлен. Никто не помнит, кроме меня. Подумай, Шота, подумай, что это значит, если я прав.

Ему удалось остановить поток претензий. Вскинув брови, Шота недоуменно воззрилась на него:

— Ты о чем?

— О причине всеобщего забвения. Что заставляет всех — включая тебя — забыть женщину, хорошо им знакомую? Если я прав, то с миром случилось что- то страшное. Кэлен стерли из твоего разума. Но это еще не самое худшее. Из всеобщей памяти исчезла не только Кэлен. Исчезло все, связанное с ней. И незначительные подробности, и жизненно важные сведения. Ты не помнишь, как обещала убить меня, если я когда-нибудь вернусь. Значит, эта угроза в твоем сознании была как-то связана с Кэлен. Она повлияла на твое решение. А теперь ты забыла Кэлен — и забыла собственные слова. Точно так же ты могла забыть и что-нибудь крайне важное. Забыв Кэлен, ты потеряла часть своей жизни — потеряла многие сделанные тобой решения. Сколькими ниточками ты связана с Кэлен — но не знаешь об этом, потому что память о ней стерта? Насколько важны эти воспоминания? Когда-то под влиянием Кэлен в твоей жизни произошли перемены. Теперь ты не помнишь о них. Нравится ли тебе такое вмешательство чужой силы в твою жизнь?

Ведьма, склонив голову набок, слушала все внимательнее. Ричард взмахнул рукой, указывая на прекрасную долину:

— Шота, ты бережешь красоту и покой собственного дома — но сейчас нельзя отгораживаться от мира. То, что происходит, затрагивает и тебя. Разве ты не видишь важность проблемы? Неужели ты не можешь осознать, к чему приведут эти перемены во всеобщем восприятии? Если каждый забудет, как Кэлен изменила его жизнь, он лишится и того, чему при этом научился…

Задумавшись, Ричард отошел в сторону на несколько шагов, потом обернулся к Шоте, глядя ей прямо в глаза:

— Вспомни кого-нибудь, кого знаешь. Подумай о своей матери. Попробуй представить, что можешь потерять, утратив всю память о ней — все, чему она тебя учила, каждое решение, на которое она повлияла, прямо либо косвенно. А потом представь, что другие люди тоже забыли кого-то столь же важного для них, как мать для тебя. И среди этих людей — главные действующие лица в событиях всеобщей важности. Представь на мгновение, как изменится твоя жизнь — твое мышление — если ты забудешь о моем существовании и не сможешь вспомнить, что делала со мной или из-за меня.

— Видишь, в чем суть? — продолжил он после небольшой паузы. — Ты дала Кэлен тот кулон в качестве свадебного подарка нам обоим, чтобы предохранить ее от зачатия — по крайней мере на время. И это был не просто подарок. Это было перемирие. Мир между тобой и мной, а также — между тобой и Кэлен. Сколько еще перемирий, союзов, клятв свершилось благодаря Кэлен — и теперь забыто? Сколько важных миссий брошено? Это может ввергнуть мир в хаос. Я понятия не имею, как может подействовать столь масштабное событие, но знаю — оно может отвратить людей от борьбы за свободу. Привести к победе Имперского Ордена. Погубить все живое, истребить жизнь…

— Истребить жизнь? — переспросила пораженная Шота.

— События такой важности не происходят случайно. Это не несчастный случай, не ошибка. Должна быть причина, а то, что послужило причиной такого грандиозного события, таит в себе зловещий смысл.

Шота посмотрела на него с непроницаемым выражением лица и отвернулась. Ее, казалось, всецело беспокоили разлетающиеся от ветра складки платья. Ухватив их наконец, она вновь повернулась к Ричарду.

— А что, если ты просто бредишь? Это объяснение самое простое — значит, и самое правдоподобное.

— Самое правдоподобное не значит обязательно верное.

— Это не простая задача, предполагающая выбор одного из двух решений — каким ты, Ричард, его обрисовываешь. Сказанное тобою чрезвычайно сложно. Я с трудом могу представить даже степень сложности и последствия такого события. Оно стерло бы столь многое и принесло бы такой беспорядок, что вскоре стало бы очевидно — в мире что-то не так, даже если никто не понимал бы, что именно. А этого не происходит.

Шота великосветски помахала рукой.

— С другой стороны, сколько вреда миру причинишь ты в своем безумном стремлении найти несуществующую женщину? Впервые ты пришел ко мне просить помощи в борьбе с Даркеном Ралом. Я помогла тебе — и таким образом помогла стать лордом Ралом. Теперь кипит война, Д’харианская империя отчаянно бьется с врагом — а ты покинул пост, который должен занимать как лорд Рал. Ты нанес удар по собственному авторитету бредом и необдуманными поступками. Место вождя пустует. Твоя поддержка потеряна для людей, бьющихся за твое же дело.

— Я верю в свою правоту, — возразил Ричард. — Если я прав, то существует смертельная опасность, о которой никто, кроме меня, не догадывается. И, следовательно, не может с ней бороться. Лишь я стою на пути неведомой, но неминуемой погибели. Я не могу сознательно игнорировать правду — скрытая угроза более страшна, нежели та, о которой знают все.

— Хорошее оправдание, Ричард.

— Это не оправдание.

Шота насмешливо кивнула:

— А если тем временем новоявленная свободная империя Д’Хара падет? Если дикари Имперского Ордена поднимут окровавленные мечи над трупами всех тех храбрецов, которые погибнут, защищая дело свободы, пока их вождь гоняется за призраками? Они что, оживут оттого, что ты единственный видишь какую-то