- Мам, ты с ума сошла? Если я не пью, значит наркоман? А если выпил сто грамм, значит алкоголик? Ты хоть понимаешь, что это взаимоисключающие заявления? Отстань от меня! Не пью я, и не нарк! И даже не курю, как ты знаешь! Лучше пожрать чего-нибудь сделай, я с утра ничего не ел!
Под причитания матери я потащился в ванную, разделся и встал под душ, смывая горячей водой пот, оставшийся после дневного тяжёлого сна и головную боль от удара об пол. Перед тем, как пройти в душ, я украдкой, внимательно посмотрел на мать - нет, никаких чудовищ на шее или ещё где либо не увидел, хотя - пространство так и было заполнено нитками - красные, жёлтые, чёрные, зелёные и серые - всех цветов и оттенков, каких только не было! Попробовав потрогать нити, я убедился - я никак не могу на них воздействовать, эти нити струились, как какие-то лучи, если подставлял руку - они проходили через неё, не оставляя никакиз следов и не давая никаких ощущений.
Вытеревшись полотенцем, отправился в свою комнату, надел треники и майку и пошёл в кухню.
Мать гремела посудой - покосилась на меня:
- Садись. Я пельменей сварила, ешь. Сегодня не пойдёшь никуда?
- Нет, скорее всего не пойду - говорю тебе - сегодня упал, ударился головой. Сильно. Вот и лечился...глянь, шишка тут какая была!
Мать подошла ко мне, ощупала голову, ахнула:
- Давай скорую вызовем! А если трещина в черепе?! А если ты вообще с ума сойдёшь с такой травмой? Я, когда маленькая была - один мальчик с качелей упал у нас в детском саду, так у него с головой что-то случилось - он стал говорить, что видит чудовищ всяких (я при этом поперхнулся и долго откашливался, под сочувственным взгядом матери), плакал, спать перестал - его забрали из садика - говорили - лечили долго, но так и не помогло. Потом - не знаю что с ним было. Вдруг и у тебя с головой что-то? Надо врачу показаться обязательно! Завтра прямо с утра и пойдёшь! И не возражай, не возражай! Я сейчас позвоню тёте Оле, у неё хирург знакомый есть - пусть завтра осмотрит, я чтобы ты не сбежал, я завтра сама с тобой пойду. Знаю тебя, негодника - скажешь, что был у врача, а сам сбежишь!
Мать немедленно приступила к боевым действиям - набрала по сотовому телефону родную сестру, тётку Олю, рассказала, как собирается меня взять в полон и подвергнуть унижениям с помощью осмотра у хирурга, и моя судьба была решена - десять утра, первая клиническая больница, доктор Симонович.
Ночь прошла тихо - я спал, как убитый, провалившись в сон в девять часов вечера, будто бы и не проспал весь день. Это было странно, так как я обычно ложился поздно, очень поздно - пока полазишь по сети, пока почитаешь, а то вдруг возникнет мысль поиграть в сетевуху какую-нибудь - смотришь, уже час- два ночи. Утром, со скрипом, встаёшь на работу и сидишь там до обеда с чугунной башкой - скорее всего это и было поводом допустить такую элементарную ошибку и подставиться под удар током в несколько тысяч вольт.
Утром мать торжествующе повела меня в больницу - лучше нет развлечения для матерей, чем залечивать своих несчастных чад. Материнский инстинкт, страшный и не рассуждающий, заставляет пичкать своих детинушек лекарствами, парить им ноги и ставить банки, даже если они уже на голову выше матери и весят в два раза больше, вот как я.
Выход на улицу явился для меня потрясением, какого я не испытывал ещё никогда - нити никуда не делись, а улицы были заполнены людьми, на которых сидели 'чудовища', различного вида и расцветок - как и нити, идущие к ним они были всех цветов радуги, и располагались где угодно - от шеи, до гениталий. Жутко было видеть, как навстречу мне идёт девушка в легкомысленных шортах, врезающихся в красивую попу, а впереди неё,, как этакий горб внизу живота, визит противный фиолетовый мешок, пульсирующий, как сердце.
Я проводил взглядом несчастную, подумавшую, что я заглядываюсь на её задницу и презрительно фыркнувшую при виде простого парня в дешёвых кроссовках и джинсах не от Версачи, и пошёл дальше, со смятением в голове, опасливо поглядывающий на мою конвоиршу - не да бог она узнает, что я вижу чудовищ! Судьба мальчика из её детства никак не вдохновляла меня на откровение.
