Виллем вдохнул сладкий, осенний воздух и задумчиво ответил: «Должны были — двадцать шесть лет назад, а повенчались — одиннадцать лет как прошло».

— И вы ее все это время ждали? — изумленно спросил Николас.

— Конечно, — ворчливо ответил Виллем и подогнал его: «Пошли, перекусим на рынке, он открыт еще, а потом я тебя к своему портному отведу. Питеру итальянец шьет, он, — адмирал усмехнулся, — на таких, как мы с тобой, не умеет, только на изящных, не зря тесть твой будущий и шурин к нему отправились».

— Я просто только раз видел, чтобы люди друг на друга так смотрели, как вы с миссис Мартой, — задумчиво проговорил Николас.

— Родители мои. Моя мама, — юноша вдруг широко улыбнулся, — должна была за мистера Майкла замуж выйти, ну, там еще, в Сибири. Потом весть пришла, что погиб он. А папа маму очень любил, просто не хотел другу дорогу переходить. Ну, вот, она с папой и обвенчалась, а потом мистер Майкл появился».

— Ну, хоть не убили друг друга, и то хорошо, — сказал адмирал, расхохотавшись. «А ты не волнуйся, у вас с Мартой так же будет — проживете вместе, в любви и согласии».

Николас обернулся, и, найдя глазами черепичную крышу дома, вздохнул: «Ну, дай-то Бог».

В столовой пахло свежевыпеченными булочками.

Мистрис Доусон, держа на коленях Стивена, подперев седую голову рукой, ласково сказала:

«Я уж и не чаяла твоих деток-то увидеть, милая моя. И какая красавица Марта-то, этот шелк бронзовый ей очень к лицу. Жалко, что Дэниел уезжает, конечно, но что делать — если уж человек без моря не может, так это как у сэра Стивена покойного, храни Господь душу его, — женщина перекрестилась.

Тео вдруг отчаянно покраснела.

— Найдется маленькая Белла, найдется, — мистрис Доусон покачала ребенка и дала ему булочку. «А капитан Кроу приезжал, два года назад еще, летом, я в деревне была, не застала его, жаль. Но мистер Питер сказал — одно лицо с сэром Стивеном».

— Да, — тихо ответила Тео, — они похожи очень. «А Майкл что?».

— Не пишет преподобный отец, не навещает, — мистрис Доусон вздохнула, — ну, как говорят, отрезанный ломоть. В Женеве он был, миссис Марта говорила, у кальвинистов. А так мы и не знаем о нем ничего. Ну, а про остальных тебе матушка сказала — у Теодора мальчики, двое, у Полли, то есть графини Ноттингем, тоже мальчик, и у леди Мэри девочка.

Мистрис Доусон посчитала на пальцах.

— C этим — он поцеловала Стивена в светлые кудри, — восемь внуков уже у миссис Марты, вот так. Вы, когда в усадьбу с мистером Майклом поедете, за могилами там тоже присмотрите, сторож церковный убирает, конечно, но все же своя рука лучше.

— А Питер почему не женится? — осторожно спросила Тео, кивнув в сторону кабинета брата.

— Да, милая моя — мистрис Доусон рассмеялась, — двадцать лет ему в феврале было, ты не смотри, что он серьезный такой, он молод еще очень. Он просто работает очень много, дело-то какое, огромное — богаче его и есть, торговцы, конечно, но те постарше будут, а среди молодежи мистер Питер такой один.

— И видишь, как получается, — она вытерла мальчику рот, — мистер Мэтью на свадьбу не успеет уже, пока весточка дойдет до Парижа, уж и повенчается мисс Марта, да и девочки обе на континенте — Констанца с братом путешествует, а Мирьям, ну сэра Стивена дочка, со своими приемными родителями, Кардозо, в Амстердам уехала — у них старший внук там женится.

— Давайте его, — нежно сказала Тео, — он и заснул уже.

— Ты уложи его и на кухню приходи тогда, поможешь мне — попросила мистрис Доусон, — а то видишь, как — не было, не было в доме народа, а теперь хорошо, весело, много вас.

— То ненадолго, — вздохнула Тео, глядя на яркие, осенние деревья во дворе усадьбы. «После венчания опять все разъедутся».

