— Я тоже так думаю.

Кара осматривалась, готовясь уловить любые признаки опасности.

— Нам повезло, что начался дождь.

— Не думаю, что зверь удрал из-за дождя.

Она стряхнула капельки воды с ресниц.

— Из-за чего же тогда?

— Я не уверен — но, возможно, только потому, что мне удалось выбраться из ловушки.

— Не могу поверить, чтобы существо такой силы можно так просто лишить воли к борьбе — и в тот раз, и в этот.

— Других предположений у меня нет. Зато я знаю, у кого они могут быть. — Ричард взял Кару за руку. — Пошли, собираем вещи и уходим отсюда.

Она указала куда-то за деревья.

— Вы идите за лошадьми. Я пока сверну наши одеяла. Высушим позже.

— Нет, я хочу уйти прямо сейчас. — Он поспешно достал из мешка рубашку, стараясь не сильно ее намочить. — Лошадей оставим здесь. У них в загоне есть вода и трава, поэтому они будут чувствовать себя вполне комфортно, оставаясь там какое-то время.

— Но на лошадях мы бы покинули эти места быстрее.

Просовывая руки в рукава рубашки, Ричард не спускал глаз с окрестностей.

— Мы не сможем провести лошадей по горной тропе — местами она слишком узка. И мы не можем взять их с собой в Предел Агаден, где обитает Шота. Они получат нужный им отдых, пока мы будем у ведьмы. А потом, когда выясним у Шоты, что она знает о местонахождении Кэлен, вернемся и заберем их. Может быть, Шота знает даже, как нам избавиться от этой твари, которая меня преследует.

Кара кивнула.

— Разумно, но мне бы все-таки хотелось выбраться отсюда как можно быстрее, и лошади бы в этом пригодились.

Присев на корточки, Ричард сворачивал промокшее одеяло.

— Я тебя понимаю, но до перевала уже недалеко, и лошади там не пройдут, так что лучше двигаться пешком. И как я уже сказал, лошадям в любом случае надо отдохнуть, иначе проку от них не будет.

Кара достала из мешка плащ, затолкала на его место те несколько вещей, что вынимала для ночлега, и забросила его за плечо.

— Нам нужно забрать вещи из седельных сумок.

— Оставим их здесь. Я не собираюсь тащить с собой ничего, кроме самого необходимого.

Кара смотрела куда-то сквозь пелену дождя.

— Но их могут украсть.

— Воры не подходят так близко к обители Шоты.

Она нахмурилась.

— Почему?

— Потому что Шота и ее спутник бывают здесь, а она не любит шутить.

— Здорово, — пробормотала Кара.

Ричард бросил сумку за спину.

— Пошли. Быстрее.

Он шел впереди, она следом.

— Ты никогда не задумывался, что ведьма, возможно, опаснее этой твари?

Ричард оглянулся на нее через плечо.

— А ты сама просто божий одуванчик, не так ли?

Когда густой лес остался позади, дождь сменился снегом. Деревья здесь были чахлыми, так как росли в суровых условиях горного климата. Проходя через этот лес, путники чувствовали себя так, будто их окружили иссохшие и окаменевшие души, навечно застывшие в неестественных позах, поднявшиеся из могил лишь затем, чтобы навеки укорениться в священной земле и остаться безмолвными свидетелями бренности мира.

Несмотря на распространенное мнение о том, что в этот лес нельзя входить без некоей мистической защиты, у Ричарда он не вызывал никакого суеверного страха. Все эти россказни он считал проявлением добровольного невежества. Ричард знал, что лежит в основе всех суеверий — готовность человека признать свою беспомощность перед окружающим миром, считать себя игрушкой в руках неведомых жестоких сил — задобрить которые можно, только на коленях вымолив у них пощаду или же принеся нужный фетиш в ритуальное место.

Ричарду, конечно, всегда бывало жутковато в таких местах — но он знал, что это за лес и почему деревья здесь выросли именно так, а не иначе. Ему было известно, что существует два способа справиться с первобытными страхами. Суеверный путь заключался в том, чтобы носить священные талисманы и амулеты, отпугивающие злобных демонов и таинственные темные силы, обитающие в подобных местах, а также надеяться, что изменчивые духи будут благосклонны. Такие люди с полной уверенностью заявляли, что таинственные силы непостижимы для простых смертных, и искренне верили, что все зависит от судьбы, — ведь этим можно было восполнить все слабые места их убеждений.

Веря в свободную волю, Ричард выбрал для себя второй способ борьбы — познавать законы мира, быть всегда настороже, самому отвечать за свою жизнь и безопасность. Именно из-за этой битвы между судьбой и свободной волей он не признавал пророчеств. Выбор в пользу судьбы был бы поражением свободной воли и одновременно означал бы снятие с себя всякой ответственности.

