пусть и незначительной, но частью моей работы.

— Ваше детище способно делать ужасные вещи!

— Что за ужасы вы себе вообразили? Эти девушки любят — нормальное, искреннее чувство. Они не превратились в разновидность зомби благодаря какому-то сверхъестественному вмешательству, как вы трезвоните повсюду, — нет, они совершенно нормальны, им не причинен вред, и они счастливы. Фактически счастье такая редкая вещь в нашем мире, что я хочу и я могу стать для них благодетелем.

— Вы сделали машину, — сказал Фрэйзер, — которая изменяет разум. На такой срок, в каком вы заинтересованы. Вы так же грубо нарушаете права свободы личности, как те, что сажают людей в концентрационные лагеря.

— О какой свободе вы говорите? Вы рождаетесь с определенной наследственностью. Окружающая обстановка лепит вас, как глину. Вы думаете в точности так, как научили вас учителя. Миллионы крошечных факторов, подсунутые по воле случая, целиком зависящие от неопределенной случайности, влияют на решающий фактор, каким, бесспорно, является ваша жизнь, включая вашу любовь… Ладно, не будем тратить время на философские рассуждения. Ответьте на некоторые вопросы. Я допускаю, что повредил вам — неумышленно, уверен, но хочу исправить содеянное.

— Ваша машина, — спросил Фрэйзер. — Как вы сделали ее? Как она работает?

— Я практиковал в Чикаго, — начал Кеннеди, — и занимался лабораторными исследованиями с Гавотти. Вы разбираетесь в кибернетике? Я не имею в виду компьютеры и автоматы, которые являются лишь одним аспектом проблемы, я имею в виду контроль и коммуникацию не только в машине, но и в живых клетках.

— Я читал книги Вернера, а также изучал работы Шеннона. Это вызывает интерес: теория коммуникации представляется основой биологии и физиологии не меньше, чем электроники.

— Вполне согласен. Будущее будет воспринимать Вернера как Галилея психологии. Так вот, если бы работы Гавотти были опубликованы, он стал бы современным Ньютоном, но когда его машина была уже собрана и он готов был опубликовать результаты своих работ, он внезапно умер. Никто не знал об его открытиях, он был очень скрытным и всегда ставил меня перед свершившимся фактом, не посвящая ни в сами исследования, ни в их результаты. После его смерти я при первом же удобном случае нашел применение тому, что он дал мне, и забрал машину. Я без всяких разговоров унес машину.

Кеннеди откинулся на спинку стула.

— Эта история достаточно правдива, можете не сомневаться, — продолжал он. — Мы выполнили поразительно удачную серию расчетов, проделав столетнюю работу за три месяца. Будь я религиозен, я бы счел, что Всевышний дал мне в руки вещь из будущего.

— Или Дьявол, — сказал Фрэйзер.

Сдержанная ярость отразилась на лице Кеннеди, но он сумел обуздать ее.

— Открою вам маленький секрет — ужасная сила эта машина, но, если хорошо постараться, ее можно сделать безвредной, насколько я могу понять. Не стану рассказывать, как она устроена, — я и сам, признаюсь совершенно искренне, понимаю только часть теории. Вы знакомы с методом осциллографии? Разные области тела имеют определенные ритмы. Стандартные методы уже не слишком точны, а эта машина может обнаружить отклонения, которые другие машины обнаружить не могут. Машина Гавотти может измерять и анализировать мгновенные вариации импульса, записывая основные эмоциональные линии. Она не читает мысли, нет, но по-своему отмечает индивидуальность обследуемого, машина может сказать: счастливы вы или опечалены, в ярости или испытываете отвращение, испуганы… и так далее. Она фиксирует чистые состояния или комбинации их.

Он сделал паузу.

— Очень интересно, — сказал Фрэйзер. — Что еще она делает?

