Советские летчики постоянно находились в небе, совершая ежедневно по восемь-десять боевых вылетов. Сотни их подвигов сливались в единый триумф советской авиации. Только в один день, 26 августа, «чайки» Сергея Грицевца сделали одиннадцать боевых вылетов, провели семь воздушных боев и сбили 41 истребитель и семь бомбардировщиков.

29 августа по радио передали Указ Президиума Верховного Совета СССР:

Когда Сергею сообщили об Указе, он так растерялся, что смог лишь сказать такие слова:

— А зачем бронзовый бюст?

Павел Коробков бросился его целовать. И только тогда Сергей осознал всю важность того, что с ним произошло. Смущенный и радостный, он стал молча обнимать друзей.

В передовой статье газеты «Красная звезда» в те дни писали о Сергее:

К 31 августа было завершено уничтожение японских войск и полностью освобождена территория Монгольской Народной Республики. На всех сопках вдоль границы развевались красные флаги. Получив сокрушительный отпор, император Японии по дипломатическим каналам обратился к Советскому правительству с просьбой о перемирии.

15 сентября 1939 года в Москве было подписано соглашение между СССР, МНР и Японией о ликвидации конфликта в районе реки Халхин-Гол. Японские войска с мая по сентябрь 1939 года потеряли 60 тысяч солдат и офицеров, 700 самолетов и 200 орудий. Милитаристы поняли, что воевать с Советским Союзом крайне опасно. Потом, даже в самый критический момент, когда в 1941 году полчища фашистской Германии рвались к Москве, Япония, несмотря на требования Гитлера, отказалась выступить на Дальнем Востоке.

Первого сентября 1939 года Германия напала на Польшу, и всем стало ясно, что передышка между боями будет очень короткой. 11 сентября «морзянка» принесла в штаб сообщение о том, что часть летчиков, откомандированных Москвой для передачи боевого опыта, вновь вызывается в Москву. Среди перечисленных была и фамилия Сергея Грицевца.

Утром два транспортных самолета Ли-2 взлетели с полевого аэродрома. Прощальный круг и… курс на Родину. Радостно их встретила Москва. Вереница автомобилей с летчиками подъехала к Центральному Дому Красной Армии. Предстоял обед и отдых. У входа в зал было много знакомых старших командиров. Сияли улыбки, всюду слышались поздравления и пожелания.

После обеда Я. В. Смушкевич разрешил Грицевцу и Коробкову на сутки слетать в Одессу к семьям.

Появились дома без телеграмм. Радости не было границ. Пришли друзья, товарищи, соседи. Не успевали отвечать на вопросы.

На следующий день состоялся прием в Кремле. Члены правительства и видные военачальники тепло и сердечно приветствовали героев Халхин-Гола.

— Извините за то, что так спешно собрали вас, — говорил Сталин, обращаясь к приглашенным летчикам. — Сложилась такая обстановка, что только выполнили одно задание, а мы уже даем вам другое… Надо помочь белорусским и украинским братьям. Мы готовимся к освобождению Западной Белоруссии и Западной Украины. Там пригодится ваш боевой опыт. Думаю, эта война будет недолгой и нетяжелой. После нее отдохнете!

Было названо несколько городов, куда предстояло убыть на следующий день. Грицевец назначался советником в авиабригаду, базирующуюся близ Орши.

Уходя из кабинета, Грицевец задержался, пристально вглядываясь в карту. К нему подошел Михаил Иванович Калинин, положил руку на плечо Сергею, спросил:

— Что призадумался, герой? Через недельку-другую вновь встретимся. Первому тебе вручу золотые звезды. Сразу две получишь. А по карте сейчас трудно представить, как там будет.

— Я не об этом, Михаил Иванович.

— А о чем?

— Да как раз на пути освобождения лежит родное село Боровцы. Оно пока польское, но теперь уже непременно будет опять нашим.

16 сентября, накануне перехода советских войск через польскую границу, в Минске состоялся военный совет. Его проводил представитель Ставки Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный. Командирам частей и соединений были поставлены конкретные задачи. После заседания корреспондент армейской газеты беседовал с майором Грицевцом:

— Каково ваше самочувствие?

— Мне грустно расставаться с боевыми друзьями. Столько вместе пережито было. Мы так слетались, что понимали друг друга с полуслова, с первого жеста.

В конце дня присутствующие на военном совете старшие офицеры Оршанской бригады на своих истребителях вылетели в часть.

В Балбасово под Оршей стояли уже сумерки, но еще была возможна посадка самолетов на аэродром без ночного освещения. Грицевец посадил свой самолет И-15 с ходу, не делая круга над аэродромом, и стал рулить на нейтральную полосу. На аэродроме летчики и техники готовили самолеты к бою. Утром ожидался взлет на выполнение боевой задачи. Некоторые из машин стояли не на своих местах. Невдалеке от посадочной полосы было много народу. Грицевцу это как-то сразу бросилось в глаза. Отстегивая ремни, он, еще не заглушая мотора, подозвал к себе финишера, спросил: «Что случилось?»

Финишер, молодой красноармеец, стараясь, чтобы его расслышали, сложив рупором ладони у рта, отвечал, что на одном из этих трех самолетов должен прилететь первый дважды Герой Советского Союза. Так передали по рации. Вот жены командиров и сверхсрочников вышли встретить его с цветами, а дежурный не имеет права пустить. Образовалась толпа. Грицевец улыбнулся и приготовился вылезать из кабины. В это время он скорее почувствовал, чем увидел беду. Самолет, пилотируемый полковником Хара, сел с противоположной стороны посадочного знака «Т» и мчался прямо на машину Сергея. Грицевец схватился за сектор газа, взревел мотор, он еще надеялся спасти свой истребитель, но не хватило доли секунды. Полковник Хара тоже не успел отвернуть в сторону. В сумерках он перепутал направление знака «Т». Самолеты столкнулись.

…С тревожным воем промчалась по полю санитарная машина. У обломков самолетов лежали летчики. Полковник Хара ранен, майор Грицевец — погиб. Его признало и ему покорилось небо, а погиб он от нелепой случайности на земле. Цветы, предназначенные герою, пришлось возложить на могилу.