Вообще - давно сделал вывод - чем меньше рассказываешь матери о своих недомоганиях, тем меньше шансов их усугубить - залечит к чёртовой матери
Но деваться было некуда - я любил свою мать и расстраивать не хотел - она и так чуть ума не лишилась после смерти отца, пусть уж покомандует, переживу.
По дороге в больницу я насчитал несколько десятков людей, на которых сидели чудовища. Сообразить, чтобы это значило, я не мог - мысли были, но это было так фантастично, что не укладывалось в голове, болевшей после вчерашнего падения и возлияний коньяка - я ведь на самом деле почти не пью...ну так, изредка, в компании, и потом сильно от этого болею.
- Ну что, молодой человек - на что жалуетесь? - жизнерадостно спросил меня доктор лет сорока пяти, с белоснежном халате со щеголеватыми усиками над губой.
- На маму. Ещё - нет мотоцикла. Зарплата не очень. Ещё может быть какие-то жалобы вам сообщить?
Доктор сразу притух, жизнерадостная улыбка увяла и он взглянул на мою мать:
- Тяжёлый случай. Говорите, головой ударился? Никак не проявлялось? Тошнота, рвота? Какие-то отклонения в психике? - он взял со стола снимок моего черепа, экстренно сделанный в кабинете рентгенологии и посмотрел на свет - нет, трещин вроде нет. Ну что, юноша, так и будете отмалчиваться и тревожить свою мать? Может всё-таки расскажете о своих симптомах?
Что меня дёрнуло - я не знаю - то ли был приступ хулиганского настроения, то ли раздосадовало обращение со мной, как с маленьким ребёнком со стороны матери и этого жизнерадостного доктора - только я взял и со зла ляпнул:
- Вижу на вас, в области поясницы, сгусток, вроде слизняка, от которого тянется серая нить. Вижу чудовищ на других людях - не на всех, правда, но на многих. Ещё вопросы?
Врач с интересом посмотрел на меня, покосился на мою мать и с облегчением сказал:
- Не мой профиль. Это вам надо к Льву Филипповичу, в тринадцатый кабинет, сейчас я вам направление к нему дам. С моей стороны никаких нарушений не замечено - череп цел, и вообще - на удивление ФИЗИЧЕСКИ здоровый человек, соответствующий своему возрасту. Вы не спортсмен, молодой человек? - врач быстро и непонятно писал что-то в листке - нет? А такой здоровый! Может потому и здоровый! - усмехнулся он и протянул моей матери листок с непонятными каракульками - сходите к Льву Филипповичу, он вам что-нибудь посоветует...
Мы вышли из кабинета, я плотно закрыл за собой дверь и огляделся - больница была полна людей, на которых сидели чудовища - от маленьких, размером с мандарин, до огромных, похожих на пульсирующий воздушный шар метра в диаметре.
Такой шар висел на молодой девушке с интересным лицом, которая с трудом шла на костылях, сопровождаемая врачом и женщиной лет сорока - видимо матерью, с заплаканными красными глазами. Мне стало тошно и я отвёл глаза.
Мать мне что-то говорила, плаксиво морща лицо, убеждала - непонятно в чём. Я лишь разобрал из её слов, что совершенно необходимо сходить к Льву Филипповичу - он настоящий психиатр, из старой школы врачей, он обязательно разберётся с моим недугом и поможет!
- Психиатр? Какой психиатр! Это он меня к психиатру отправил? - с недоумением спросил я, разглядывая бумажку с каракулями хирурга - да пошёл он к чёртовой матери, я нормальнее всех вас, вместе взятых! Не веришь, что я вижу чудовищ на людях, не надо - от этого они всё равно не исчезнут! Ты понимаешь, я вижу их! Я вижу!
- Ну что ты кричишь, что кричишь - нервно оглянулась мать, смотря - не слышал ли кто-нибудь моих крамольных слов - тебе что, трудно, что ли? Ну сходи, ради моего спокойствия, сходи! Я же не так много прошу от тебя! - и она тихонько заплакала, прижимая к глазам платок.
Я выругался про себя - вот чёрт! Придётся идти! Сколько раз хотел уехать куда-нибудь от этой материнской опеки, да жалко её - как будет без меня, пропадёт одна.
Угрюмо кивнув головой, я обречённо проследовал за ней к неприметной белой двери с вывеской 'Психиатр' и номером '13' вверху.
Забавное совпадение - подумалось мне - забудь надежду всяк сюда входящий! Толкнув дверь я решительно вошёл в кабинет:
