Ствол этого гиганта чёрный и скользкий от мха. Мои попытки забраться на него вызывают смех. К счастью Лиззи предусмотрела нечто подобное и захватила с собой верёвку (шкот от генуи). Завязываю обезьяний узел на одном конце, чтобы утяжелить его. Бросок, второй… десятый, это только кажется, что легко бросать грузик в цель на двадцатиметровой высоте.

Наконец верёвка повисает на нужной ветке. Теперь нужно действовать очень осторожно.

Осторожно подёргиваю, верёвка скользит поверх ветки и конец с грузом постепенно опускается ниже. Потом начинаю крутить конец, который у меня в руках, таким образом, чтобы он перевился с тем, на котором груз. Образуется петля, и теперь достаточно потянуть… и овощ для следующего перехода падает на мягкий слой листьев, которые мы насыпали на земле. За час мы добыли пять отличных плодов, по пол килограмма каждый.

Вместе с лимоном и кокосовыми орехами, они будут единственными свежими фруктамиовощами на протяжении 1900 миль, которые отделяют нас от Кении.

Именно так. Мы здесь уже два месяца и начинаем подумывать.

— Когда отправляемся?

— Не знаю, ещё три-четыре дня?

Тем временем заправляем полные баки воды и стараемся наловить рыбы, чтобы насушить на предстоящий переход. Но именно сейчас вся рыба вдруг исчезла. На тендере я ухожу всё дальше и дальше, в надежде найти лучшее место, но везде попадаются лишь черепахи и рыбы попугаи, которых я никогда не стреляю, потому что мясо у них волокнистое и безвкусное. Правда Мишель их гарпунил.

— Michel, ne sont pas bons… кричал я, видя как он выходит из воды с рыбой попугаем на плече, размером больше чем его младший сын.

— S’est toujours bon, si tu as faim! — отвечал он, и попугай, с рисом и кокосовым молоком составлял вечернее меню всего семейства. Но Мишель, это отдельный случай. Он гарпунил и черепах. «Только раз в неделю.» — говорил он — «Чтобы дать детям мяса». И запах, доносившийся с его лодки по воскресеньям, был испытанием даже для наших экологических носов.

Тогда мы пробуем выйти из лагуны, пройдя на тендере нам провалившимся кораллом в одном из многочисленных проходов.

— Вот они где все собрались. — сразу за рифом мы погружаемся в фантасмагорический мир, в котором плотность рыбы такая, что не видно ничего другого, кроме карусели голов и хвостов. По какой-то, известной только им причине, они все собрались снаружи атолла.

Но здесь ещё и много акул.

Слишком много.

Не решаемся стрелять рыбу и просто снимаем на видео невероятные кадры. Таким прекрасным должно быть было море, пока человек не занялся его истреблением.

И вот я снова в воде, опять в лагуне, в маске и с подводным ружьём, в поисках рыбы для нашего последнего ужина здесь на Чагос.

Черепаха!

Неожиданно замечаю её, замаскированную под кораллы. Приближаюсь и дотрагиваюсь до неё, прежде чем она бросается прочь, беспорядочно загребая передними ластами. Она убегает и я навожу ружьё ей в голову. Можно стрелять, она в нескольких сантиметрах от гарпуна. Достаточно нажать на курок и у нас будет вкусный мясной ужин…

Но я не стреляю, и снова принимаюсь искать рыбу. Но почему рыба вызывает меньше жалости чем черепаха? Может быть потому, что у черепахи глаза находятся на одной линии и она смотрит вперёд, как человеческое существо, а у несчастных рыб глаза — один там, другой здесь?

Нет, шутка!

Дело в том, что черепахи находятся под защитой, и то, что здесь, на Чагос, их больше чем рыбы, ещё не повод…

Вижу ещё одну черепаху поменьше на дне.

Медленно опускаюсь.

Не убегает.

Приближаюсь на два метра, один…и хватаю её за края панциря.

Она маленькая, но двумя мощными взмахами передних ласт высвобождается. Хватаю её снова, но мне мешает ружьё. Снова вырывается. Выпускаю ружьё, бросаюсь вдогонку, хватаю её в третий раз и уже не выпускаю. Черепаха гребёт как безумная и тянет вниз, я же изо всех сил работаю ластами наверх. Борьба почти на равных, потому что она хоть и маленькая, но очень хорошо плавает, а я хоть и больше, но у меня кончается кислород. Тут я вспоминаю, как кто-то, не помню точно кто, говорил мне: «Когда ухватишь черепаху, переверни её, и она поплывёт вверх, думая, что погружается».

Переворачиваю. Работает! Черепаха практически перестаёт грести и через несколько секунд я выныриваю, чуть не задохнувшись, сердце колотится, но с добычей в руках.

На мои крики подплывает Лиззи на тендере.

— Какая красивая…заснимем её?

Снимем на телекамеру, но как-то неубедительно. Черепаха в лодке…представляю уже комментарии: бедное животное, какая жестокость и т. д.

— Сфотографируем её?

— Ну да, наверное..

— Съедим её?

Лиззи осмеливается озвучить мысль, которая в глубине сознания преследует нас с тех дней, когда мы в бессилии вдыхали запах с камбуза Мишеля. Но когда я боролся с черепахой под водой, это был охотничий инстинкт, теперь же, здесь, чтобы убить её, наверное нужно быть очень голодным. Голодным по- настоящему, когда нечего есть и приходится выживать. Мы же ещё не дошли до этого.

Ещё несколько кадров, всё так же без убеждения и мы отпускаем её, провожая взглядом, пока она медленно спускается ко дну, словно ничего и не произошло.

— Остались у нас ещё консервы из тунца?

— Думаю да.

— Тогда рис с тунцом сегодня. Согласна?

В конце концов не так уж важно что ешь. Но сперва принимаем аперитив: сок молодого кокосового ореха смешивается с дозой рома, пьём и закусываем нежной сердцевиной пальмы, добытой в лесу.

А вокруг нас закат.

Вот он, наконец, вход во фиорд. Пройдя последнюю коралловую банку, можно брать курс на вход, в середину этого залива, который врезается в берег на пару миль. С обоих сторон возвышаются два зелёных бастиона, поросших плюмерией и казаурином. Зелень постепенно редеет и далее обнажённые розовые скалы отвесно обрываются в море.

Ещё несколько лет назад этот залив прерывал длинную дорогу вдоль побережья, которая с юга, от Танзании пролегала вдоль берега Кении на север, дальше границы с Сомали. Здесь, в Kilifi приходилось останавливаться и ждать парома.

Всю мою последнюю ночную вахту я рассказывала о нём Карло. Конечно, он предпочёл бы остаться в постели спать, но случилось нечто, что заставило нас бодрствовать.

Я в кокпите контролировала курс, как неожиданно, прямо впереди, вдруг вспыхнуло небо.

Оранжевые огни горели в воздухе. Я не могла определить, на каком расстоянии и казалось, что мы идём прямо на огонь.

Может это метеориты проходящие через атмосферу? Опустившись до горизонта, огни потухли. Но не успела я сама себе ответить, как вспыхнула ещё одна цепочка огней, потом ещё. Красные линии прочерчивали небо до самой поверхности моря.