бедняжка почувствовала, что умирает, и, как и все животные, постаралась уйти подальше.

Эта новость огорчила Ореха. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что лишь везение помогло Шишаку вывести из Эфрафы столько крольчих и всем им — удрать от Генерала без драки. План-то они придумали отличный, но гроза и настойчивость эфрафской Ауслы едва его не погубили, так что, несмотря на все мужество Шишака и Серебряного, без Кехаара все пропало бы. А теперь Кехаар собирается улетать. Шишак ранен. Его, Ореха, собственная нога тоже дает себя знать. С крольчихами до Уотершипского холма не добраться так же легко и быстро, как они шли сюда. Орех задержался бы здесь на несколько дней, пока Шишак не поправится, а крольчихи не придут в себя и не привыкнут к вольной жизни. Но он прекрасно понимал, что этот лес абсолютно не подходит для долгой стоянки. И хотя им есть где укрыться, но земля здесь слишком сырая для кроликов. Кроме того, рядом наверняка проходит дорога (это оказалась самая людная дорога из всех, какие им доводилось видеть). Едва занялся день, оттуда — а она проходила совсем близко — поплыли звуки и запахи проезжающих «храдада». Это действовало на нервы, и крольчихи вздрагивали, мечтая как можно скорей убраться отсюда. Смерть Трайонлозы окончательно повергла всех в уныние. Раздражаясь от шума и гула, не зная, где подкрепиться — куда можно идти, куда нельзя, — крольчихи то и дело подбегали взглянуть на тело подруги и шепотом делились впечатлениями об этом странном и опасном месте.

Орех решил посоветоваться с Черничкой, и тот сказал, что его больше всего беспокоит лодка, которую того и гляди вот-вот обнаружат люди и подойдут совсем близко. Тогда-то Орех и понял, что надо немедленно уходить и поискать местечко, где можно как следует отдохнуть. По запахам и звукам Орех определил, что болотистый берег тянется далеко в обе стороны. На юге гудела дорога, а значит, им оставалось идти лишь на север, через мост, но во всяком случае этот путь все равно вел их к дому.

Орех позвал Шишака и вместе с ним поднялся на зеленую тропинку. Первый, кого они увидели, был Кехаар, склевывавший слизняков с кустика тсуги. Кролики молча подошли и принялись рядышком грызть невысокую травку.

Через некоторое время Кехаар сказал:

— Теперь у фас есть потрушки, местер Орех. Фсе ф порядке?

— Да. И без тебя нам никогда бы не удалось этого сделать, Кехаар. Мне сказали, вчера ты успел как раз вовремя и спас Шишаку жизнь.

— Этот плохой кролик — польшой, — он со мной драться. Ошень умный.

— Да. Но ты проучил его раз и навсегда.

— Та, та. Местер Орех, скоро сдесь будут люди. Что фы собираетесь делать?

— Мы хотим вернуться домой, Кехаар, если сможем, конечно.

— Тогда я сдесь не нужен. Я лечу к Польшая Фола.

— Мы еще увидимся, Кехаар?

— Фосфрашаетесь ф холмы? Пудете там?

— Да, именно туда мы и пойдем. С такой командой это будет нелегкий путь, да и наверняка эфрафские патрули шныряют повсюду.

— Фы доберетесь, а симой, когда ошень холодно, ошень много шторм на Польшая Фода, летит много птиц. И тогда я фернусь, посмотрю, как фы живете.

— Не забудь, Кехаар. Хорошо? — сказал Шишак. — Мы будем ждать тебя. И давай ты слетишь неожиданно, как вчера?

— Та, та. И напугать всех потрушек и малышей, и фсе маленькие Шишаки расбегутся.

Кехаар взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Он пролетел над мостом. Потом развернулся влево, вернулся к зеленой тропинке и камнем упал вниз, чиркнув крыльями над самыми кроличьими головами. Издав свой яростный крик, Кехаар полетел к югу. Кролики смотрели ему вслед, пока он не исчез за деревьями.

— Улетай, большая птица, — произнес Шишак. — Знаешь, когда я смотрел на нее, мне казалось, что я тоже могу взлететь. Ох уж эта Большая Вода. Хотелось бы мне хоть одним глазком взглянуть на нее.

Орех все не мог отвести глаз от деревьев, за которыми скрылся Кехаар, и вдруг заметил в конце тропинки, где траву перерезала дорога, дом. Облокотившись на изгородь, стараясь не шевелиться, возле дома стоял человек и внимательно смотрел прямо на них. Орех застучал и шмыгнул в подлесок, Шишак за ним.

