руках власть над миром. Сначала запретил бы «средства информации как источник всех наших бед» (точней говорить о СМРАП). А еще он освободил бы мир «от нефти, другого источника наших бед» (иначе говоря, от тех, кто наживается на нефти и от непомерных полчищ личных автомобилей).

Для него это были не просто слова. Он всю жизнь восставал против пошлости, подлости и несправедливости буржуазного общества. А сны воплощал с первого своего фильма «Андалузский пес» и во многих других, включая «Скромное обаяние буржуазии».

А что сотворил бы Дали, получив неограниченную власть? В молодые годы — примерно то же, что и Бунюэль. Но после успеха в Америке, когда ему уже было за тридцать, он предпочел бы наслаждаться богатством и славой, для чего ему потребовались бы и продажные СМРАП, и пожирающие «кровь земли» автомобили, и обаяние буржуазии, желательно не скромное.

… Когда Дали стал писать картины на религиозные темы, он тем самым попытался перейти от под- реализма к подлинному над-реализму. Однако это «над» не поднялось у него, по сути, выше образа Галы и некоторых христианских символов.

Журналист Фрэнк Уитфорд в «Санди тайме» летом 1994 года писал: «Беспомощный в житейском отношении, чрезвычайно чувственный художник был пленен жесткой, расчетливой и отчаянно стремящейся вверх хищницей, которую сюрреалисты окрестили Гала-Чума. О ней говорили также, что ее взгляд проникает сквозь стены банковских сейфов… Она просто взяла беззащитного и, несомненно, одаренного Дали и превратила его в мультимиллионера и «звезду» мировой величины. Еще до бракосочетания в 1934 году Гале удалось добиться того, что их дом начали осаждать толпы богатых коллекционеров, страстно желавших приобрести реликвии, освященные гением Дали».

Насчет толп коллекционеров, осаждавших якобы дом Дали и Галы в 1934 году, — явное преувеличение. Только через год Сальвадор стал знаменитым, о чем свидетельствовал, в частности, декабрьский номер американского журнала «Тайм» с его портретом на обложке.

Кем же была для Дали Гала?

Она практически сразу стала его музой-вдохновительницей и постоянной единственной моделью.

Луис Бунюэль, хорошо знавший Сальвадора в его молодые и зрелые годы, свидетельствовал: «Практически он никогда не интересовался женщинами. Как человек, склонный к воображению, с некоторыми садистскими тенденциями, он даже в молодости не был женолюбом и насмехался над друзьями, увлекавшимися женщинами. Невинности его лишила Гала. После чего он написал мне на шести страницах великолепное письмо с описанием радостей плотской любви.

Гала — единственная женщина, которую он действительно любил. Ему случалось обольщать и других женщин, в особенности американок-миллиардерш. Но при этом он только раздевал их, варил крутые яйца, клал им на плечи и, не говоря больше ни слова, отправлял домой».

По словам Бунюэля, «под влиянием Галы, буквально загипнотизировавшей его, он перешел от одной крайности к другой и начал делать деньги, вернее, золото, оно было его божеством всю вторую половину жизни».

Перехода от одной крайности к другой в денежном отношении у Сальвадора не было. В молодые годы, оставаясь на содержании отца, он мог не заботиться о заработке. Тогда первой и главнейшей его потребностью было творчество; к обогащению он не стремился. Отцовское «проклятие» поставило перед ним трудные материальные проблемы. Гала стала его спасительницей, «Сальвадоршей» («Сальвадор» по- испански — «Спаситель»).

Да, конечно, если она и была похожа на ангела, то на падшего. У нее были отличная фигура и страстная натура. Муж Элюар писал ей: «Я заметил в комнате широкую лунную дорожку, и я увидел тебя, правда-правда, совершенно голой с раздвинутыми ногами, и ты отдавалась двум мужчинам, буквально пожирая одного из них. И сейчас еще, вспоминая об этом, я думаю, что ты для меня — воплощение любви, воплощение самого острого желания и эротического удовольствия».

Что уж тогда говорить о Сальвадоре, которого, можно сказать, соблазнила и совратила чувственная опытная женщина на 10 лет его старше. «Еще никогда в жизни я не «занимался любовью», — признавался он, — я представлял себе это действо как нечто активное и не соответствующее своей физической силе; это было не для меня».

По-видимому, это следует понимать так: он не надеялся на свои сексуальные возможности (физически он не был слишком слаб), а она в их дуэте играла первую партию. Она чарами любви и страсти почти мгновенно превратила юного старичка в молодого мужчину.

Ее появление и разрыв с отцом вызвали у него новый творческий импульс и содействовали появлению целого ряда картин, в частности, из цикла «Вильгельм Телль» и «Анжелюс»(«Вечерний звон»). Покинула она своего молодого любовника, увозя в Париж его «Мрачную игру», «Портрет Поля Элюара». По ее словам, «я сразу поняла, что он — гений». Он подтверждал: «Она стала рассматривать меня как гения. Полубезумного, но обладающего большой духовной силой. И чего-то ждала — воплощения ее собственных мифов. Считала, что я, может быть, смогу стать этим воплощением».

Если так, то следует отдать должное ее проницательности, дальновидности, художественному чутью. Конечно, она слышала от мужа и друзей восторженные отзывы о его таланте. Но именно она поняла: из Дали можно создать фигуру мифическую. И умело принялась за дело.

Она связала с ним свою судьбу до того, как он стал хорошо, а затем и щедро оплачиваемым художником, дизайнером, и разделяла с ним не только успех, но и трудности. Гала избавила его от материальных забот, ведя не только домашнее хозяйство, но и его деловые отношения.

Судя по всему, идея попытать счастья и денег за океаном в 1934 году принадлежала Гале. Это было верное решение. Европейцы были пресыщены разнообразными художественными школами, оригинальными и талантливыми работами. Америке, падкой на сенсации, надо было не только показать произведения, но и произвести на нее впечатление самим появлением незаурядного художника. Это было осуществлено с блеском, обеспечив Дали постоянное внимание репортеров. Тем временем Гала разными способами, подчас далеко не безупречными, обеспечивала «первоначальный капитал».

Нередко нечестные финансовые махинации четы Дали списывают на беспринципную Галу. Однако «наивный и беспомощный» Сальвадор подписывал немало пустых листов (небесплатно, конечно), прекрасно понимая, что это позволит кому-то воспользоваться его именем.

Вот один из эпизодов его пребывания в США, рассказанный Луисом Бунюэлем (дело происходило в 1960-е годы):

«В Нью-Йорке к нему однажды пришли три мексиканца, которые готовили фильм…

Они просили у Дали только одного: разрешить снять его входящим в бар «Сан-Режис» и направляющимся к своему любимому столику с маленькой пантерой (или леопардом) на золотом поводке.

Дали встретился с ними в баре и переправил к Гале, которая, мол, «занимается такими вещами».

Гала приняла гостей, усадила их и спросила:

— Что вам угодно?

Они объяснили. Выслушав, Гала резко спросила:

— Любите ли вы бифштекс? Вкусный, толстый и мягкий?

Несколько сбитые с толку и думая, что их приглашают обедать, все трое ответили утвердительно. Тогда Галя продолжала:

— Так вот, Дали тоже любит бифштексы. А вам известно, сколько они стоят?

Те не знали, что говорить.

Тогда она заломила такую сумму — десять тысяч долларов, что гости удалились несолоно хлебавши».

Можно и тут предположить: Сальвадор был далек от меркантильных проблем и увлечен творчеством, а Гала взяла такие дела в свои хищные руки. Однако он сам постоянно твердил, что они с Галой составляют