на стоянке перед рестораном. Он принял сообщение о том, что машину угнали, совершенно спокойно, вызвал по телефону собственного шофера на служебном джипе и прибыл домой очень поздно, когда его жена уже устала ждать и уснула.

Уснуть Маргарите Павловне позволило ее обычное успокоительное средство — телефонный разговор с Лялей Кукушкиной. Маргарита подняла Лялю среди ночи, когда та видела десятый сон. Ляля безропотно взяла трубку и приготовилась слушать, при этом в душе ее шевельнулось раздражение только на себя. Нужно было и в эту ночь остаться у тетки, тогда никто не разбудил бы ее в два часа. Высказывать недовольство Маргарите Ляля не стала, да та и не дала ей такой возможности.

— Это какой-то кошмар! — бушевала Маргарита. — Это форменная катастрофа! Все разбито, ничего теперь не склеить!

Ляля спросонья подумала, что Маргарита врезалась куда-нибудь на машине и хотела поинтересоваться, в какой подруга больнице, но не успела.

— Можешь себе представить, что устроил этот кобель? — орала Маргарита. — Он снова отправился с девкой в ресторан!

Ляля с облегчением подумала, что в аварию попала не Маргарита, а ее собака, но тут же стряхнула с себя остатки сна и сообразила, что у Маргариты не кобель, а сучка, и что она не имеет к происшедшему ни малейшего отношения.

— Повез свою девку в ресторан! — докладывала Маргарита. — Выбрал место подальше, за городом, думал, я не выслежу! Козел полорогий!

Ляля совершенно машинально отметила, что Маргарита ошибается, что полорогими бывают не козлы, а бараны, и снова ничего не сказала. Будь на ее месте любая другая женщина, она не преминула бы ехидно заметить Маргарите, что насчет рогов ей следовало бы проверить свою голову. Но у Ляли Кукушкиной, как уже говорилось, был ангельский характер, поэтому она ничего не сказала л продолжала слушать дальше.

Маргарита еще долго распиналась, как она застала мужа в ресторане в обществе какой-то подозрительной блондинки, как блондинка скрылась у нее из-под носа, но мужу она еще устроит веселенькую жизнь. Ляля так утомилась, что даже не могла вставлять нужные по смыслу реплики.

Наконец Маргарита успокоилась, бросила трубку, не попрощавшись, и крепко заснула, Ляля же долго ворочалась на узкой жесткой кровати, пробовала считать полорогих баранов и забылась тревожным сном только когда за окном пошли первые трамваи.

Этот вечер нанес серьезный ущерб репутации ресторана «Белый олень». Постоянные посетители ресторана, люди солидные и обеспеченные, ценили его в основном за царящую там атмосферу покоя и комфорта, и им, конечно, не могла понравиться бурная сцена, которую устроила Маргарита Павловна своему любвеобильному мужу.

Кроме того, что эта сцена нарушила их хорошо оплаченный покой, она вызвала сомнения в собственной безопасности. Многие проводили вечера в «Белом олене» отнюдь не в обществе законных жен, и то, как на их глазах досталось несчастному Аветику Ованесовичу, наводило на неприятные аналогии.

Как поется в популярной оперной арии, «сегодня ты, а завтра я»…

Администратор ресторана, кое-как утихомирив не на шутку разбушевавшуюся Маргариту Павловну, распорядился бесплатно подать на каждый столик по бутылке бордо (белого или красного, в зависимости от заказанных блюд), чтобы смягчить неприятное впечатление, оставшееся у клиентов, но вряд ли это ему вполне удалось.

В то время, как администратор, в не столь отдаленном прошлом успешно руководивший спецпрофилакторием ЦК, старался ликвидировать последствия скандала, один из официантов, отнеся на столик заказ, уединился в боковом коридоре, убедился, что за ним никто не наблюдает, и достал из кармана мобильный телефон.

