помнит, как обнимал ее. Помнит, как она улыбнулась в сумерках и поцеловала его. Это не ложные воспоминания.

Пусть ему никто не верит, но он не выдумал Кэлен. С этой частью задачи он также должен разобраться позже. Ему для убежденности хватает обнаруженных в лесу следов.

Он не мог объяснить другим то, что было очевидно для него, с детства обученного разбирать следы. Но сам-то он читал в лесной книге уверенно! Ричарду не помешало то, что большую часть следов кто-то стер при помощи магии, заровнял поверхность земли и так далее. Камень, сдвинутый с места, подтвердил его правоту. Теперь нужно определить, что именно случилось с Кэлен, — а тогда появится возможность придумать план спасения. Кто бы ни увел ее, похититель владел магией. Это уточнение сужало круг возможных виновников. Вероятнее всего, это был кто-то из пособников Джеганя.

Ричард вспомнил, что спал в то утро как мертвый — а проснувшись, обнаружил, что лежит на боку. Он не сразу сумел раскрыть глаза и с трудом поднял голову. Почему? Вряд ли он просто осовел спросонья; это состояние напоминало сонливость, но было намного тяжелее.

Увы, именно этот момент вспоминался с большим трудом; Ричард то и дело подходил к самому порогу понимания — но тут же все таяло в глухой темноте ложного рассвета. Что именно успел заметить он, борясь с тяжелой дремой? Он решил, отрешившись от всего остального, сосредоточиться только на этом моменте.

Первое, что всплывало в памяти, были густые ветви деревьев: они колыхались туда-сюда, словно на ветру.

Но в тот день ветра не было! На этом сходились все, с кем Ричард говорил. Он и сам прекрасно помнил, что стояла полная тишина. А ведь лес всегда откликается шелестом даже на слабое дуновение ветра! И все же темные ветви несомненно шевелились. Вот такое противоречие.

Но, как говорит Зедд, Девятое Правило Волшебника — «противоречий не бывает». Реальность не может противоречить сама себе. И если противоречие наблюдается, значит, какая-то часть реальности не является тем, чем кажется. Таков один из важнейших законов бытия.

Ветви не могли колебаться сами по себе и без ветра.

Значит, он смотрел на эту часть реальности не с той стороны. Его все время сбивало с толку это видение колеблющихся ветвей при полном безветрии. А следовало признать, что такого быть не может. Колебание ветвей могло вызвать какое-нибудь скрытое за ними существо.

Ричард вдруг застыл среди комнаты как вкопанный.

Да! Двигались не ветви, а тот, кто скрывался за ними!

Он видел все, что тогда происходило, при неверном освещении и спросонок. Потому сразу и не догадался…

В одно мгновение Ричард увидел всю картину целиком. Наконец-то пришло понимание.

Он застыл, широко раскрыв глаза, не шевелясь, как будто боялся спугнуть сложившуюся в уме картину. Все обрывки сведений о том утре выстроились в правильной последовательности. Теперь он полностью понимал, что произошло. Для того, чтобы похитить Кэлен, кто-то, видимо, навел чары и на нее, и на Ричарда. В результате он крепко заснул, а она дала себя увести. Потом похитители собрали все вещи Кэлен и убрали в лагере все признаки ее присутствия. Именно это движение он и заметил. В темноте двигались люди. Люди, наделенные даром.

Ричард заметил красное свечение в дверном проеме. В комнату вошла Никки.

— Ричард, мне необходимо поговорить с тобой.

Он сказал, думая о своем:

— Я все понял! Я знаю, что такое «змея о четырех головах»!

Никки отвернулась, как будто боясь посмотреть ему в глаза. Наверное, она решила, что он добавляет новые слои к нагромождению своих иллюзий.

— Ричард, выслушай меня! Это очень важно…

— Ты что, плакала? — нахмурился он.

Глаза у нее были красные и опухшие. Никки была не из слезливых женщин. Ему приходилось видеть ее плачущей — но всегда по очень веским причинам.

— Это не важно, — сказала она. — Ты должен меня выслушать.

— Никки, лучше ты послушай, я выяснил…

— Послушай меня! — Подбоченившись, она сердито вскинула голову, но на глаза ее снова наворачивались слезы. Ричард сообразил, что никогда еще не видал ее в таком расстройстве чувств. При всем нежелании тратить время на новые споры он понял, что нужно дать ей высказаться.

— Хорошо, я слушаю.

Никки подошла к нему и крепко схватила за плечи. Ее лоб перерезала морщина, все лицо выражало твердую решимость.

— Ричард, тебе следует убираться отсюда.

— Что?

— Я уже велела Каре собрать твои вещи. Она сейчас принесет их сюда. Она сказала, что знает, как спуститься в башню, минуя щиты.

— Да, я как-то показал ей путь. — Ричард уже начал беспокоиться. — Что происходит? На замок напали? С Зеддом все в порядке?

Никки погладила его ладонью по щеке.

— Ричард, они твердо решили излечить тебя от иллюзий.

— Кэлен — не иллюзия. Пять минут назад я понял, что с нею случилось.

Она словно не расслышала его слов; видимо, ожидала очередной попытки доказать невозможное. А он на этот раз вовсе не собирался ничего доказывать.

