— Просто делай, что я говорю.
Том встал:
— Сначала мне надо знать, что происходит.
Элтон направил пистолет на Тома.
— Том, делай, что он велит.
— Почему я должен это делать?
Элтон прижал пистолет мне к груди.
— Потому что ни ты, ни я не хотим увидеть, как его сердце заляпает брызгами твою прекрасную пару хаки.
— Вы просто блефуете.
— Ты по правде хочешь рискнуть и выяснить это?
— Том, прошу тебя, сделай, как он сказал.
Том не двинулся с места, глаза его горели. Потом подбородок у него обмяк, огонь в глазах погас.
— Ладно, — сказал он.
— Ты, Джордан. Ложись на бок, чтобы он связал тебе щиколотки.
Через пять минут я был весь опутан сорока футами бельевой веревки.
— Ты следующий, — произнес Элтон. И крикнул в дом: — Куини! Ты мне нужна!
Когда Куини меня увидела, она ахнула:
— Джордан, боже мой!
— Детка, свяжи-ка этого. — Он указал на желтую нейлоновую веревку, потом на Тома.
— А с Джорданом все в порядке?
— У него все прекрасно.
— Куини, — произнес я.
— Не разговаривай с ним, — сказал Элтон.
Она попыталась не обращать на меня внимания, поворачивала голову в другую сторону, но наши взгляды встречались. Она была испугана, я это ясно видел. Что касалось всего остального, я понятия не имел, в чем тут дело. Куини занялась руками Тома, затем его щиколотками. Вскоре каждый из нас лежал на спине.
— А теперь свяжи их вместе, — велел Элтон. — По щиколоткам и по запястьям.
Нас заставили повернуться лицом друг к другу, тогда она связала вместе наши руки. Но веревка у нее кончилась, так что ей пришлось воспользоваться эластичным тросом, чтобы оплести им наши щиколотки. К тому моменту, как она закончила свою работу, мы оказались так близки друг к другу, что я чувствовал на своем лице дыхание Тома.
— Романтично, — произнес я.
— А теперь — кляпы.
— Пожалуйста, не надо этого делать! — попытался было Том.
— Вставь им кляпы! — Элтон протянул жене две тряпки — длинные куски, оторванные от старой фланелевой рубашки.
Том сопротивлялся. Он вертел головой и плотно смыкал губы. Элтон обвил мне пальцами горло и сказал:
— На твоем месте я не стал бы так делать.
Следом за Томом Куини вставила кляп мне. Прежде чем тряпка попала в мой рот, я успел спросить:
— Почему?
— Детка, не говори с ним. Притворись, что это кто-то другой.
Когда она закончила, Элтон проверил узлы.
— Прекрасная работа, — сказал он. — Всем спасибо. — И ушел из гаража.
Веревка впивалась мне в кожу, а из-за кляпа было трудно дышать. Но хуже всего был страх. Я думаю, для каждого из нас наступает момент, когда ты понимаешь, что должен умереть. Для некоторых людей этот момент длится долго, в течение долгой болезни. Для других это всего несколько секунд до вспышки. Для моего отца он, видимо, наступил, как только отец увидел винчестер. Даже у тех, что умирают мгновенно, даже у них должен быть крохотный, не поддающийся измерению момент осознания. Мне нравится так думать. Это кажется только справедливым. А здесь и сейчас наступил мой. Я не знал, сколько времени мне осталось, но очень четко понимал, что не переживу эту ночь. До сих пор Том лежал совершенно неподвижно. Он заметил, что я плачу, и его глаза тоже наполнились слезами.
— Мне правда очень жаль, что все так вышло, — сказала Куини. — Прости меня.
Я смотрел на нее.
— Куини! — позвал офицер Элтон из гостиной. — Поехали!
— Иду, — отозвалась она. Погладила меня по щеке. — Никогда не думала, что так получится. — Она поцеловала меня в лоб. Губы были теплые. — И ты тоже, — сказала она Тому и погладила его ухо. — Ты заботься о нем, ладно? Дай ему то, чего он достоин.
Том завопил. Из-за кляпа слов было не разобрать.
— Не вопи, — попросила Куини. — Мы же не сможем уехать, если ты будешь вопить.
— Куини!
— Иду.
В дверях она задержалась еще на мгновение, глядя на нас, лицо ее стало от жалости каким-то плоским.
— Удачи вам! — Она выключила свет и захлопнула дверь.
Я услышал, как закрылась парадная дверь, потом захлопнулись дверцы машины, включился двигатель. Шины проскрипели по гравию. В своем воображении я видел, как патрульная машина Элтона задом выезжает с въездной аллеи, свет фар обегает двор. Я видел это, словно передо мной разворачивался фильм, настолько все в этой сцене было ясно. Когда машина Элтона уехала, единственными звуками были мои с Томом попытки дышать с кляпами во рту. Было слишком темно, чтобы видеть выражение лица Тома, но глаза его блестели в темноте. Один его палец нащупал мой. Они сплелись вместе, крепко сомкнувшись у костяшки. Прошу прощения за такую сентиментальщину, но так оно и шло: мы лежали там, на бетонном полу, связанные, с заткнутыми ртами, мы тянулись друг к другу, наши пальцы нашли друг друга и сплелись. Вот так мы и лежали там одни — очень долго.
Через какое-то время мы услышали машину у дома, звук захлопнутой двери. Ну вот оно, думал я. Вот оно. Началось.
Дверь из гостиной отворилась, из-за нее высунулась голова. Пара серебристо поблескивающих глаз. Рыбье лицо с открытым ртом, удивленный взгляд. Это оказался сам Пророк. Он был потрясен, увидев меня в этом положении. По-настоящему поражен,
— Джордан? — произнес Пророк.
— Они подставили мою маму, — сказал я.
Только из-за кляпа у меня во рту эти слова затерялись в моем собственном горле.
— Что тут, собственно, произошло? Из-за чего это все?
А я ответил:
— Мама. Это все из-за моей мамы. — Но мои слова прозвучали так, будто я кричал в полотенце.
Не знаю, сколько времени мы вот так пялились друг на друга. Том лежал спиной к двери. Он пытался как-то извернуться, чтобы самому увидеть, кто там. Он что-то сказал, но что?
Пророк выглядывал из-за двери, так что я мог видеть только его голову и руку. Иссохшая, в