— Ну, дорогая моя, привыкай, — ответила мистрис Доусон, уже выходя, — на то и дети растут, чтобы дома не сидеть.

Марта осторожно толкнула дверь спальни. Виллем стоял у окна, глядя на вечернюю Темзу.

Женщина подошла, и, взяв его за руку, сказала: «Я написала в Гоа, попросила прислать список кораблей, которые стояли в порту той осенью. И показала донос кое-кому — португальский у того, кто написал, не родной был.

— Я его найду, — Виллем привлек к себе жену и, наклонившись, поцеловал ее неприкрытые, по- домашнему волосы.

— Мы его найдем, — поправила мужа Марфа.

— Вот так, — Марфа оправила на девушке вуаль и перекрестившись, сказала: «Господи, казалось — только недавно дочерей замуж выдавала и вот, внучка к алтарю идет. Как ты? — она прижалась щекой к смуглой, гладкой щеке девушки.

Та посмотрела на крышу Святой Елены, усеянную птицами, и рассмеялась: «Хорошо, бабушка. Вон, видите, сокол какой красивый?»

— Точно, — Марфа вгляделась внимательней. «Редкие они в Лондоне гости, город-то вон как вырос, я помню, — она вздохнула, — там у вас, в Дептфорде, луга еще были, а сейчас — куда ни глянь, одни верфи. Наша-то компания тоже будет свою закладывать там, отдельную, года через четыре.

— Так, может? — маленькая Марта чуть улыбнулась и просительно посмотрела на женщину.

— Вот как раз муж твой к тому времени опыта наберется, и пусть переходит к нам, конечно, — улыбнулась ей бабушка. — Ну что, не боишься?

Марта закатила глаза.

— Мне еще год назад матушка все рассказала, ну, когда даймё… — девушка вдруг покраснела.

— С вашим даймё у меня свои счеты — пробурчала Марфа. — Ну, раз так — давай, отец тебя внизу ждет, и Уильям, со Стивеном, а я в церковь.

Она поцеловала Марту в лоб, и, спустившись по широкой дубовой лестнице, рассмеялась:

— Идет уже. И молодец она, кстати, что на своем настояла — ни у кого еще я венка из осенних листьев не видела.

Волк усмехнулся:

— Перьев-то, наверное, тоже тут не носят.

— Зато необычно, — Марта привлекла к себе сына, и сказала: «Ну, спасибо, что со Стивеном шлейф несете, ты там за ним присматривай, чтобы не упал».

Ребенок поднял голову вверх и весело сказал: «Марта замуж!»

Марфа потрепала его по голове и оглядела зятя. «А ты, Михайло Данилович, тоже у нас красавец, каких поискать, ну, да ты сам это знаешь».

Мужчина покраснел и что-то пробормотал.

Марфа открыла тяжелую дверь и, обернувшись, увидев внучку, на мгновение застыла — темные волосы девушки украшали золотые, бронзовые, алые листья, а вокруг высокой шеи было обвито ожерелье из птичьих перьев.

— Даймё, — сердито подумала Марфа, торопясь в церковь. «Слава Богу, что Виллем вовремя там появился». Она вдруг вспомнила, как день за днем, до венчания, находила на дворе усадьбы Кроу перья, и, подняв голову вверх, помахала рукой соколу, что сидел посередине стаи птиц, удобно расположившейся на крыше.

— Покажи-ка шпагу, Майкл, — попросил адмирал зятя. За свадебным столом было шумно, и Волк, улыбнувшись, сказал: «Да она совсем простая, адмирал».

Марфа бросила один взгляд на изысканный, отделанный черненым серебром эфес и задумчиво проговорила: «Смотрю я на тебя, дорогой зять, и думаю, — ох, и непрост у нас Майкл Вулф, ох, и непрост».

Тонкие губы усмехнулись и Волк, налив теще вина, ответил:

— Знаете, в Японии ведь пышное не любят, там скромность в почете. Ну, я же стихи тамошние вам читал, конечно, сложно их хорошо перевести, но от европейских они очень отличаются. Хотя Тео мне «Астрофила и Стеллу» дала, — прекрасно написано. И Шекспира я купил, всего, что издали, как раз до Рождества мне его хватит.