Выбравшись на ют, Росс устало вздохнул. Он немного побаивался предстоящего разговора с Хэкеттом по поводу своих пациентов. Придется защищаться и отстаивать свое мнение – мнение профессионала. В лазарете чересчур много больных лихорадкой. Им мало чем поможешь. К счастью, плавание продлится недолго. Значит, экипажу вряд ли грозит цинга. Вот это была бы настоящая трагедия! На борту «Грома» Росс повидал предостаточно матросов, попавших в когти к морскому дьяволу, и хорошо помнил их бледные, беззубые лица с провалившимися глазами.

Слава Богу, что хоть Пруденс выздоравливает. Уже два дня Росс отпаивал ее сильным успокоительным, стараясь исцелить не только рану, но и исстрадавшееся сердце. Пока она спала, Росс менял повязку и с удовлетворением отмечал, что красные полоски начинают исчезать с ее тела, разрез на месте нарыва понемногу заживает и заражения вроде бы нет. Сегодня утром Пруденс проснулась на часок и смогла проглотить немного горячей мясной похлебки и стакан мадеры. Правда, глаза у нее были затуманены, а голос лишился прежней нежности и мелодичности.

Росс покачал головой. Подумать только – ребенок! Он до сих пор не мог поверить в это. Сам-то он чаще всего под бременем своего горя был мрачен и хмур. А Пруденс вновь начала петь и смеяться, хотя ее сердце разрывалось от невыносимой муки. Перед такой трагедией собственное несчастье Росса казалось куда менее значительным. Потерять ребенка, выношенного в своем чреве! Неудивительно, что Пруденс с такой нежностью ухаживала за матросами и говорила, что ей нужно кого-то любить. У Росса не хватало мужества спросить, как умер ее малыш.

Он постучал в дверь каюты капитана. Теперь Хэкетт не вставал и не улыбался при его появлении. Оставаясь наедине, они уже давно перестали делать вид, что их связывает что-либо… кроме взаимной враждебности.

– Мистер Мэннинг, – сказал капитан. – Надеюсь, ваша супруга выздоравливает?

– У нее была довольно тяжелая лихорадка. Но все уже позади.

– Могу я рассчитывать, что вечером она украсит своим присутствием мой стол? Она слишком… соблазнительна, чтобы радовать только ваш взор.

Росс заскрежетал зубами. Кровь закипала у него в жилах, когда похотливые глаза Хэкетта останавливались на груди Пруденс, когда капитан намекал на то, что не прочь овладеть ею. К счастью, Пруденс слишком невинна, чтобы понять завуалированный смысл его слов.

– Сомневаюсь, что вечером жена будет чувствовать себя достаточно хорошо, – твердо сказал Росс.

– Какая жалость! А теперь расскажите мне о больных в лазарете. Сликенхэм сообщил, что их там дюжины три.

Росс помрачнел. Сликенхэм слыл соглядатаем и подхалимом, к тому же интендант был явно нечист на руку. Росс презирал этого мерзавца. Однако именно от него и ему подобных во многом зависела репутация таких людей, как Хэкетт: ведь в сравнении со Сликенхэмом легче сохранять маску добропорядочности.

– Незачем было посылать его шпионить, сэр, – недовольно проворчал Росс. – Вы вполне могли бы обратиться непосредственно ко мне.

Темные глаза Хэкетта сверкнули от едва сдерживаемого гнева.

– Выходит, отчет верен? – требовательно спросил он. – Три дюжины?

– Тридцать четыре человека, сэр, если быть точным, – так же сухо ответил Росс. – Различные формы лихорадки и прочие болезни, обострившиеся из-за летней жары и плохого питания. Матросы не в состоянии работать под палящим солнцем, когда у них не хватает питьевой воды.

– Они получают все, что им положено согласно морскому уставу.

– Как же! Главный интендант урезает их рацион на полпинты,[15] – с презрительной усмешкой заметил Росс. – И это известно всем. Им дают сыр, который давно пора было бы выбросить за борт! Вам следует напомнить мистеру Сликенхэму о положениях морского устава.

Хэкетт рассвирепел.

– Вы осмеливаетесь учить меня командовать кораблем, сэр?

– Отнюдь, сэр. Но вам нужны здоровые матросы, да и мне тоже. Следует выбрать что-то одно: либо интендант набивает себе карманы, либо матросы получают достаточное количество пищи и воды, чтобы противостоять недугам.

Хэкетт откинулся на спинку кресла.

– Я не слишком доверяю вашему заявлению о том, что Сликенхэм мошенничает, но я могу сделать так, чтобы матросы получали весь положенный им рацион. – Он сцепил пальцы и лукаво улыбнулся. – За некоторую мзду.

– Неужели я сам должен платить звонкой монетой за то, что матросам положено по закону? – сердито проворчал Росс.

– Конечно, нет. Видите ли, Сликенхэм оказался очень полезным человеком… во многих отношениях. В том числе в отношении миссис Мэннинг. Главному интенданту удалось поговорить с глазу на глаз с прислуживающим вам Томпсоном. Застилая вашу кровать, он ни разу не заметил на постельном белье признаков… так сказать супружеских удовольствий. Довольно странное открытие, не правда ли? При такой-то очаровательной супруге. И тем не менее спите вы вместе. Не могли бы вы растолковать мне сей парадокс, сэр?

Росс едва не задохнулся от ярости. Он вспомнил, как однажды ночью проснулся от какого-то странного звука. Ему показалось, что скрипнула дверь каюты. А вдруг это Сликенхэм решил проверить предположения капитана? Слава Богу, что он не повесил в каюте гамак, как собирался сделать вначале.

– Мои отношения с женой – это мое сугубо личное дело, – сухо промолвил Росс.

– Разумеется. Но, учитывая, что вы сами сказали о женщинах в первый же день нашего знакомства, согласитесь: я имею право подозревать… и сомневаться в том, что вы действительно страстно любите жену. Несмотря на нежные поцелуи. Наверное, они предназначались только для отвода глаз?

– Я предан Марте.

– Конечно, конечно… Как же! И все у вас в порядке. Но позвольте изменить тему разговора. Вы желаете, сэр, чтобы матросов сытно кормили. А я, между