ним и за хозяйкой, переглядываются, кивают друг другу, и даже улыбаются. Наконец девушка заканчивает с сумками, находит кота, подбирает его, запихивает обратно за пазуху. Пассажиры делают скучные лица. Одни закрывают глаза, другие сидят, уткнувшись в телефоны. На «Ленинском проспекте» девушка с котенком выходит.

– Лен, я вот с твоего номера ему позвонила, спасибо. Он перезвонит. Ой, он же на твой номер будет набирать! Скажи, чтоб мне позвонил на мой.

– А как я ему скажу? Он же не по-русски лопочет! А я даже читать не могу. Я же немец какой- то.

– Он позвонит, скажет, что вы мне звонили. Ты ему скажи: «Just a moment, please».

–  Как?! Как я это скажу? Ты мне по-русски лучше напиши, русскими буквами.

– Хорошо, сейчас напишу. Как же это пишется-то. «Жастэ момэнт плиз»? Вот так, наверное.

– Во-во. Так понятно. Так и скажу.

– Ты, главное, сразу скажи, чтоб мне звонил.

– А я так и скажу. Я уже поняла. «Жастэ момэнт плиз».

На станции «Спортивная» в вагон метро заходят трое взрослых мужчин в костюмах. Становятся у дверей. Осторожно берутся за поручни. Поезд трогается. Один из них произносит:

– Ну что, мужики, нормально едем – тихо, спокойно. Без пробок. В метро, в общем, можно ездить, ничего страшного, что не в машине.

Двое других соглашаются. Да, кивают они, можно и в метро. Тихо и спокойно – действительно так. Первый мужчина осматривает публику в вагоне, и, наклонившись поближе к другим, шепчет:

– Я одно не пойму – что ж мы такие жирные? Тут, смотрите, мы одни такие.

Его друзья оглядываются по сторонам, сравнивая себя с другими пассажирами.

Он быстро добавляет:

– Ничего, мужики! Поездим еще – похудеем!

И обеими руками хлопает их по плечу.

В аэропорту «Мiнск» возмущается женщина, ожидающая рейс «Минск-Москва»:

–  Еще на 20 минут задерживают? Сначала только на 25 минут объявляли, а все стоим. Сейчас у людей транзит погорит. Внизу уже автобус подъехал – а милиция никого не впускает. Путин же прилетает! Правительственный рейс.

Проходит минут пять.

– Вон, смотрите, – его самолет!.. Хотя, нет, он на таком не полетит – это ж Belavia. У него собственный самолет есть.

Еще минут десять.

– А, вот он летит! Вот сразу два самолета садятся – это он на них и летит!

– На обоих? – удивляюсь я.

– Ну да. На обоих, чтобы не знали, на каком именно.

В начале мая на Чистопрудном бульваре у памятника казахскому поэту Абаю Кунанбаеву собираются оппозиционеры. Атмосфера воодушевляющая, разговоров – не счесть. Знакомясь фразой «Так вот, что я хочу сказать по поводу резолюции», или любой другой фразой, молодые участники политических организаций, журналисты и пенсионеры из соседних дворов открывают для себя друг друга, часами спорят или соглашаются, переходят от одной кучки людей, где обсуждают протестное движение, к другой, слушают, объясняют свою позицию, ходят на лекции про политику, поют старые протестные песни – про родину-уродину, про перемены, которых требуют сердца, вечером смотрят спектакль «БерлусПутин», который показывает «Театр. doc», – актеров плохо слышно, но сотни зрителей увлечены происходящим.

– Вот этот наш Гайд-парк – это первая территория, свободная от Путина. Три дня мы бегали от ОМОНа, и наконец на 4-й день ОМОН не приехал. Я считаю, что это плацдарм, где действует конституция Российской Федерации, а в других местах она не действует. Если создавать такие Парки Свободы в других местах, городах России, то мы сможем победить.

– Иду я позавчера к памятнику. Подходят ко мне две девушки. Такие некрасивые! На редкость. Я думаю: «Ну все, просрали Революцию». Дают мне листовку – там текст ужасным шрифтом, импакт. Я опять разозлился: «Где, блядь, креативный класс?». Потом вчитался – ну правильно, оказалось, это за Путина.

– Я с Навальным в 2006-м отдыхал в Камбодже. Когда он еще никем был. Он обычный мужик, а жена у него такая, авторитетная. И тесть, говорят, тоже.

– Бабки какие-то приходили. Пели: «Такого, как Путин, чтоб не убежал!». Поют, воняют «Красной Москвой» на всю толпу. Им один мужик сказал: «Вы, бабушки, из Молодой гвардии, что ли? Убежит скоро ваш Путин с ворованными деньгами». И правильно сказал.

– Я стояла с этими ребятами на Болотной. И я очень на них рассчитываю. Дай Бог, конечно, чтобы им хватило сил, чтобы без крови. Жаль, что ничего нельзя сделать с телевидением. Вся остальная страна же ничего не знает, как тут у нас.