— Ричард, повторяю, тебе нужно уходить отсюда. Они захотели, чтобы я удалила твою память о Кэлен, применив Магию Ущерба.

Ричард недоверчиво прищурился.

— Это Энн и Натан? Зедд никогда бы такого не захотел!

— Именно Зедд меня и позвал. Гости убедили его, что ты болен, и единственный способ спасти тебя — вырезать ту часть твоих мыслей, которую они считают болезненной. От нее-де и возникают ложные воспоминания. Они напомнили Зедду, что время поджимает и тебя пора лечить. Зедд так сокрушается из- за твоего безумия, что ухватился за этот шанс, как утопающий за соломинку…

— И ты согласилась?

Она негодующе хлопнула его по руке:

— Ты спятил? Думаешь, я действительно на такое пойду? Хоть я и считаю, что они правы, но в жизни не согласилась бы коверкать твою душу! После всего, чем я тебе обязана… А ты подумал, что я… Неужели, Ричард?

— Нет, по-моему ты такого бы не сделала. Но как мог Зедд? Он же любит меня!

— Именно потому он так боится за тебя. Его ужасает, что ты попал во власть заблуждения, или заклинания, или чего-то еще и, оставаясь в живых, перестаешь быть самим собой, становишься чужим ему. Не думаю, чтобы кто-то из них — Энн, Натан или Зедд — действительно этого хотел, но Энн искренне верит, что ты — единственный спаситель нашего общего дела. Она верит в силу пророчества и потому отчаянно старается направить тебя по нужному пути любыми средствами. Зедду это не нравилось, но они показали ему послание в дорожном журнале, и он дал себя уговорить.

— Какое послание?

— Верна сопровождает войска Д’Хары. Она написала, что солдаты теряют боевой дух из-за того, что ты не присоединился к ним. Верна опасается, что если ты не появишься, они вообще откажутся вступать в бой. Она прислала Энн отчаянное письмо: спрашивает, нашла ли она тебя, просит сказать, когда можно ожидать твоего прибытия, когда ты возглавишь войска перед битвой с Имперским Орденом.

Ричард ошеломленно заморгал.

— В общем, я понимаю, почему все они так беспокоятся — но предлагать тебе применить Магию Ущерба!..

— Пойми, это решение, рожденное не ясным рассуждением, а отчаянием. Что еще хуже, я боюсь, как бы они, обнаружив, что я не намерена исполнять их просьбу, не вздумали попытаться излечить тебя самостоятельно. Но игра с сознанием вслепую может дать, мягко говоря, непредсказуемые результаты. Пойми, они теряют способность размышлять, потому что время летит, и Джегань может вот-вот навечно лишить нас всяких надежд. Они уверовали в наспех придуманное решение и больше не слушают доводов разума. Поэтому тебе придется уйти, Ричард, и немедленно. Я согласилась выполнить их план лишь затем, чтобы предупредить тебя и дать время уйти. Если хочешь уцелеть, беги немедленно!

У Ричарда голова шла кругом. Верилось с трудом, но приходилось верить. Никки не выдумывает…

— Здесь есть одна сложность. Я не умею, как Зедд, скрывать следы с помощью магии. Если они настолько озабочены, то погонятся за мной. А если им удастся захватить меня врасплох, что мне тогда делать? Драться с ними?

Она всплеснула руками.

— Не знаю, Ричард. Но я уверяю тебя, что они готовы на все. Никакими словами их не отговоришь — они считают, что ты болен и не способен мыслить здраво, а потому ради твоего собственного блага должны заставить тебя. Ими руководит любовь, но они избрали неверную дорогу. Видят добрые духи, я тоже считаю, что ты болен, — но нельзя же так!

Ричард с благодарностью сжал ее руку и отвернулся, чтобы освоиться с новостью и придумать выход. В голове не умещалось, что Зедд мог согласиться на подобное обращение с внуком. Это было не похоже на него.

Не похоже на него.

Конечно! Ведь и на Энн не похоже такое суженное восприятие событий. Она не стала бы упираться в одно-единственное толкование роли Ричарда в пророчестве. Кэлен помогала измениться всем, кто общался с нею. Она объяснила Энн, что Ричард не должен следовать букве пророчества, как будто это учебник. Но Кэлен исчезла, и все изменилось. Зедд словно поглупел и утерял находчивость. Даже Кара стала иной. Она не стала менее заботливой — но в ее заботливости было теперь больше… женского, что ли. А вот Никки изменилась скорее в лучшую сторону — во всяком случае, с точки зрения Ричарда. Она забыла все, что связано с Кэлен, и потому была больше склонна прислушиваться к Ричарду, учитывать его мнение, даже если оно противоречило ее собственным мнениям и интересам, разбираться внимательнее во всем, что он говорил и делал. Она теперь была больше предана ему лично и потому особенно старалась беречь его.

Но нынешнее состояние Зедда тревожило его — а Энн стала просто невыносима с ее высокомерием и желанием вмешиваться во все решения Ричарда, навязать ему свое видение его задач и целей.

Ричард уже многократно говорил всем, что за исчезновением Кэлен стоят намного более широкие и сложные явления. Сами по себе изменения в характерах людей, и скрытые, и очевидные, также подтверждали его подозрения. И пока даже Ричард не осознал в полной мере все побочные действия и