ваших приказов, сэр.

— Любых, не так ли?

— Да, сэр, — крохотная искра страха в ее глазах сказала ему об извращенных и садистских собственниках, для которых также выводились и подготавливались рабы. Но ему хотелось проверить, как она относится к нему.

— Не беспокойся, — сказал он, — тебе это не грозит. Возвращайся к лорду Бранноху и скажи ему, что он только что потерял какой-либо шанс добиться моего сотрудничества.

Она покраснела и закрыла глаза.

По крайней мере, она горда…, ладно. Браннох, очевидно, знал, что Ленгли не интересуется безвольными куклами. Было видно, какого труда ей стоил вопрос.

— Почему вы отказываетесь от меня, сэр?

— Передай только то, что я тебе сказал. Иди.

Она поклонилась и направилась к выходу. Ленгли стоял, опершись о стену и сжав кулаки. О, Пегги, Пегги!!!

— Минутку! — как будто сказал кто-то другой. Она остановилась.

— Да, сэр?

— Скажи… Что с тобой произойдет??

— Я не знаю, сэр. Лорд Браннох может наказать… — она покачала головой с какой-то странной нерабской гордостью. Но Пегги сделала бы также. — Нет, сэр. Он поймет, что я не виновата. Он может подержать меня у себя некоторое время, или отправить еще к кому-нибудь. Я не знаю.

Ленгли почувствовал какой-то комок в горле.

— Нет, — он широко улыбнулся. — Извини. Ты… понравилась мне. Не уходи. Садись.

Он нашел кресло для себя, и она, подогнув свои стройные ноги, села около него на полу. Он коснулся ее головы с большой нежностью.

— Ты знаешь, кто я? . спросил он.

— Да, сэр. Лорд Браннох сказал — вы космонавт из очень далекого прошлого, который потерялся, а я похожа на вашу жену. Мне кажется, он использовал ее фотографию. Он сказал, что думает, что вам будет приятно иметь рядом кого-то, похожего на нее.

— А что еще? Что он поручил тебе делать? Хочет ли он моей помощи в очень важном деле?

— Нет, сэр, — она спокойно выдержала его взгляд. — Я должна только выполнять ваши желания. Но… — крошечная морщинка легла между ее бровями, и это было так похоже на Пегги, что у Ленгли защемило сердце. — Но, может быть, он рассчитывал на вашу благодарность.

— Прекрасный случай! — Ленгли попытался продумать все. Это было непохоже на Браннох, который должен быть циничным реалистом, рассчитывать, что подобное сделает космонавта более уступчивым. Или так оно и было? Некоторые характерные особенности людей меняются с изменением его общества. Может быть, современный землянин должен был реагировать именно так.

— Ты ждешь, что я буду благодарен ему?

— Нет, сэр. Почему же вы должны? Я ведь не очень ценный подарок.

Ленгли вытащил свою старую трубку. Хорошо хоть успел отложить порцию табака, вскользь подумал он. Теперь никто не курит табак. Он погладил ее бронзовые волосы.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, Марин, — сказал он. — К какой жизни ты готовилась??

Она описала ее, со знанием дела, без обид, но не без юмора. Центр не походил ни на что, ранее известное Ленгли. Он не был бездной порока, его легче было бы сравнить с каким-нибудь колледжем. В его стенах были леса и поля для прогулок, там давали прекрасное образование, там не пытались всех подавлять, каждый развивался наиболее естественным для него образом. Но, конечно же, все эти девушки должны были стать наложницами высшего класса.

Преодолевая состояние легкого отупения, вызванного успокаивающим, Ленгли сообразил, что Марин может быть ему полезна. Он задал ей несколько вопросов об истории и текущих событиях, и она вполне разумно отвечала ему. Может быть, ее знания помогут ему решить, что делать.

— Марин, — сонно спросил он ее. — Ты когда-нибудь ездила на лошади?

— Нет, сэр. Я могу управлять каром или флайером, но никогда не имела дела с животными. Интересно было ты попробовать, — она улыбнулась как-то очень просто.

— Послушай, — сказал он, — хватит этого возвышенного тона. Не надо звать меня «сэр». Мое имя — Эдвард, сокращенно — Эд.

— Да, сэр… Эдви. — Она нахмурилась с детской серьезностью. — Я попытаюсь запомнить. Поправьте меня, если я забуду. Но в обществе, наверное, лучше обращаться по-прежнему.

— Ладно. Сейчас… — Ленгли не мог смотреть в ее ясные глаза, и он уставился на бесконечные струи дождя. — Хочешь быть совершенно свободной?

— Сэр?

— Эд! Я хочу тебе помочь. Ты хотела бы стать свободным человеком?

— Это… Слишком добро по отношению ко мне, — ответила она медленно. — Но…

— Что?

— Но что я буду делать? Я должна буду опуститься на самый низкий уровень, стать женой Общинника, или служанкой, или проституткой. И нет никакого другого варианта.

— Прекрасная участь. Здесь, наверху, ты всегда под защитой, среди умственно равных. Ладно, это была только мысль. Я буду рассматривать тебя как часть обстановки..

Она захихикала.

— Ты… прелесть, — сказала она. — Мне очень повезло.

— Какого черта тебе повезло? Послушай, я оставил тебя, потому что у меня не хватило духу отправить тебя назад. Но здесь может быть опасно. Я в самом центре межзвездного покера, и я заберу тебя отсюда, если дело выгорит, но я не могу быть уверен в этом полностью. Скажи мне честно, сможешь ли ты выдержать, если будут убивать, или еще что-нибудь?

— Да, Эдви. Это суть моей подготовки. Мы не можем знать нашего будущего, но мы должны иметь мужество встретить его.

— Мне не хотелось говорить об этом, — сказал он печально. — Но я полагаю, ты не сможешь помочь им. Люди внизу, может быть, все еще остались такими же, но они думают по-другому.

— Что угрожает тебе, Эдви? Могу я помочь?

Она положила руку ему на колено, это была тонкая рука, но с сильными прямыми пальцами. — Я действительно хочу помочь.

— Эхе-хе, — он потрепал ее голову. — Я не могу сказать тебе все, потому что если об этом узнают, то ты тоже станешь покерной фишкой, — он вынужден был использовать английское выражение, так как единственной, выжившей, за это время игрой, были шахматы, но она поняла смысл сказанного. — И не пытайся додумываться до этого самостоятельно. Я предупреждаю тебя, что это опасно.

Она порывисто встала, наклонилась над ним и коснулась его щеки.

— Извини, — прошептала она, — это, должно быть, очень тяжело для тебя.

— Я выдержу. Но давай продолжим наш разговор. Ты мне очень нравишься, но, пойми, я сейчас под действием успокаивающего. — Это было потрясение, и оно должно пройти. — Держись пока в тени, Марин. Она тебя скроет, если я вдруг начну швырять вещами. И не пытайся меня обольстить, мне пока надо побыть одному. Понимаешь?

Она молча кивнула.

Несмотря на наркотик, его голос был тверд.

— Ты можешь спать в этой комнате.

— Хорошо, — сказала она быстро, — я понимаю. Если ты передумаешь, я это тоже пойму. — И добавила спустя мгновение. — Ты можешь вернуть мой прежний вид. Знай об этом.

Он не ответил, но сел, удивленный. Совершенно логично было ответить «нет». Но он должен всегда помнить об этом. И не должен отворачиваться от этого факта.

Дверь звякнула и сказала:

— Министр Чантхаваар Танг во Лаурин желает видеть вас, сэр. — На контрольном экране появилось изображение лица агента; оно было напряженно, холодно, с признаками сдерживаемого гнева.