невозможна. И подданные твои расшибутся в доску, чтобы погасить его. Не требуя ни платы, ни наград, будут служить тебе и Хазарии. Дабы потом, после победы, вновь опуститься в разврат и пьянство. И траву курить, богам арийским уподобясь! Сие для смертного приятно… Но и опять, богоподобный, не все. Не все! – рохданит ходил в пространстве и мел пол своим убогим тряпьем, свисающим с плеч. – Когда ты станешь похмелять свой народ, значительная часть, что допьяна хватила иль пила до дна, твоим указом возмутится и встанет против и в знак протеста разрушит символ твоей свободы – Митру. А также те, кто не успел вкусить, а только прикоснулся или же видел, как вкушают другие – суть добровольные рабы- инородцы, хлынувшие к тебе, как мухи на мед. Их просто изгони из пределов Хазарии, всех до одного. Народ тебе поможет их исторгнуть и в тот же час станет благодарным тебе. Восхвалит и поднимет еще выше!.. И лишь после этого займись своими гражданами, недовольными концом свободы. Еще раз окати их головы водой холодной, уши разотри, но не до смерти. Не казни их ни в коем случае! Ибо они суть злато твое, суть цари! И тоже изгони с позором. Всех до единого! Оставшиеся будут ликовать и превозносить тебя, и говорить о тебе с любовью – освободитель!

– Но все они, инородцы и граждане, станут врага-, ми моими и славу понесут худую!

– Но все они, инородцы и граждане, станут врага-, ми моими и славу понесут худую!

– Это так, Великий каган, понесут славу… Но их никто не станет слушать, ибо иная слава о тебе и Хазарии забьет любую. Им не поверят! Но вместе с худой молвой они другое понесут по всему свету разойдясь – тот самый огонь, ту жажду о свободе. Поскольку же они – цари, то станут ее сеять повсюду. Где упадет их семя – там и ты будешь существовать незримо. Вот этому поверят в любой стороне и всякие народы. Бывалым верят, вкусивших слушать станут и вкушать. Пусть унесут они главный постулат закона – плати и потребляй. Желаешь испытать разврат – купи наложниц, желаешь снять одежды на площади – воздай монеты и снимай. А хочешь травы воскурить с тропы Траяна и дым вдохнуть – дым Вечности! – и стать арийским богом – плати и потребляй!.. Это твоя правая рука – цари-изгнанники. А левая – суть сброд, отребье, исторгнутое вон. Испытав не свободу, а только вседозволенность, они разбредутся в станы твоих врагов и станут сеять то, что вкусили. – Подзвездный владыка снова рассмеялся. – Если не веришь мне, не веришь, что так и будет, как же ты мыслил править миром? Как глупый император, со своего престола? Нет!..

– Я верю! О, премудрый, верю! – загорелся каган. – Сброд этот страшней чумы! И левая рука зарю потушит скорее, чем правая… И тогда откроется дорога в Землю Сияющей Власти!

– Не зря я возложил венец Великих Таинств на голову твою, – умилился рохданит. – Не напрасно ты ноги мыл и воду пил…

– Скажи мне, всесведущий! Это и есть Третий Круг?

– Нет, каган, все еще Второй – суть управление миром, – вдруг поскучнел знающий пути. – А Третий ты еще узнаешь.

– В чем смысл его? Хотя бы намекни!

– Да не спеши, богоподобный, всему свое время. – он потер живот под рубищем. – Лучше принеси-ка мне еще .рыбца. Я голоден сегодня! В Руси был долго, а там один невеглас… воевода славный, но стар и в детство впал!.. Мне голову срубил! И снес ее к тому, кто сейчас зарей восстал на Севере. Я на него позрел… Ну а поскольку голова моя долго на колу висела, страсть как проголодался! Давай, давай, неси рыбца!

И все исполнилось, что рохданит предрек!

Огонь свободы, взоженный от факела повергнутой Митры на берегу Дона, разбежался по всем странам, как пал степной, когда от случайной искры горит сухой ковыль. Лавина изгнанников, утратившая состояние и с проклятьями катящаяся по свету, несла его быстрее, чем ветер. Но проклинали не кагана – напротив, его прославляли! – а восставшую на Севере зарю, суть свет поганый и зловещий, при котором не видать свободы. И потрясенный мир стал озираться, но поскольку не ведал уже, где стороны света, бессмысленно вертел головой, внимая тем, кто вкусил мечту рабов.

