Во дворике, старинном, с недействующим фонтаном – месиво из машин и тел, кровавые останки, кто-то еще шевелится, непонятно, свои или чужие. Горят машины… все это выглядит как источники яркого света, языки пламени, лижущие искореженный металл в дымной мгле. Не было понятно, куда идти, дым рвет легкие. Уже воют сирены… туристов уже и в помине нет…
– Держитесь за мной, – сказал Секеш, – если хотите жить, держитесь за мной…
Во дворе никого в живых не осталось, месиво. Ничего не видно из-за дыма, вой сирен уже на улице.
Рука схватила Ирлмайера, припечатала его к стене…
В дыму кто-то появился, и Секеш сноровисто сбил его с ног. Оттащил в сторону. Кто-то что-то заорал.
– Надевайте. Быстро!
Это был один из пожарных.
Взрыв в центре города, тем более города, привыкшего к сопротивлению и взрывам, в одно мгновение поднял на ноги все спасательные и правоохранительные службы города. Однако спасательная операция проходила в типично итальянском стиле, шумно и бестолково, когда все лезут вперед и никто особо не соображает, что делает, просто нужно хоть что-то делать. Пожарные прибыли первыми, с ними были полицейские, но не спецвзвод – а обычные полицейские, которые в основном гонялись за карманниками на туристических маршрутах. Опыт подсказал итальянцам, что если взорвалась машина – террористов на месте уже не бывает, поэтому пожарные сунулись к месту первыми, а полицейские больше заботились о том, чтобы не пустить к месту события зевак, журналистов и мародеров. В этой суматохе никто не обратил внимания на двоих пожарных с перемазанными сажей лицами, один из которых поддерживал другого.
– Вам нужна помощь? – обратился к ним один из полицейских. – С ним все в порядке?
– Si, si… – пробормотал пострадавший.
Никто не заметил, как двое сели в «машину быстрого реагирования» – полноприводный красный «ФИАТ», миниатюрная пожарная машина, которая только и может прорваться к месту пожара в узких улочках итальянских городов…
– Куда мы едем? – спросил Ирлмайер уверенно управляющего пожарной машиной Секеша.
– Надо скрыться в городе, – ответил Секеш, – я служил здесь какое-то время. В центре бросим машину…
Ирлмайер ничего не ответил. Пожарная машина попала в пробку, Секеш, как и все итальянские водители, забарабанил кулаком по клаксону, призывая проклятья на других участников дорожного движения.
Ирлмайер лихорадочно соображал. Надо сообщить в штаб… все идет кувырком, проклятье, все идет кувырком. Почему предал Коперник? Что ему могли посулить там, в Ватикане, что он переметнулся на другую сторону? Как он мог потерять страх перед германской системой безопасности?
Может быть, барон на пару с выжившим русским начали свою игру – против него? Тогда он не успокоится, пока не сотрет в порошок всех этих…
Что, ко всем чертям, происходит?
И вдруг Ирлмайер кое-что вспомнил. Вспомнил, отчего захолодело в душе.
Тот раз, в кафе у фонтана. Почему он тогда едва увидел эту женщину – и сразу понял, что это – она?
Потому что он ее где-то видел! Именно это и не давало ему покоя. Камень в ботинке – он разодрал всю ногу, сам того не замечая.
Где он мог ее видеть? Он видел ее где-то совсем недавно.
Глаза… Голубые глаза… миндалевидные голубые глаза – очень непривычное сочетание.
– Семьей обзавелся, а?
– Нет… Я холост.
Марвиц!
Точно такие же глаза были у той девушки на фотографии! В личном купе Марвица! В кайзер-поезде!
Точь-в-точь такие же глаза…
Александр Марвиц. Дворянин из Остляндии. Полицай-президент Берлина. Личный советник Кайзера.
Ирлмайер достал телефон, набрал номер, который Марвиц сам дал ему для экстренной связи.
– Слушаю, Марвиц, – раздалось после второго гудка.
– Я должен был догадаться… – сказал Ирлмайер.
– О чем? – спокойно переспросил Марвиц.
– Фотография. В кайзер-поезде.
Молчание…
– Долго соображаешь, друг…
– Кто она?
– Ты о ком?
– На фотографии. Это ведь старая фотография, так?
– Зачем тебе?
– Так. Для сведения.
– Если для сведения… это баронесса Антонелла Полетти.
– А Микелла?
– Ее дочь. Внебрачная.
– Твоя?
В трубке раздался сухой смешок.
– Это уже неважно. Прощай.
– Подожди!
В трубке раздались гудки.
Фургон резко затормозил, со всех сторон разразилась какофония недовольных сигналов. Секеш, бросив руль, обернулся и вырвал у Ирлмайера аппарат.
– Долго он включен? Долго вы разговаривали?!
– Что?
Секеш прощелкал комбинацию на клавиатуре – на экранчике высветилась история вызовов с этого аппарата.
– Хулье коссог![42] Быстро из машины!
Пробираясь через поток машин в центре Болоньи, они уже добрались до тротуара, когда пожарная машина, на которой они ехали, взорвалась, и им в спину ударила взрывная волна…
– Что это было? – наверное, впервые за долгое время службы Ирлмайер потерял самообладание. Он был трезв как стеклышко, несмотря на вчерашнее, и впервые за долгое, очень долгое время испытывал страх.
– Беспилотный разведчик?
– Он самый… – Секеш огляделся по сторонам, – в такие игры играют и русские на Востоке, и мы в Африке. Они навелись на мобильник.
– Еще что-то есть? Мобильник, пейджер, коммуникатор, любой передатчик?
– Ничего нет.
– И у меня тоже. Это хорошо. Теперь надо переодеться. Пойдемте…
Ирлмайер понял: дело дрянь. У Ватикана нет и никогда не было беспилотников, но они есть у Италии… тьфу, теперь это долбаная Империя. И они есть у Германии. И он теперь вместе со всеми его знаниями – вне закона…
05 июля 2014 года
