Размышляя так, я вытряхнула пальто, вытерла сумочку, повязала шарф, а волосы не стала прятать под шапочку, они яркие, рыжие, авось отвлекут внимание, и люди не заметят помятой одежды. Подумав, я решила оставить пистолет, обтерла его носовым платком, чтобы не было отпечатков, и закопала в углу в кучу бумаг.

Начнем, благословясь! — как говорил отец, когда бывал в хорошем настроении.

Я откинула крышку люка в полу и осторожно начала спускаться по железной лесенке.

Проклятая лестница звенела, но я надеялась, что шум в трубе (там по-прежнему резвилось стадо диплодоков) заглушит мои шаги. Вот и старая дверь, та, что ведет в коридор шестого этажа. Отсюда вниз тоже вела лестница — аварийный выход, но я отказалась от мысли спуститься по этой лестнице вниз. Скорей всего, дверь на улицу заперта.

Проходя в башню три часа назад, я оставила дверь приоткрытой — уж очень трудно было ее закрыть, потому что петли проржавели, — и сейчас застала ее в таком же виде.

С трудом протиснувшись в дверь, я сделала несколько шагов по коридору, как вдруг сзади раздался окрик:

— Эй! Ты чего это там делала?

Ко мне подходил пожилой дядечка лет пятидесяти — не то сторож, не то кто-то из хозобслути.

— А вам-то что? — огрызнулась я на ходу.

— А то, что там табличка висит — «Посторонним вход запрещен!» — нудил он, поспешая за мной.

— Тогда замок повесьте! — буркнула я, не оборачиваясь, и припустила еще быстрее.

— Тебя замок не касается, а если табличка, то ходить нельзя. Так что ты там делала? — Он подошел и схватил меня за плечо.

— Бюстгальтер застегивала! — выпалила я.

— А-а, — остыл дядька, — так бы сразу и говорила. — И он отправился по своим делам.

В это время открылась дверь в комнату, где располагалась налоговая полиция, и оттуда вышел ну такой мерзкий тип, что просто скулы сводило.

— Вы, девушка, ко мне? — проскрипел он, оглядев меня с головы до ног.

— Да нет, я еще столько не наворовала! — брякнула я и припустила по коридору, кипя от злости.

Ну надо же так влипнуть! Двое меня видели и, надо полагать, запомнили рыжую!

Перекраситься, что ли?

Путь вниз был долгим, и я немного успокоилась, вряд ли у сторожа хватит служебного рвения лезть в башню, в лучшем случае повесит замок на дверь. Невольно меня передернуло, когда представила, что убитого никто не найдет никогда… А, сам виноват!

Хоть я опоздала всего на пятнадцать минут, ненаглядный взглянул на меня с тихим упреком в глазах, что раньше ему было совершенно несвойственно. Раньше он требовал от меня безукоризненной точности и долго воспитывал за каждую просроченную минуту.

— Пойдем скорее отсюда! — вместо приветствия сказала я.

— А зачем тогда нужно было здесь встречаться? — заворчал он.

Очень захотелось обрисовать ему всю ситуацию с «черным киллером», заодно рассказать про вчерашнего шантажиста, про то, что его убили прямо у меня на глазах, но я представила, как ненаглядный будет выглядеть, узнай он, что пятнадцать минут сидел на лавочке и представлял собой живую мишень, и отбросила эту мысль с большим сожалением. Мой бывший любовник просто растечется на месте от страха, и придется собирать все, что от него останется, в полиэтиленовый пакет.

— Знаю, что тебе не хочется меня видеть, но есть такое слово — «надо»! — усмехнулась я и взяла его под руку.

— Ну что ты! — промямлил он и протянул мне букетик гиацинтов.

Мы пошли довольно быстрым шагом, мне хотелось поскорее удалиться от дома с башней и расслабиться. Погода была чудесная, весна полностью вступила в свои права. Вечернее солнце отражалась в окнах и слепило глаза. Люди шли по улице разомлевшие и радостные, в предвкушении лета и отпусков. Мой спутник, хоть и был совершеннейшим тюфяком, но все же рука, на которую я опиралась, была по- мужски сильной. Было приятно отвлечься от забот и отдаться весеннему настроению. Я дышала полной грудью и ни о чем не думала, пока не очнулась от возгласа ненаглядного:

— Слушай, но сколько же можно? Мы уже час ходим по городу и молчим!

— А-а, — я с сожалением вернулась с неба на землю. — Весна, как видишь, хорошая погода. Что, устал? Раньше-то все на машине ездил…

— Вот о машине, — начал он хмуро, — что теперь будет?

— Да ничего не будет! — я пожала плечами. — Ты заявление об угоне оставил?

— Еще нет, но завтра туда пойду.

— Не тяни с этим, — поучающе начала я, — а то потом могут возникнуть подозрения. Завтра идешь и заявляешь, что у тебя угнали машину и что видел ты ее последний раз утром в понедельник, когда приехал на ней из дому. А вечером в понедельник ты со мной должен был отправиться в гости, знал, что там выпьешь, и поэтому оставил машину на стоянке — думал, что на старую «копейку» никто не польстится. В понедельник ты вернулся домой поздно и очень пьяный, спал весь день, а вечером во вторник поехал проверить, как там машина. И не нашел ее на стоянке. Стоянка у вас неохраняемая, кто угодно мог машину взять, тем более что у тебя и сигнализации нету. Вот в среду утром ты и придешь в милицию. А новости ты не смотрел, да если бы и смотрел, то не опознал свою машину в той, сгоревшей. Пусть уж милиция сама догадается. Они пока там расследование проведут. Во всяком случае, взрыв в пять утра был.

— Ну да… — неуверенно пробормотал ненаглядный.

— А ты в это время уже давно дома спал, сестра подтвердит.

— Думаешь, подтвердит?

— За нее не беспокойся, сестренка у тебя — женщина решительная. Что надо, то и подтвердит, чтобы брата от неприятностей спасти.

— Да, а я вот, наверное, так бы не смог… — вздохнул он. — Не люблю врать.

— Очень интересно! Можно подумать, что я люблю! — возмутилась я. — Если другого выхода нет!

— Послушай, — перебил он, — а что там на самом деле случилось с машиной?

— А ты что — не знаешь? Машина взорвалась, в ней бандиты, — неохотно ответила я. — Если же тебя интересует, не я ли подложила в машину взрывное устройство, то отвечу: не я. А кто это сделал — тебе знать не нужно. Как выражались твои знакомые, которые отлупили тебя в подвале, — меньше знаешь — крепче спишь.

Вспомнив про бандитов, ненаглядный поглядел на меня с тоской во взоре.

— Если бы не подвернулась машина с бомбой, нас бы уже не было в живых, — мстительно заговорила я. — Надеюсь, ты понимаешь, что, получив деньги, они бы нас убили.

— Понимаю, — неожиданно здраво ответил он.

— Вот и умница! — обрадовалась я. — Так что сделай все, как я тебе сказала, и вскоре этот неприятный инцидент забудется.

Вон моя маршрутка. Прощай, дорогой Гера!

Спасибо за цветы! Кстати, ответь, только честно: принести цветы ты сам решил или сестра посоветовала?

Он не ответил, только отвернулся, и я поняла, что о цветах позаботилась сестра.

Но ненаглядный смотрел виновато и ужасно покраснел, прямо стал весь багровый.

Это хорошо, ему на пользу. Только какое мне до этого дело? Уж больше-то я точно его никогда не увижу!

Секретарша поставила на стол чашку кофе и, взглянув на шефа, мгновенно упорхнула, плотно затворив за собой дверь кабинета.

Он остался один. Он всегда был один.