тридцатку сунул!.. Материны! — Пимен всхлипнул. — Набавь, говорю, хоть двадцатку еще. А он — ты что? И так триста рублей старыми дал! А книги дешевые, старые, рухлядь, говорит…

— Кончай реветь, — Иван приобнял Власова, стукнул кулаком в плечо. — Ты же мужик, бороду носишь… Давай лучше споем, а! Ты на гармони, а я петь буду? Давай!..

«Из-за о-острова-а на стре-ежень, на просто-ор крутой волны-ы…».

В этот момент за спиной громко хлопнула входная дверь. Иван пьяно обернулся. На пороге стояла Анна…

— Та-ак, — пропела она. — Вот ты куда забурился, алкоголик несчастный! Жрете с утра сидите?

Иван крепче обнял Пимена; тот, в свою очередь, тоже придвинулся к нему.

— Пошла вон! — Иван стукнул по столу. — На свои пьем! Не мешай, баба!

— На свои! — подтвердил Пимен и тоже стукнул по столу.

— Это тебе коньячки подавай! Это тебе с простым человеком муторно пить! — разглагольствовал Иван. — Это для тебя изба вонючая, а для меня — нет! Для меня не позор выпить с хорошим человеком. Верно, Пимен?

Пимен отстранил Ивана, привстал:

— Тебе чего, академия, надо? Чего ты на мужика орешь? Он мужик тебе или не мужик?

— Кто за тебя диссертации пишет? Кто? — нападал Иван, — Я! Я пишу, значит, помалкивай.

— Ванечка, ну пойдем отсюда, — взмолилась Анна, враз подобрев. — У Пимена Аверьяныча все равно книг нету, пойдем. Я в другом месте нашла, там и купим.

— Эт-та как же у меня книг нету? — возмутился Пимен. — Есть! Аида! Аида покажу — глаза вывалятся! Я хозяин!

Он схватил Анну за рукав платья, потащил на улицу.

— Не хватайся, — Анна вырвала руку. — Свою жену хватай! Я к такому обращению не привыкла!

— Конечно, ты под ручку привыкла! — ядовито сказал Власов. — На вас только мантуль… Давай, под ручку возьму… Иван? Я твою бабу под ручку возьму!

— Бери! — разрешил Иван. — Пускай возьмет тебя под ручку! Бурундук-птичка!

Пимен взял Анну под руку и повел. Только не в кладовку, а к погребу. Вернее, там, где был погреб, лежала куча прошлогодней ботвы, доски и прочий мусор. Власов отыскал вилы, освободил люк и полез в погреб. Анна последовала за ним. Иван же, выйдя на улицу, прилег рядом с погребом и моментально заснул.

В погребе Пимен снял с кадки крышку, показал пальцем.

— Это что, по-твоему, капуста? А здесь? — он снял крышку с другой кадки. — Колба моченая?

— Книги, — сказала Анна. — Вижу… Они же не твои, Пимен Аверьяныч!

— Мои! — отрезал Власов. — Что на моей усадьбе — всё мое! Сколь дашь за все? Тут их семьдесят две штуки! По десятке за каждую дашь? Семьсот двадцать новыми, а?

— Если с кадками, то дам, — не сразу согласилась Анна. — Кадки тоже пригодятся.

— С кадками? — задумался Пимен. — Ладно, я все равно капусту не солю… Давай деньги! Чистоганом!

— Леонтий потом тебе голову оторвет же, — сказала Анна, вынимая деньги.

— Хрен вот Леонтию! — Пимен погрозил кулаком. — Я его зажму — не пикнет! Всё на чужом хребту в рай норовит!..

Он взял деньги, пересчитал, засунул в карман штанов.

— Я за подводой пойду, — сказала Анна. — На себе-то не унести.

— Иди-иди, — согласился Пимен. — Ты же барыня, все на подводах привыкла.

Они выбрались из погреба, и тут Анна с ужасом увидела, что Иван спит.