– Если не силой, то разогнать толпу можно с помощью местных жителей. Первый канал уже делал сюжет о том, как им мешают митингующие. И я позавчера здесь видела, как журналист с камерой пытал старушку у подъезда, чтобы она рассказала, что ей это все не нравится. А я лично тут неподалеку живу, и только рада. Митингующие разогнали всех бомжей. Обычно же на Чистых прудах собираются сомнительные всякие сборища, много пьяных. Теперь гораздо интеллигентнее.

15 мая несколько жителей Чистопрудного бульвара подали иск в отношении участников протестной акции – Басманный суд Москвы в тот же день его удовлетворил. Лагерь был разогнан ранним утром на следующий день.

В кафе на Ленинградском проспекте сидят две подружки:

– Сегодня, оказывается, всемирный день блондинок! А еще – всемирный день отказа от курения! Это не про тебя, конечно. А знаешь, я как-то читала, что курение само по себе не вредно, а вредно то, что складываешь губы в трубочку. Что это влияет на здоровье – ну там, морщины появляются, и кровообращение хуже.

Двумя днями позже в кафе на Малой Бронной тема была раскрыта под другим углом: – В четверг же был всемирный день отказа от курения. А еще, день блондинок. И как раз так совпало, что топ-менеджмеры нашей табачной компании пошли отмечать то, что у нас хорошо идут продажи. И я с ними. Мы пришли в ресторан, а там был ведущий с MTV, который, знаешь, ходит по дорогим ресторанам, спрашивает всех, кто тусуется, весело им или нет. Мы сидели за первым столиком, как раз никто не курил. Ведущий такой говорит в микрофон: «А вот эта замечательная компания за первым столиком! Среди вас нет ни одной блондинки, значит, вы наверняка отмечаете день отказа от курения!». И подходит к нам. А из нас кроме меня никто по-русски не говорит. Все такие: «We don’t speak Russian». И указывают на меня – чтобы я с ним пообщалась. Ведущий протягивает мне микрофон и такой: «Расскажите, по какому поводу вы здесь собрались?». А я же не могу сказать: «Мы – табачная компания, и в день отказа от курения мы празднуем наш успех, ура!». Я придумала глупый, но простой вариант. Сказала: «Мы здесь отмечаем день рождения нашего Питера из Германии!». Тогда ведущий запел в микрофон: «Happy birthday to you!», весь зал подхватил, а наши говорят: «Лена, что ты ему сказала?», никто ничего не понял, Питер сидит весь в недоумении: «My birthday?!». В общем, пришлось весь вечер подыгрывать этому ведущему, его шуткам и тостам. Представляешь, нам даже вынесли торт – в подарок от шеф-повара!

В Шоколаднице на Мясницкой два студента за пустым столиком оживленно обсуждают некий большой стартап: финансовый рассчет, командировки в Лондон, смета, премиальная аудитория, высокие показатели, успех. Наговорившись, заказывают какао и пьют его из трубочки.

– У меня есть подруга Даша, год с ней дружу. Мы часто видимся, тусим вместе – в фейсбуке куча совместных фоток, постоянно друг друга комментим. Даже когда в Одессу ездили – она с нами была. И вдруг я узнаю, что у нее есть ребенок! Я говорю: «Даша, а как же ты скрывала? Он, что, – не с тобой живет?». Нет, говорит, с ней и с ее мамой, каждый день она с ним общается, водит в садик. Я, конечно, все понимаю… Она его в 19 лет родила… Но чтобы вот так: ни слова в фейсбук о нем, ни одной фоточки, вообще как будто его нет! Она сказала, что хочет свою личную жизнь сначала устроить, а ребенок всех отпугивает.

В кафе на Покровке дорого одетая женщина жалуется подруге:

– Я своему ребенку решила сделать подарок. Как раз был повод – День защиты детей 1 июня. Я помню, как в детстве ждала любого праздника – Дня рождения, Нового года – чтобы получить от родителей, что мне нужно. У меня всегда был список всяких вещей, которых я ждала: мячик, новая какая-нибудь одежда, кукла. А мой ребенок ни о чем таком не мечтает. Я говорю: «Сыночек, давай я куплю тебе, что хочешь, – заказывай». Он такой: «Мама, ну мне ничего не нужно». Я ему: «Ты же хотел фотоаппарат?». Он: «Мама, у меня есть два фотоаппарата». Я говорю: «Но этот будет очень-очень хороший, ты сможешь сам проявлять фотографии». Он: «Мама, меня устраивают обе мои мыльницы. Мне ничего не нужно. Телескоп ты мне уже подарила, микроскоп тоже уже подарила. У меня есть айфон, айпад и фонарик, я ничего больше не хочу». Я предложила купить что-нибудь из одежды – он сказал, что у него не закрывается уже шкаф. Из книг – он опять отказался, потому что у него еще пятьдесят штук лежит непрочитанных (и когда я успела ему их купить?). «Давай я тебе куплю классный мяч!» – говорю. Он: «У меня есть и баскетбольный, и футбольный мячи с автографами». (Это ему папа подарил). Тогда я решила пойти на совсем уже риск и говорю: «Хорошо, мой любимый, я готова купить тебе такую приставку, с джойстиком и двумя креслами, чтобы вдвоем играть. Я раньше запрещала компьютерные игры, но если хочешь, я куплю. Будешь приглашать друзей и с ними играть». И он мне сказал: «Мама, не нужно. У меня