— Знаешь, о чем он сейчас думает? — сказал Шишак. — Он думает об овощах на своем огороде.

— Знаю, — ответил Орех. — И если кому-то из наших взбредет в голову та же мысль, мы с тобой никого не удержим. Чем быстрее мы отсюда смоемся, тем лучше.

И вскоре кролики уже мчались на север через лесок. Шишак быстро понял, что длинные перебежки ему пока не под силу. Рана болела, плечо уставало почти сразу. Орех все еще хромал, а крольчихи — пусть старательные и послушные — никак не могли приноровиться к жизни бездомных бродяг. Это были трудные дни.

За это время — а погода установилась ясная, небо сияло голубизной — Блэкавар не раз показал, на что он способен, так что Орех мог теперь положиться на него ничуть не меньше, чем на любого из своих старых друзей. Он и мечтать не мечтал о таком товарище. Даже Шишак, решив вывести его из Эфрафы, действовал просто из одной только жалости к несчастной жертве жестокого Генерала. А он — «несчастная жертва», — избавившись от унижений, почуяв дружескую заботу, неожиданно оказался сметливей многих других. История Блэкавара была необычной. Мать его родилась не в Эфрафе. Она росла в городке в Ореховом лесу, на который напал Генерал Дурман и взял в плен всех ее сородичей. В Эфрафе у нее был только один друг — Капитан Ауслы. Он погиб в одном из рейдов Внешнего Патруля. Блэкавар гордился своим отцом и мечтал, когда вырастет, стать офицером. Но что удивительно, с этой мечтой в нем уживалась унаследованная от матери неприязнь к Эфрафе. Когда Блэкавара в конце концов направили в Подразделение Капитана Кровца, тот, хоть и хвалил его за выносливость и за храбрость, не оставил без внимания и горделивую независимость новичка. Потому когда Капитану Кервелю понадобился в помощь младший офицер, на Правый Фланг направили не Блэкавара, которого предложил было даже сам Совет, а Гравилата. И Блэкавар, зная себе цену, понял, что Совету не нравятся офицеры с нездешней кровью. Тогда же, горько обиженный, он познакомился и тайком подружился с Хизентли. Это он посоветовал недовольным Эфрафой крольчихам собраться вместе. Это именно Блэкавар уговорил Хизентли попытаться добиться разрешения покинуть племя. План его был прост — если крольчихи получат такое разрешение, они попросили бы отпустить с ними и Блэкавара, чтобы он защищал их в пути. Но надежда рухнула, и Блэкавар решился на побег. Поначалу он думал бежать не один, но его, как и Шишака, измучил страх заговорщика; нервы, натянутые до предела, не выдержали, и, в конце концов, Блэкавар решил все же попытать счастья в одиночку и попался Дреме. Назначенное Советом наказание сломило деятельный характер, потому Шишак и подумал, что видит перед собой просто смирившегося калеку. Но стоило этому калеке услышать в канаве шепот Шишака, он снова воспрянул духом и, что, наверное, под силу не каждому, готов был рискнуть головой и второй раз испытать судьбу. Теперь же, среди беспечных пришельцев, Блэкавар вспомнил все, чему научился в Аусле, это здорово помогало им в трудную минуту. Он не только мог выполнить каждое поручение, но и сам давал полезные советы, особенно когда дело касалось разведки. Орех, готовый послушать каждого, если считал совет дельным, соглашался с Блэкаваром почти во всем и радовался тому, что великодушный, но довольно сентиментальный порыв Шишака — к которому Блэкавар, естественно, чувствовал глубочайшее уважение — пошел им только на пользу.

После нескольких дней медленного, осторожного, не раз прерывавшегося бега, в час, когда солнце уже клонилось к вечеру, кролики снова вышли к Поясу Цезаря, но намного западнее, чем прежде, на невысокий холм, там, где заканчивался лес, переходя в крохотную рощицу. Все устали, и после еды («„Силфли“ вечером, когда хочешь, как ты и пообещал», — сказала Хизентли Шишаку) Колокольчик и Плющик предложили Ореху вырыть несколько нор и устроить хорошую передышку на несколько дней. Орех хотел было согласиться, но тут заупрямился Пятик.

— Я знаю, всем нужен отдых, но почему-то мне не нравится эта мысль, Орех-рах, — заявил он. — И наверное, я должен сказать почему?

— Мне объяснять ничего не надо, — ответил брат. — Но, по-моему, на этот раз тебя никто не