остался на месте. Дрема побежал вслед за Генералом. В этот час Крикс укрывала зеленая тень. Рыжие солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев. В сырой траве по обе стороны дорожек пестрели звездочки розовато-лиловой дубницы, подлесник и желтые густые цветы дудника. По другую сторону дорожки под кустом бузины Генерала дожидались двое гвардейцев из Ауслафы, специальной полиции Совета, с ними и был чужак.
Дурман тотчас же понял, что имел в виду Дрема. Чужак был крупный, тяжелый, проворный, а по его ободранным, потрепанным бокам можно было узнать в нем изрядного драчуна. Шерсть на макушке росла густо и странно — наподобие шлема. Чужак уставился на Генерала пристальным, оценивающим взглядом — давно на него никто так не смотрел.
— Кто ты? — спросил Дурман.
— Меня зовут Тлайли, — ответил незнакомец.
— Тлайли, сэр, — подсказал Дрема. Незнакомец промолчал.
— Мне доложили, что тебя привел сюда патруль. Что ты здесь делал?
— Я шел в Эфрафу.
— Почему?
— Что за странный вопрос! Ведь это ваше поселение или нет? Так что удивительного в том, что кто-то к вам попросился?
Дурман почувствовал замешательство. Он был неглуп и, конечно же, понимал, что ни один кролик в здравом уме добровольно не явится в Эфрафу. Но признаться в этом не мог.
— Что ты умеешь?
— Умею бегать, умею драться, а если меня попросят рассказать сказку, сумею испортить любую. Я был офицером Ауслы.
— Драться, говоришь? А с ним справишься? — спросил Дурман, кивнув на Капитана Дрему.
— Как хотите. — Незнакомец встал на дыбы и всем весом обрушился на Капитана, который едва успел отскочить.
— Не валяй дурака, — осадил его Генерал. — Сядь. Где ты был офицером?
— Далеко. Люди уничтожили наш городок, но я удрал. Пришлось мне побродить. И вряд ли вас удивит, что до меня дошли слухи об Эфрафе. Я долго шел к вам. Думаю, что мог бы и пригодиться.
— Ты один?
— Сейчас — да.
Генерал снова задумался. Похоже, кролик и впрямь офицер Ауслы. Любая гвардия примет такого. И если не врет, он довольно умен, раз сбежал из гибнущего городка, выжил и одолел в одиночку долгий путь. Наверное, он издалека, потому что в окрестностях Эфрафы никаких городков давным-давно не осталось.
— Что ж, — наконец сказал он, — думаю, ты можешь нам пригодиться. Сегодня за тобой присмотрит Дрема, а завтра утром ты предстанешь перед Советом. А пока не вздумай затеять драку, понятно? Тебе и без того забот хватит.
— Вот и хорошо.
На следующее утро Совет обсудил стоявший в повестке дня вопрос о больших потерях в Аусле, и Генерал Дурман предложил попытаться частично восполнить урон и поставить помощником офицера, Капитана Кервеля, в Первое Тыловое Подразделение сильного, крепкого новичка. Незнакомец предстал перед Советом, и все согласились. Еще до «на-Фрита» Тлайли поставили знак отличия, и, прихрамывая на заднюю левую ногу, он приступил к своим обязанностям.
35.
НА ОЩУПЬ
Этот мир, где так много еще работы и так мало понятного…
— А потом, перед тем как выпустить кроликов в «силфли», — продолжал Кервель, — я всегда смотрю, какая погода. Конечно, у каждого офицера есть вестовой — он и отдает приказ спускаться. Он же следит за погодой, но я предпочитаю все проверять сам. В лунные ночи мы не ставим посты близко к норам, и часовым все время приходится следить, чтобы никто не забежал слишком далеко. Если же ночь безлунная или дождливая, мы выпускаем Подразделение по очереди маленькими группами, и у каждой своя охрана. Когда погода совсем никуда, мы просим Генерала пропустить выход.
— И часто здесь пытаются удрать? — спросил Шишак. Весь день он вместе с Кервелем и Гравилатом, вторым офицером, обходил переходы и переполненные норы Подразделения и думал, что никогда в жизни не доводилось ему видеть таких угрюмых, таких подавленных кроликов.
— Что-то сдается мне, что с ними нетрудно управиться.
— С большинством, конечно же, нет, — сказал Гравилат, — но ведь никогда заранее не знаешь, когда что случится. Вот, например, Правый Фланг всегда у нас был самым послушным. А в один прекрасный день Совет направил туда четверых бродяг, но на следующий вечер Анхуз что-то вовремя не сообразил, и бродяги провели его как крольчонка, и удрали. А для него это конец. Не говоря уже о бедняге Горчаке — погиб на железной дороге. Когда беда грянет, она грянет, как гром, — не спланируешь. Иногда находит что-то вроде безумия. Стукнет кому-то в голову, он и бежит, и, если ты его тут же не свалишь, следом бросятся еще трое. Тут есть только одно спасение — если Подразделение вышло в «силфли», глаз не спускай. Отдохнешь потом, когда будет время. В конце концов, для того мы и существуем — и мы, и патрули.
— Теперь о помете, — сказал Кервель, — чем строже за этим следить, тем лучше. Если Генерал заметит помет в поле, он заставит тебя проглотить собственный хвост. А помет зарывать никто не любит. Им, видите ли, хочется поступать в соответствии с природой — вот ведь маленькие антиобщественные паршивцы! Они просто не понимают, что благо каждого зависит от всех. Лично я каждый день отряжаю трех-четырех рядовых и заставляю рыть в канаве яму для помета. Если хорошенько подумать, всегда найдется кого наказать. Один наряд выроет ямку, другой заполнит, третий засыплет. От каждого Подразделения к канавам ведет специальный ход — можно пользоваться только им. У канав тоже всегда послы, чтобы кролики возвращались куда положено.
— А как вы их проверяете после «силфли»? — спросил Шишак.
— Мы же всех знаем, — ответил Кервель, — и смотрим, кто спускается. В норы ведут всего два входа, и мы караулим каждый. Дорогу все знают, а я сразу замечу, если кого-нибудь недосчитаюсь. Часовые спускаются вниз последними, и один я, когда твердо уверен, что вернулись все, имею право снимать посты. Потом, конечно, часовые могут выйти, если захотят, но посты возле выходов остаются. Я же еще слежу, чтобы никто не рыл новых нор. Это может разрешить только Совет. Людей и лис мы, конечно, боимся, как все. И если кто-то из них подойдет, прячемся в ближайшее укрытие, часовые тоже. Но никому еще не приходило в голову попытаться удрать после сигнала тревоги. Беглеца бы не сразу хватились, но таких, кто бы предпочел побежать навстречу элилю, я пока не видел.
— Я просто в восторге! Как тщательно вы все продумали, — сказал Шишак, думая о том, что отсюда его тайное задание кажется еще более безнадежным, чем раньше. — Я заступлю па пост, как только позволят. А когда я пойду в патруль?
— Возможно, для начала Генерал позовет тебя, когда пойдет сам, — сказал Гравилат. — Во всяком случае, я с ним ходил. Там побегаешь денек-другой и перестанешь задираться — устанешь. Но должен признать, Тлайли, и здоровый же ты. Тебе довелось хлебнуть лиха, но наверняка это пошло только на пользу.
В эту минуту из бокового тоннеля выглянул кролик с белым шрамом на горле.
— Капитан Кервель, Подразделение Шейного Знака на выходе, сэр, — доложил он. — Прекрасный