Набрав номер, он вполголоса проговорил:

— Это Николай… Николай, официант из «Белого оленя».., да, совершенно верно.., я не могу говорить громче.., сегодня здесь была та женщина.., ну да, та самая женщина, что в тот вечер… вы просили меня позвонить, если я ее снова увижу.., хорошо.., у меня смена до двух часов, я буду ждать в своей машине. Темно-серая «тойота».

Спрятав телефон, Николай еще раз огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что за ним никто не следил.

Он вернулся в зал, к своей привычной работе, и был так оживлен и исполнителен, что вызвал одобрительный взгляд администратора, который был им прежде не вполне доволен и собирался уволить в конце месяца.

Оживление Николая было связано с возникшими у него большими надеждами. Ему удалось оказать услугу очень серьезному человеку, и тот дал понять, что скорее всего возьмет сообразительного официанта в свой личный штат. Придет конец унизительной беготне с подносами и грязной посудой, придет конец грошовым чаевым и выволочкам придирчивого шефа…

Закончив работу, Николай переоделся и вышел на служебную парковку. Его коллеги быстро разъехались, а он сидел в своей «тойоте», дожидаясь обещанной встречи. Наконец, когда все вокруг стихло и единственным звуком осталось негромкое гудение трансформатора неоновой ресторанной вывески, с шоссе свернул черный «опель».

Остановившись напротив «тойоты», «опель» пару раз посигналил фарами. Николай открыл дверцу, и рядом с ним сел высокий человек в дорогом кожаном плаще с меховым воротником. Взглянув на Николая холодными рыбьими глазами, он тихо спросил:

— Ты уверен, что это была та самая женщина?

Николай кивнул. Почему-то в присутствии рыбоглазого горло его перехватил спазм, и он не сразу смог заговорить.

Рыбоглазый начал задавать вопросы, и Николай, преодолев невольный бессознательный страх, постарался отвечать четко и подробно, чтобы произвести самое лучшее впечатление.

Вывеска ресторана — светящийся контур белого оленя и красные буквы названия — освещала лицо собеседника странными, нереальными бликами, и оно показалось Николаю неживым и очень страшным.

— Это все, что ты можешь вспомнить? — завершил наконец рыбоглазый свои расспросы.

Николай снова кивнул, как в начале разговора.

Затем он собрался с силами и решился задать свой главный вопрос:

— Я так понял, что вам нужны толковые сообразительные люди.., и вы можете взять меня…

Рыбоглазый улыбнулся, и эта улыбка в красноватом отсвете вывески показалась какой-то мертвой и жуткой.

— Толковые и сообразительные, говоришь? Толковые и сообразительные люди всегда нужны…

С этими словами он наклонился к Николаю, как будто хотел что-то доверительно ему сообщить, и быстрым неожиданным движением накинул ему на шею тонкую проволочную удавку.

— Что… — начал было испуганно и удивленно незадачливый официант, но проволока перехватила его горло, и вместо членораздельных слов раздался мучительный хрип. Перед внутренним взором Николая не прошла его бестолковая неразумная жизнь, перед ним пробежали только короткие бессвязные сцены. Грязные тарелки на подносе… рука, протягивающая чаевые.., жирная недовольная физиономия клиента…

— Вот так, — проговорил убийца, туже стягивая стальную петлю и облизывая узкие бледные губы, — вот так.., не бойся, толковый и сообразительный, скоро все кончится…

И действительно, очень скоро все кончилось, по крайней мере для Николая. На его губах выступили большие кровавые пузыри, глаза бывшего официанта побагровели и потухли. Только тусклый отсвет ресторанной рекламы по какому-то странному капризу придавал его мертвому лицу живое и заинтересованное выражение.

Рыбоглазый убийца сложил и спрятал удавку, аккуратно поправил стрелки брюк, огляделся. Затем он положил на сиденье рядом с Николаем маленькую плоскую пластмассовую коробочку, нажал на кнопку,