том числе в армии, в разведслужбах и на флоте, чем нанес себе серьезный вред. Армия больше не считала его своим, оставшиеся высшие офицеры не спешили его защищать, а коммунисты и прочие леваки начали консолидироваться и переходить на более радикальные позиции. Их можно было понять – хоть Средиземное море намного теплее антарктических вод, омывающих южную часть Аргентины, падать с летящего самолета не менее больно. А если учителями итальянских крайне правых выступили аргентинские крайне правые – можно было ждать именно этого.

В семьдесят девятом был раскрыт еще один заговор, продолжение первого.

В восьмидесятом – началась война…

– Постойте-ка… – я не мог в это поверить, – так, по-вашему, Мануэль Альварадо связан родственными корнями с европейским дворянством? Этого быть не может!

– Еще как может… – сказал барон, – вы просто плохо знаете историю этих мест, сударь. То, что произошло в Мексике… результат целой серии досадных случайностей и недопустимых просчетов. В одна тысяча восемьсот сорок шестом году североамериканские войска вторглись на территорию, принадлежащую Мексике, и захватили большую ее часть, больше половины территории Мексики отошло североамериканцам. Эта страна, противопоставлявшая себя европейскому концерту держав, все больше и больше беспокоила европейские правительства. Но Испания была слаба, а остальные – больше были заняты разбирательствами друг с другом. В самой Мексике несколько лет продолжалась гражданская война между либералами и консерваторами, консерваторы выступали за Мексиканскую империю, либералы – за Мексиканскую республику. Победили либералы, которые ввели мораторий на выплату внешних долгов Мексики. Одновременно с этим в тысяча восемьсот шестьдесят первом году в самих САСШ началась гражданская война, что ослабило эту страну и сделало невозможным ее вмешательство в мексиканские дела. Тогда Британия и Франция при поддержке Испании предприняли вооруженную интервенцию в Мексику, с целью учредить монархию и поставить монархом Максимилиана Первого, брата Императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа, супругой которого была бельгийская принцесса дома, связанного и с Англией, и с Францией…

Это я знал… Слабым звеном в цепи оказался Наполеон III. Которого Бисмарк величал «непризнанной, но крупной бездарностью». Родившийся ублюдком[46], с детства якшавшийся с революционерами, воспитанный террористом, избранный президентом, но оставшийся на троне монархом, заразившийся наполеонизмом и предпринявший несколько попыток государственного переворота, один из немногих монархов, который попал в плен к врагу, этот человек заложил основы страшного поражения 1918 года, закончившегося ликвидацией Франции как государства. Что показательно – когда Германия освободила его, он выразил желание уехать не куда- нибудь, а в Англию, где умер и был похоронен. С Англией же рука об руку он послал войска в Крым. А в Мексике – он просто предал. Сын его, провозглашенный Наполеоном IV, и вовсе погиб на британской службе, в стычке с зулусами. У него были какие-то планы в Европе (планов у этого человека всегда было громадье), и он в критический момент просто вывел из Мексики французский экспедиционный корпус. Это привело к поражению монархистов в Мексике, Максимилиан I был пленен республиканцами, судим и вместе со своими генералами расстрелян. Это привело к нескончаемой череде диктатур и переворотов, страшной третьей гражданской войне, принятию полукоммунистической конституции, наплыву троцкистов, анархистов, подонков всех мастей. И к началу нового тысячелетия – к полному распаду мексиканской государственности как таковой. То, что сейчас было в Мексике, было чем угодно, но не государством.

…Вы, как аристократ и дворянин, должно быть, знаете, вам не нужно объяснять, сколь сильны узы общности в европейском дворянстве. И вам, наверное, известно, что такое майорат, верно?

– Система, при которой все переходит старшему сыну.

– Верно.

– У нас в России такого не было.

– А здесь было. Младшие отпрыски знатнейших родов не могли проявить себя иначе, чем либо на службе, либо в колониях, от родителей они не получали ничего. Британские аристократы отправлялись на индийский субконтинент, европейские – либо на службу вашему Императору, либо в Мексику. В числе прочих отправился и некий Луиджи ди Марентини, младший граф ди Марентини. Ему удалось не попасть в число тех, кого расстреляли на холме Колоколов[47], и тех, с кем расправилась взбунтовавшаяся чернь после этого. Он стал священником, божьим человеком – и люди не убили его. В числе потомков Луиджи ди Марентини, давно породнившегося с мексиканцами и сменившего фамилию, – Мануэль Альварадо, крупнейший среди наркогангстеров Мексики. Он и сам не прочь создать империю и стать императором – вот только тогда ему нужны были трансграничные банковские каналы для того, чтобы расширить свой наркобизнес. И в то же время его дед был примасом Мексики, Альварадо никогда не терял связи с Ватиканом. Точнее – с тамплиерами, как тайной властью в Ватикане. Сейчас их магистр – кардинал Алессандро Антонио да Скалья.

– А кем Альварадо приходится Луиджи ди Марентини?

– Правнуком.

– Антонелла Полетти?

– Это его дочь. Он спрятал ее в Италии под своей старой родовой фамилией, чтобы она не была целью. Но она выросла – и он понял, как можно соединить два континента.

– Ваша супруга, баронесса Микелла Полетти? – я уже догадался.

– Она мне не супруга, – вздохнул барон, – это дочь Антонеллы.

– От кого?

– Не знаю.

Врешь, гад. Но пока замнем.

– Кто ее прислал?

– Сами не догадались? Папа.

Да…

– И ваш отец взял тогда деньги у мексиканской наркомафии…

– Мой отец был слабым, – сказал барон Карло Полетти, – слабым, как… обычный человек. Он не нашел иного выхода…

– А какое в целом отношение имела к этому мафия?

– Какое… Насколько я знаю… вы приняты в этой среде. Вы думаете, что система создана под Альварадо? Да нет, конечно. Все это делалось и до него… просто с этого момента через систему пошли по- настоящему большие деньги. До этого всю систему контролировали сицилийцы, она и была создана под них. Наркотики, воровство на подрядах, коррупция. Тогда еще на наркотиках нельзя было заработать такие деньги, как сейчас. Все это шло через Банк Ватикана, но было одно «но». Между европейцами и латиноамериканцами было четкое разделение относительно того, кто и чем занимается. Латиноамериканцы культивировали коку, делали кокаин и продавали его в САСШ, в Европу шел только тоненький ручеек. Сицилийцы контролировали поток героина, единственно, где они не пересекались – это британская метрополия, там были свои… порядки. Но Италия… Если бы сицилийцы узнали про то, кто взял деньги от латиноамериканцев, в наказание они убили бы и его, и всю его семью. Мой отец знал это, но он не мог отказать и Луне… у нее была какая-то защита, у моего отца и у меня – нет. Он предпочел самое простое. Если его не будет – некого будет шантажировать. Некому будет угрожать. Я перед Луной никаких обязательств не имел…

Антонелла ди Марентини – дочь Мануэля Альварадо. Это… в голове просто не укладывается.

– Зачем вы объявили войну Антонелле ди Марентини? Я знаю про то, что произошло на похоронах – про кисточку. Что это было?

– А вы бы сами как поступили?

– Не знаю.