Когда они с Карой шли через этот необычный лес, Ричард внимательно смотрел по сторонам, но не увидел ни сказочных чудовищ, ни мстительных духов. Среди деревьев гуляли только ветер и дождь.

Преодолев в головокружительном темпе большое расстояние в условиях влажной жары Древнего мира, они теперь понимали, что это было куда проще и легче, чем идти на холодном ветру по горной тропе, вдобавок попав перед этим под дождь. Ричард понимал, что несмотря на усталость от подъема, нужно идти как можно быстрее, согреваясь ходьбой, иначе холод быстро одолеет их. Он хорошо знал, как предательский холод соблазняет путников остановиться и прилечь отдохнуть, как их одолевает сон, а смерть тем временем уже поджидает свою добычу. Как сказал ему однажды Зедд: от чего бы ни умрешь, а все одно мертвым будешь. Ричард знал, что может погибнуть от холода с таким же успехом, как и от стрелы.

Кроме того, они оба хотели отойти как можно дальше от того места, где он чуть было не стал жертвой страшной ловушки. Ожоги, оставшиеся от мимолетного соприкосновения с гибельной паутиной, покрылись волдырями. От одной мысли о том, какой участи он избежал, его бросало в дрожь.

В то же время его не очень радовала мысль встретиться с Шотой в ее обители. В последний раз, когда он там был, она заявила, что убьет его, если он когда-нибудь вернется. Ричард не сомневался, что это не было пустыми словами. Но все-таки он верил, что Шота — лучшая возможность получить помощь в поисках Кэлен.

Он отчаянно желал найти кого-то, кто располагает полезными сведениями, и, перебрав все возможные варианты, не нашел никого, кто казался бы более осведомленным, чем Шота.

Никки не смогла ничего предложить. Зедд смог бы помочь в какой-то степени — быть может, и другие волшебники внесли бы свою лепту, но никто из них не мог твердо указать ему нужное направление. А именно этого он ожидал от Шоты, поэтому недолго колебался с выбором.

Когда очередной порыв ветра бросил им в лицо волну мокрого снега, Ричард плотнее завернулся в плащ. Идя по узкой тропе, им приходилось наклоняться не только ради равновесия, но и из-за сильного ветра. От снега плащи уже покрылись ломкой коркой.

В горном ущелье, продуваемом ветром, разговаривать было по меньшей мере затруднительно. Даже простой вдох на этой высоте требовал усилий. Взглянув на лицо Кары, он понял, что ей так же плохо, как и ему.

В любом случае Ричард не был в настроении вести беседы. День за днем он разговаривал с Карой, и это никогда ни к чему не приводило. Казалось, что его вопросы расстраивают Кару точно так же, как его — ее ответы. Он знал, что она считает эти вопросы абсурдными; сам он мог сказать то же самое о ее ответах. Несоответствия и провалы в памяти Кары поначалу обескураживали его, затем стали просто раздражать. Несколько раз ему приходилось обрывать себя на полуслове и напоминать себе, что она делает это не нарочно. Он знал, что если бы Кара могла честно рассказать ему то, что он хотел услышать, она бы с готовностью это сделала. Также он знал, что если она будет лгать, подыгрывая ему, это ни на йоту не приблизит их к Кэлен. Ему нужна была правда; это была одна из причин, по которым он хотел увидеться с Шотой — колдуньей, которая обладала манерой изрекать странные и неприятные, но всегда подтверждающиеся истины.

Ричард снова и снова перебирал в памяти множество моментов, когда Кара была вместе с ним и Кэлен. Кара, в свою очередь, помнила то, что имело значение для нее — и эти воспоминания не всегда совпадали с тем, что происходило в действительности. Во многих случаях — например, когда он отправился в Храм Ветров — Кара просто не могла припомнить ключевые моменты ситуаций, в которые была вовлечена Кэлен. В других случаях события, которые описывала Кара, серьезно отличались от тех, которые имели место в действительности.

По крайней мере если память не изменяла Ричарду. Бывали моменты, когда он со страхом думал о том, что это у него проблемы с памятью. Кара считала, что он помнит то, чего никогда не происходило. Чем больше он вспоминал, тем больше крепло ее убеждение, что его иллюзии относительно выдуманной им самим жены прорастали в его сознании, как грибы после дождя.

Но хорошая память Ричарда о происходивших событиях и о том, как эти события были связаны между собой, снова возвращала его к твердому убеждению: Кэлен — вовсе не плод его фантазии.

Воспоминания Кары о некоторых вещах были очень четкими и сильно отличались от воспоминаний Ричарда. Иногда же, напротив, ее память оказывалась на удивление смутной. Ее саму это расстраивало, а он продолжал на нее давить.

На их с Кэлен свадьбе Кара была единственной морд-сит среди гостей. С точки зрения Ричарда, такое событие должно было быть для нее знаменательным — но Кара помнила только, что побывала вместе с ним в деревне народа Тины. Но для чего бы им понадобилось ходить туда, если не ради