Повсюду сыпались искры, как семена, и где нива для свободы была уже возделана, появлялись всходы. Цари, князья, вожди противились, ошеломленные, вытаптывали ростки, ломающие привычные устои мира, но вызывали только гнев, смуты и ответную жестокость. Правая рука кагана – цари свободы и ее рабы, исторгнутые из Хазарии, все больше на уши шептали народам и вельможам этих народов:

– Старый мир исчах, и законы его исчахли. Есть новый, где все равны, где нет рабов, где человек суть бог, для которого нет преград ни в чем. Захочешь уподобиться – купи травы Забвенья, брось на угли и вдохни! И ты суть бог, поелику впадешь в бессмертье, коротая Время. И надо-то всего – немного злата. Плати и потребляй. Плати и потребляй!

А левая рука – отрепье и изгои мира, как черная проказа, летела по ветру и рассыпала искры явно, крича на площадях совсем иное:

– Свободу всем! Рабы, объединяйтесь! Мы все равны по завещанию бога! Но поскольку неимущи, и злата нет у нас, платить не надо! Возьмите сами и потребляйте!

Мир разломился, ровно лед весной, два пламени метнулись навстречу друг другу! Да не схлеснулись, не сбились в поединке, а только страсти разогрели.

Ибо правая рука знала, что творит левая…

Великий каган готов был ударить в ладоши, взирая, как враги вчерашние забыли о нем и занялись друг другом, но всякий раз, смотря на мир сквозь бойницу сакральной башни, зрел зарю на Севере и ждать устал, когда она погаснет. Соседние русские земли легко доставали обе руки кагана. Границы государства были открыты, и две волны одна за другой укатились на Русь, не встречая препятствий; напротив, там боготворили гонимых и обездоленных, встречали радушно, пригревали и речи слушали, согласно кивая головами. – Тайные и явные лазутчики, купцы, послы, вернувшись из Руси, каган-беку и кундур-каганам несли вести, – мол, семена упали в чернозем, пройдут дожди, и все взойдет, поднимется тучно и даст плоды. Безмудрый и простодушный народ внимает преданьям о новом законе открыв рот, все поголовно, от смердов и холопов до бояр и родовых князей, и живо отзывается, когда щекочет правая рука иль левая царапает ногтями. Траву из обезьяньих черных стран берут с охотой и курят всюду, где пожелают, и мыслят о себе – мы есть бог Род, Создатель, дедушка Даждьбог! Мы видим сны чудесные и веселимся без вина и меда!

Пожалуй, лишь Великий князь да горсточка бояр при нем изгнанников слушает и не внимает, но искусить их дело времени. Не гонят прочь – уже победа.

Каган выждал срок, однако семя проросло и принесло плоды только у данников хазарских – в земле вятичей. Да и те плоды горьки были, поскольку взращенные левой рукой, они не впитали в себя сладости от правой, возможно потому, что каганат давно уж тянул соки из этой земли, и княжество отличалось нищетой дремучей. Народ его, чтоб дани не давать, не стал трудиться ни на нивах, ни в скотоводстве, махнул на все рукой и в лес подался. Когда же до ушей его молва достигла о свободе и равенстве, – мол, возьми все сам и потребляй, вкупе с князем своим, – вятичи пошли брать, что еще в земле оставалось. Одно взяли и употребили, другое за ненадобностью сожгли иль утопили, чтоб никому не досталось, и бросились в загул, так что праздник не кончался.

Когда же каган-бек пришел к ним дани взять, увидел, что в подданной земле нет ничего! Остался лишь народ, и можно было бы рабами взять его, да что же станет, если голытьбу опять вернуть в Хазарию? Да и потом, в рабы их брать нет никакого прока: ни плетью, ни кнутом их не заставить, чтобы трудились.

Так и вернулся ни с чем, и потерял надежду, поскольку не посвящен был, а только приобщен к Великим Таинствам.

– Не след нести огонь свободы этим безмудрым народам, – жаловался он. – В Руси повсюду темнота и мрак! Они слепые! Они не зрят огня, ибо живут как скот. Платить за благо им нечем, взять и потреблять нечего… Таким народам не нужны высшие ценности, тобою, о богоносный, дарованные просвещенным народам.

– Но отчего же заря пылает? И не погаснет до сих пор?;. Нет, Приобщенный Шад, коль свет еще сияет на Севере, знать, есть источник. Иди ищи его!

Богоносный каган выждал еще один срок и вести получил, что всходы есть теперь по всей Руси, и даже в стольном Киеве замечены побеги: княжич Владимир уж называет себя каганом будущей свободной Руси и сыновей боярских тем прельщает. А вслед князю Святославу иная чернь кричит: дескать, отнимем