— Она не производит монстров, — сказал Кеннеди. — Посмотрите, специфические эмоциональные реакции, которые стимулируются в нормальных индивидуумах, по большей части представляют собой условные рефлексы, исподволь закрепляемые социальным окружением или случайными ассоциациями. Каждый здоровый человек испытывает страх при опасности, желание в присутствии сексуального объекта и так далее. Это биологическая база, и машина не может изменить ее. Но большинство наших оценок условно. Вот, например, для американца слово «мать» имеет яркую эмоциональную окраску, в то время как в жителе Самоа не вызовет никакой реакции. Вы проверяете вкус напитков, кофе, курите определенный сорт табака — факт в том, что вы их выбираете. Если вы влюбились в определенную женщину, это фокусирует ваше сексуальное желание именно на ней, этим поглощена какая-то часть вашего разума, и она — машина — чувствует это в вас. То есть имеется культура без романтической любви, вы меня понимаете? Итак, это состояние может быть измерено реакцией.

— Как?

Кеннеди на секунду задумался.

— Машина снимает образцы характерных пульсаций в соответствии с различными эмоциональными реакциями, а затем в течении четырех часов выдает мне определенные данные с необходимой точностью. Я делаю статистический анализ, провожу аналогии с имеющимися данными, отсеиваю случайные результаты. Затем я с помощью легкого гипноза погружаю субъекта в сон, который позволяет уточнить данные и ускорить процесс. Тем же путем я делаю и внушение: произношу имена и слова, которые меня интересуют, а машина передает в мозг импульсы соответствующие нужным эмоциям, и фокусирует луч в отвечающих за них мозговых центрах. Предположим, например, что вы алкоголик и я хочу вылечить вас. Я гипнотизирую вас и, начиная шептать «вино», «виски», «пиво», «джин» и так далее, включаю машину так, чтобы она излучала импульсы, соответствующие отвращению, ненависти и страху. Эти импульсы будут накладываться на ваши реакции, изменяя их. Но нельзя сказать, что вы уйдете отсюда измененным, просто с этих пор будете не любить выпивку, вся ваша тяга к спиртному исчезнет настолько, что вас будет радо принять в свои ряды Общество Восстановления Сухого Закона. Думаю, никто из практикующих врачей не сможет привить вам в столь короткий срок такое сильное отвращение.

— М-м-м-м. Понимаю. Может быть, — Фрэйзер нахмурился. — А субъект сможет вспомнить, что с ним делали?

— О нет. Это все происходит на нижних уровнях подсознания. Надеюсь, вы поняли все нюансы моей деятельности? Машина работает потому, что существует рефлекторная связь между эмоциональным состоянием и импульсами мозга.

Кеннеди резко подался вперед.

— Конечный результат не зависит от индивидуальных особенностей человека, то есть от личности. Наша пропаганда действует примерно так же. Если вы ухаживаете за девушкой, ее мировоззрение, ее пристрастия тоже ведь оказывают на вас влияние, но вас это не пугает, верно? Зря я начал рассматривать этот пример… Машина только направляет на верный путь и дает стабильный результат.

— Все равно это вмешательство, — убежденно заявил Фрэйзер. — Как вы считаете, машина не создает побочных эффектов, когда вы производите изменения в столь широких масштабах?

— О боже! — взорвался Кеннеди. — Есть у вас в мозгу хоть одна извилина? Ведь я так подробно объяснил вам все! Частота импульсов изменяется всего на процент, не больше! Поэтому не может быть никакого побочного эффекта! — К нему быстро вернулось хладнокровие, голос приобрел проникновенность: — В каждый организм машина может внести множество различных изменений. Импульсы человека строго индивидуальны. Впрочем, у меня имеются записи каждого конкретного случая в отдельности.

Некоторое время стояла тишина. Фрэйзер, выпрямившись в кресле, сказал спокойно и невыразительно:

— Все так. Вы рассказали, как это было сделано, но не почему. Что заставляет вас разрушать созданное самим Богом? Эта машина — величайший в истории инструмент, какое право вы имеете использовать его единолично?

— Это не имеет значения, — так же спокойно ответил Кеннеди. — Я не делаю ничего плохого, хотя практикую здесь, в Нью-Йорке, уже около года. Однажды я взял под контроль нескольких случайных людей — нет, повторяю, я не делал из них роботов, просто внедрил в их разум свой образ как образ отца. Эту вещь я проделывал с каждым, кто приходил ко мне на прием, — обычная предосторожность, ничего более. Кеннеди для них стал всемудрым, всесильным; в них стали пробуждаться черты моего разума, но я только давал им правильные советы, как жить. Однако их подсознание знало и другую сторону медали, хотя было