— Вставай! — она потрясла его за руку. — Вставай, алкоголик несчастный!

— Не буди мужика, — строго сказал Пимен. — Он устал, пускай отдохнет. Сама топай, а то привыкли все на мужиках ездить.

Анна вышла на улицу, огляделась: куда? Где взять подводу? А книги нужно срочно вывезти!

Ноги сами повели ее в милицию…

Едва она пропала из виду, Пимен сел рядом с Иваном, тряхнул за плечо:

— Слышь, парень, вставай! Я твоей бабе книги продал, беги в сельпо. Магарыч с тебя.

Иван не отвечал, безжизненно моталась голова.

— Алкаш, — сказал Пимен. — А еще молодой… — Придется самому… — Он обшарил карманы Ивана, отыскал три рубля, встал. — А еще говорит, бабу в руках держит… Без копейки ходит. — Он подтянул штаны на резинке и поплелся в магазин.

Анна пригнала подводу через полчаса. Милицейский конюх помог вытащить из погреба и погрузить книги, потом взвалил на телегу Ивана и понужнул коня. Когда выехали со двора, встретился Власов с бутылкой в руке и кругом чесночной колбасы.

— Ох, и шустра же ты, академия, — сказал он. — Ну шустра… А Ивана-то своего оставь. Оставь! Мы с ним магарыч разопьем!

— Хватит ему! — отрезала Анна.

Иван проснулся, но открыть глаза не было сил. Голова разламывалась, от жажды язык шелестел во рту, как бумажный.

— Вставай, алкоголик, — услышал он голос Анны. — Хватит спать, уже вечер.

Иван разлепил веки, огляделся. Анна сидела на его кровати, подперев руками подбородок, словно думала горькую думу. В комнате за соседней пустой кроватью стояли друг на друге ящики из-под папирос «Беломорканал».

— Мы где? — спросил Иван шепотом.

— В гостинице…

— А что за ящики?

— Книги… Голова болит?

— Болит, — сказал Иван и приподнялся на локте. — Так ты купила? Или отдал?

— Отдаст, жди, — вздохнула Анна. — Семьсот двадцать рублей отдала…

— Новыми? — уточнил он. — Ого…

— Воды дать?

— Дай воды, — сказал Иван. — А лучше — грамм пятьдесят.

— Где я тебе возьму? — спросила Анна. — У нас осталось всего четыре рубля. Так что похмеляться не на что.

Иван попил воды, чуть оживился, сел, привалившись к спинке кровати.

— Еще одна такая операция, и я точно алкоголиком стану, — натянуто улыбнулся Иван, страдая от головной боли. — Анна… у тебя здорово вчера получилось. Ну, когда ты скандалить пришла… Можно сказать, профессионально… Ты что, замужем была?

— Была, — вздохнула Анна. — Ну и комплимент же ты мне отвесил… У тебя тоже с выпивкой профессионально.

— Не-ет, — не согласился Иван. — Ты тут ничего не понимаешь. Наоборот, очень даже непрофессионально…

— Нужно ехать, срочно. Денег нет. — Анна встала, подошла к окну. — За комнату платить не надо, мы можем прожить здесь хоть неделю. Я кадки заведующей отдала, так она разрешила… А дальше что? Где взять денег? А уезжать нужно немедленно, пока Леонтий не хватился. Мы не знаем, кто он такой и на что способен. Книгами рисковать нельзя.

— Занять, — нашелся Иван. — Хотя бы у Глазырина. Он мужик добрый, даст.

— Неудобно, Иван. С какими глазами идти к нему? И так чуть что — в милицию бежим. Они, в конце концов, не обязаны… Мне почему-то стыдно, понимаешь? Приехали как официальные лица, экспедиция, представители Академии наук, а несостоятельные… Обидно. Могут еще заподозрить, что мы тоже авантюристы какие-нибудь.

— Тогда не знаю, — помолчав, сказал Иван. — У меня голова плохо соображает… А почему ты с